Изъяв документы у убитых, партизаны скрылись в темноте.
— Вот такая история получилась, — закончил свой рассказ Иван Иванович. — Правда, Иван Григорьевич остался недоволен, что не взяли живьем этого Вольфа-Тараканова. Одно утешает, что этот оборотень больше не будет поганить нашу землю…
— Хорошо. Если ты считаешь, что ехать к Мовчану нужно и даже необходимо, давай съезжу я или Клава. Почему обязательно тебе ехать? — не успокаивалась Наталья Михайловна.
— Василий Тимофеевич, давайте я съезжу? — с мольбой в голосе обратилась к Варову Клава. — Вы только что приехали, устали и снова собираетесь. Посмотрите на себя в зеркало…
— Дорогие вы мои, спасибо вам за участие и заботу. Но согласиться с вами не могу.
Варов встал из-за стола, прошелся по комнате.
— Клавой как радисткой я рисковать без разрешения Центра не имею права. Если мы ее потеряем, делать нам здесь нечего.
— В любом случае можно пойти к Цывинскому или Зайкову, попросимся в отряд. И будем воевать.
— Все правильно. Прикажут — возьмем автоматы и будем воевать. Но пока такого приказа нет, надо выполнять поставленную перед нами задачу.
На окраину Винницы Варов доехал на подводе, которую снарядили специально для него друзья-партизаны. Недалеко от переезда, на крутом повороте, где поезда обычно замедляют ход, Варов вскочил на подножку проходящего пассажирского поезда «Винница-Киев». Не доезжая до Киева километра три, он на ходу соскочил с подножки и пешком отправился в Дарницу. Переночевал у знакомого путевого обходчика, а рано утром товарняком благополучно прибыл в Лубны.
Наступило утро второго воскресенья августа. Из окрестных сел крестьяне торопились на рынок, несли на продажу свой немудреный товар. Варов пристроился к одной крестьянской компании и с ней вошел на базарную площадь. На рынке людей было немного, и это не нравилось. В большой толпе в случае чего легче затеряться и уйти незамеченным. Варов прошел по рядам раз-второй: Мовчана на рынке не оказалось.
В то время, когда он собрался было уходить, кто-то тронул его за рукав. Перед ним стояла женщина, в которой Варов не сразу признал жену Мовчана, Варвару Федоровну. На ней было старенькое пальто, стоптанные туфли, на голову накинута какая-то темно-коричневая вытертая шаль. С тех пор как Варов видел ее последний раз, она очень изменилась: похудела, обострились скулы, глаза, обрамленные густой сеткой морщин, смотрели печально и настороженно.
— Узнали? — тихо спросила она.
— Здравствуйте! — обрадовался Варов. — Что же Семен не пришел?
Женщина горестно покачала головой, повернулась и пошла вперед. Варов поспешил за ней.
— Нет моего Семена, — сказала женщина, когда они остановились у какого-то ларька. — Нет и не будет…
Она подняла на Варова глаза, полные слез, и продолжала:
— Вскоре после вашего отъезда в городе начались аресты. Да они и сейчас еще не кончились. Фашисты чуют свою погибель, вот и зверствуют: хватают всех подряд, а по ночам вывозят за город и там истребляют. Говорила я Семену: беги, спрячься где-нибудь, переждешь эту лихую годину, а потом вернешься. Так нет же, не послушался… Вот и досиделся…
— Когда это произошло? — хмуро спросил Варов. — Неужели связано с моим приездом к вам?
— Та нет, в тот день взяли многих. Это было, дай бог памяти, через неделю, как вы уехали, в среду, кажется. Взяли Семена на работе. К нам домой приходил один человек и сказал об этом. Побежала я к тюрьме, ходила до поздней ночи вокруг забора. Полицаи никого не пускают и передач не принимают, там таких, как я, было много — и городских, и сельских. Ходила я и на второй, и на третий день, да все без толку…
Она умолкла. Видно, тяжелый комок подкатился к горлу, мешая говорить. Она вытерла глаза краем шали.
— Потом я нашла того мужчину на станции, что приходил к нам, как Семена взяли. Он пообещал узнать, куда эти выродки запрятали моего мужа. Я кое-что продала, собрала, сколько могла, денег. Мужчина этот отдал их какому-то полицаю. Тот дня через два или три сказал, что Мовчана в тюрьме нет, его увезли в ту же ночь, на рассвете, за город. А туда известно зачем возят…
Она снова заплакала. Варов принялся ее успокаивать. Но она сама вдруг успокоилась и заговорила:
— За день до того, как его забрали, Семен сказал мне, чтобы в случае чего я ходила на рынок встретить вас. Он еще говорил, чтобы вы обязательно пошли на то место, которое знаете, и забрали там что-то. К нам пока не приходите.
— Хорошо, Варвара Федоровна, — сказал Варов. — Вы пока не очень убивайтесь. Может, Семена в Германию на работы отправили. Сейчас они многих угоняют в Германию. Им дармовые руки нужны.
— Конечно, что же еще делать, только надеяться и остается. Ну вы идите, Василий Тимофеевич. А то, не дай бог, что-нибудь с вами случится, — сказала она на прощанье и скрылась в рыночной толчее.
Варов тихо промолвил ей вслед «до свидания», медленно пошел в другую сторону.
Только на следующий день к вечеру Варов добрался к себе домой. Едва переступил порог комнаты, как к нему бросились Наталья Михайловна и Клава. Они тоже многое пережили, переволновались за него. В ту же ночь в назначенный час Клава передала в Москву привезенные Варовым сведения.
Задание это было важным и сложным. Варов помнил и думал о нем, еще когда они были в Киеве.
Варов любил, чтобы всегда и во всем была ясность и четкость. Когда накануне отъезда он зашел к начальнику отдела, то попросил по возможности полнее обрисовать подробности. Подполковник чуть заметно улыбнулся и ответил:
— Что я могу уточнить по этому вопросу? Имеются данные, будто в районе Винницы находилась какое-то время ставка гитлеровского главного командования на советско-германском фронте. Возможно, она находится там и сейчас. Несомненно, что Гитлер бывал там со своей свитой. — Подполковник умолк, достал тонкую папку с документами. — Вот, товарищ Варов, и требуется выяснить, где это логово находится. Не вообще в районе, а точные координаты, подходы и подъезды. И, разумеется, все, что с этим связано: охрана, режим, лица, допущенные к посещению. Идеальный вариант — если вы сумеете туда проникнуть.
— Понятно, товарищ подполковник. Есть ли что-нибудь по этому делу? — поинтересовался Варов.
— Дотошный ты человек, Василий Тимофеевич — полушутя-полусерьезно сказал начальник отдела. — Что у нас есть, я тебе в основном сказал; что получим — проинформирую потом. А сейчас возьми вот, прочти.
Варов принял от начальника отдела тонкую папку осторожно, впился глазами в лежавший сверху документ.
Там сообщалось, что в сентябре 1942 года в расположение партизанских отрядов Героя Советского Союза Емлютина прибыл человек, который проделал большой и сложный путь с Правобережной Украины в брянские леса и преодолел на своем пути немалые трудности. Человек этот был оборванный, голодный, смертельно усталый и прибыл к партизанам по поручению Винницкой подпольной партийной организации для установления связи с Большой землей. Он сообщил, что со второй половины июня 1942 года в Виннице находится ставка верховного командования германских вооруженных сил. Документ фиксировал: «Подготовка к переезду ставки в Винницу началась еще в декабре 1941 года. Укладывались подземные кабели и подвешивались толстые кабели на столбах взамен воздушных проводов. Вокруг Винницы к концу мая завершено строительство железобетонных укреплений, осуществлявшееся военнопленными под руководством специалистов из организации „Тодт“. На окраине села Стрижавки, в восьми километрах от Винницы, построен новый аэродром. Расширен старый в селе Калиновке. Из сел Стрижавка, Михайловка, Калиновка, Пятничаны, а также из прилегающих к городу хуторов жители выселены, там размещены немецкие гарнизоны.
10-15 июня 1942 года в Виннице был Гитлер и Геринг».
Варов взял второй документ.
Пленный Вернер Генер, унтер-офицер 11-й роты строевого полка особой дивизии «Великая Германия», рассказал: «Я служил писарем в штабе коменданта личной охраны Гитлера с января 1942 года. Когда я приехал в ставку Гитлера, она помещалась около Растенбурга, в Восточной Пруссии, и называлась „Вольфшанце“. В июне ставка переехала в район Винницы, куда-то севернее, к лесу. Точно я не знаю где, так как меня из Растенбурга направили в другую часть».
В третьем документе было сказано:
«Военнопленный лейтенант эскадрильи истребителей „Удот“ граф фон Эйнзидель сообщил, что командир его эскадрильи обер-лейтенант Бауэр 24 июля летал из Тацинской в Винницу в ставку верховного командования за получением ордена „Дубовой ветви“ к рыцарскому кресту».
Последней была небольшая справка, в ней указывалось:
«1. Возвратившийся из Винницы в июне 1942 года связной сообщил, что лично наблюдал в окрестностях города строительство дотов, дзотов, подземных ангаров и маскировочные работы.
Винницкий парк культуры почти полностью уничтожен, все деревья использованы для сооружений. Из окрестных сел выселено население.
2. Из Лондона в августе 1942 года сообщили, что, по полученным данным, ставка верховного командования Германии на востоке находится в Виннице.
3. В сентябре 1942 года перехвачена радиограмма, из которой видно, что в районе Винницы находится главное командование сухопутных сил Германии.
4. Получены данные, что 30 июля с юго-западного направления на Брест по железной дороге проезжал Геринг со свитой»…
— Прочитал? — спросил подполковник, когда Варов возвратил ему папку. — Интересно?
— Прочитал, интересно, — в тон ему ответил Варов.
— Вот, дорогой мой Василий Тимофеевич, сам понимаю, что мало и неконкретно, но пока большим не располагаю. Остальное требуется уточнить. Как это сделать? Будешь решать на месте. Вывески, конечно, там не будет. Да и Гитлер со своей камарильей, по-видимому, бывает там редко. Но если там расположен штаб оперативного руководства войсками на восточном фронте, то признаки будут. А какие признаки, ты сам знаешь, учить мне тебя нечего.
Да, легко сказать «будешь решать на месте». Попробуй тут реши. По-видимому, исходить нужно из тех данных, с которыми ознакомил его начальник отдела. Прежде всего приглядеться как следует к самой Виннице, к селам Стрижавке, Калиновке, Михайловке, к хуторам около этих сел. Местные жители должны знать кое-что, ведь не скроешь от людских глаз такое сооружение…