— Всего один раз, и то, когда они вышли наружу. Я не расслышала, что именно было сказано.
— После этой ссоры между мужчинами лейтенант Джонсон продолжал, скажем так, приходить без приглашения?
— Нет. Он больше не приходил.
— Вы сказали мужу об этом?
— Нет. Собственно, я сказала ему обратное. Я сказала, что лейтенант Джонсон по-прежнему приходит и предлагает заняться с ним сексом вдвоем, без того, чтобы нас при этом фотографировали.
— Вы солгали ему?
— Да. Я была в отчаянии и решила, что нашла выход. Я подумала, что если Оскар разозлится на Джонсона, то это может положить конец кошмару.
— Что произошло затем?
— Я не знаю.
— Как скоро после этого ваш муж был убит?
— Протестую, — заявил Торрес. — В вопросе содержится неправомерный намек на то, что эти два события связаны между собой.
— Что это за протест? — возразил судья. — Отклоняется. Свидетель может ответить.
— Оскар погиб меньше чем через две недели.
— Миссис Харт, вы никому не рассказывали о том, что ваш муж принуждал вас заниматься сексом с лейтенантом Джонсоном? Никому, даже полиции? — сказал Джек.
— Нет.
— Почему?
— Мне было стыдно в этом признаться. Навряд ли кто-то сможет понять, какой загнанной в угол я себя чувствовала и что при этом испытывала. Больше всего мне не хотелось, чтобы об этом когда-нибудь узнал Брайан.
Джек выслушал ее ответ как адвокат, но при последних словах в нем вдруг проснулся отец. Они заранее отрепетировали ее показания, но теперь в битком набитом зале суда, когда каждое ее слово и жест ловили сотни ушей и глаз, они производили совсем другое впечатление. Все эти глубоко личные, интимные секреты, которыми Линдси стыдилась поделиться с кем бы то ни было, даже со своим собственным адвокатом, — теперь они могли стать достоянием любого обывателя, который даст себе труд раскрыть газету. Это случится не сегодня, может быть, даже не через месяц и не через год. Но когда-нибудь Брайан узнает обо всем.
— Теперь давайте поговорим о том утре, когда умер ваш муж. Как начался этот день для вас?
— Как и любой другой. Я спала в комнате Брайана, когда зазвонил мой радиобудильник.
— Вы обычно спали в комнате сына?
— Да, с тех пор как началась эта история с лейтенантом Джонсоном.
— Вы не посмотрели, как там ваш муж?
— Не могу сказать, что я специально проверяла, что с ним и как. Он спал в кровати, когда я прошла в спальню, чтобы принять душ и переодеться.
— Вы уверены, что он был жив?
— Да. Он храпел.
— Итак, вы приняли душ, переоделись, а потом?
— Взяла банан и отправилась на работу.
— В котором часу?
— Как обычно. В пять тридцать. Я работала в госпитале, и мне нравились утренние смены, потому что я успевала вернуться домой, чтобы встретить Брайана после школы.
— На работе все было, как всегда?
— Да, до тех пор, пока Брайан не прислал мне цифровую страницу. Было уже почти шесть часов утра.
— И что говорилось в сообщении?
— Там было сказано: «Мам, возвращайся домой, сейчас же!» Слова «сейчас же» были набраны заглавными буквами. После них шли три восклицательных знака.
— Что вы сделали?
— Я поспешила домой.
— Вы вызвали полицию?
— Нет. Мне уже приходилось получать сообщения подобного рода. Обычно это случалось после того как отец наказывал Брайана, например, заставлял делать отжимания перед школой или что-нибудь в таком же духе. Мне не хотелось вмешивать сюда полицию. Оскар бы страшно разозлился на меня.
— Что вы обнаружили, когда вернулись домой?
— Брайан был в своей комнате, он плакал. Он может кое-как разговаривать, несмотря на то, что страдает глухотой, но тогда он был слишком потрясен, чтобы вымолвить хоть слово. Знаками он показал мне, чтобы я зашла в спальню. Я отправилась туда.
— Что вы там увидели?
— Оскара. Он лежал в кровати, на простынях и на подушке было много крови. Я подбежала к нему, упала рядом на колени. Я видела, что ему выстрелили в голову. Рана… — Она зажмурилась, потом вновь открыла глаза. — Рана была ужасной. Пульса у него не было, и он не дышал. Я поняла, что он мертв.
— Что вы сделали?
— Я вызвала полицию.
— Что-нибудь еще?
— Все было, как в тумане. Но я помню… помню, что увидела его пистолет на полу рядом с кроватью.
— Вы дотрагивались до него?
— Да.
— Зачем?
Она взглянула на присяжных и сказала:
— Я поставила его на предохранитель.
По залу суда прокатился негромкий гул голосов. Прокурор выглядел озадаченным, несколько присяжных выпрямились на своих местах. Похоже, никто не упустил значения совершенного ею действия — стоял ли пистолет на предохранителе или нет, то есть убийство против самоубийства.
Джек подождал, пока не восстановится тишина, потом спросил:
— Зачем вы поставили пистолет на предохранитель?
— Когда я увидела, что он лежит там мертвый, то первая моя мысль была о том, что Оскар покончил с собой. Он был жив, когда я уходила на работу. Насколько мне было известно, к дому никто не подходил. Его собственный пистолет валялся на полу рядом с кроватью. Да и вся эта история с лейтенантом Джонсоном убедила меня в том, что Оскара что-то угнетало, что он находился в состоянии депрессии.
— Позвольте мне еще раз спросить вас: зачем вы поставили пистолет на предохранитель?
Она проглотила комок в горле.
— Именно это я и пытаюсь объяснить. Я вышла замуж за морского пехотинца. Отец Брайана был капитаном, лидером, начальником. В мире морской пехоты мужество очень высоко ценится. Я знала, что когда-нибудь Брайану придется узнать правду о своем отце. Но в тот момент я могла думать только о том, чтобы моему десятилетнему сыну не пришлось мириться с мыслью, что его отец оказался трусом и покончил с собой.
— И поэтому вы поставили пистолет на предохранитель?
— Да. Я знала, что полиция не сочтет это самоубийством, если оружие будет стоять на предохранителе.
— Но этими действиями вы навлекли на себя подозрение в убийстве.
— В тот момент мысль о том, что меня могут заподозрить в убийстве, не пришла мне в голову. Тогда я просто не понимала, как могу превратиться в подозреваемую. Я была на работе, когда Оскара убили.
— Заключение судебно-медицинского эксперта противоречит вашим словам. По его мнению, смерть наступила еще до того, как вы ушли на работу.
— Я могу сказать только, что судебно-медицинский эксперт ошибается.
Джек отошел от кафедры и вроде бы случайно приблизился к скамье, на которой сидели присяжные. Линдси выглядела опустошенной. Он знал, что пришло время закругляться, в противном случае она не сможет ничего противопоставить прокурору во время перекрестного допроса.
— Миссис Харт, — жестким, твердым тоном задал он последний вопрос, — это вы убили своего мужа?
— Нет. Я его не убивала.
Джек метнул быстрый взгляд в сторону присяжных, просто чтобы убедиться, поверил ли кто-нибудь из них в историю Линдси. В лучшем случае, они выглядели растерянными, не знающими, кому и чему верить. Но для адвоката по уголовным делам иногда и этого бывает достаточно.
— Благодарю вас, миссис Харт. У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Глава сорок пятая
Судья Гарсия настоял на том, чтобы перекрестный допрос Линдси начался еще до перерыва на обед. Прокурор цеплялся к каждому ее слову, пытаясь продемонстрировать присяжным нестыковки и несообразности в ее показаниях. Он закончил именно так, как и ожидал Джек, — выставив ее первостатейной лгуньей.
Торрес подошел к свидетельнице, вопросы его походили на удар хлыста.
— Вы не говорили полиции о том, что занимались сексом с лейтенантом Джонсоном, не так ли?
— Нет.
— Вы не говорили ей о том, что ваш муж подсыпал вам наркотик и принудил заниматься сексом с другим мужчиной?
— Нет.
— Вы никогда не обращались в службу защиты женщин, пострадавших от домогательств мужчин?
— Нет.
— Вы не обращались в консультацию по вопросам изнасилования?
— Нет.
— Вы не сказали полиции о том, что это вы поставили оружие своего супруга на предохранитель?
— Нет, не сказала.
— Собственно, когда полиция задала вам прямой вопрос, вы отрицали, что вообще касались оружия.
— Это правда.
— Когда отец капитана Пинтадо задал вам прямой вопрос, вы снова стали отрицать, что притрагивались к оружию.
— И это правда.
— Вы солгали полиции.
— Да.
— Вы солгали отцу своего умершего супруга.
— Я сожалею об этом.
— Вероятно, вы солгали даже своему сыну.
— Заявляю протест, — заметил Джек.
— Протест отклоняется.
Линдси выпрямилась, словно для того, чтобы подчеркнуть свою решимость.
— Нет. Я бы никогда не стала лгать Брайану.
— Вы бы никогда не стали лгать сыну? — не веря своим ушам, переспросил прокурор.
— Нет.
Он только фыркнул в ответ, демонстрируя презрение.
— Миссис Харт, даже сейчас, когда вы наконец признались в том, что поставили пистолет на предохранитель, вы уверяете нас, что поступили так для того, чтобы иметь возможность солгать своему сыну относительно причин смерти его отца. Разве это не так, мэм?
Она слегка побледнела, явно не зная, как отразить этот выпад.
— Мне казалось, что это будет наилучшим выходом.
— Ложь, сплошная ложь, — провозгласил он, и голос его эхом прокатился по залу. — И вы думаете, что это лучший выход?
— Заявляю протест.
— Протест отклоняется.
Она поднесла руку ко лбу, явно страдая от душевных мук.
— Я больше ни в чем не уверена.
Прокурор подошел к ней ближе. Потом он оглянулся на Джека и смерил его уничтожающим взглядом, прежде чем задать последний вопрос.
— Миссис Харт. Есть кто-нибудь, кому вы не лгали?
Джек уже собрался заявить протест, но бывают моменты, когда адвокат, очертя голову бросаясь на защиту своего клиента, способен принести ему больше вреда, чем пользы. Линдси дрожала всем телом, она была на грани срыва, но ей придется найти в себе силы, чтобы выстоять и отразить нападение в одиночку.