— Да, — тихо ответила она, отпуская его руку.
Джек открыл дверь и первым направился в зал суда, оставив между собой и своей клиенткой дистанцию в добрых десять футов.
Глава сорок шестая
Вечером того же дня, в семь часов, Джек приехал в парк Элис Уэйнрайт, расположенный к югу от нижней части Майами. Он вышел из машины и двинулся по беговой дорожке к окруженному скальными утесами заливу Бискейн-бэй, где и уселся на деревянную скамью рядом с киоском, лицом к мангровым зарослям. Он знал, что пришел именно туда, куда требовалось, поскольку находился в семидесяти пяти шагах от исписанной граффити стены, надпись на которой гласила: «Мадонна, твой охранник — дерьмо собачье». Стена служила напоминанием о тех временах, когда несколько лет назад певица жила здесь в одном из роскошных особняков, выстроенных прямо на берегу залива.
И он стал ждать, в точности следуя полученным инструкциям.
Сегодня заседание суда завершилось в пять часов пополудни. Послеобеденные слушания были посвящены судебным экспертам, которых Джек нанял, чтобы нейтрализовать последствия свидетельских показаний судебно-медицинского эксперта, в частности касающихся предположительного времени смерти капитана Пинтадо. Все прошло достаточно гладко, но от сегодняшнего вечера Джек ожидал намного большего.
Зазвонил его сотовый телефон, и он быстро ответил на вызов. Это оказалась София.
— По-моему, у нас сегодня встреча? — Она имела в виду их ежевечерние совещания после каждого дня судебного заседания.
— Сегодня вечером я могу не успеть, — ответил Джек.
— Вы все еще думаете о том, отказаться ли вам от выступления? Не стану винить, если вы решитесь на это.
— Нет. Как правильно заметила Линдси, я пообещал оставаться в деле до тех пор, пока верю в ее невиновность. Не считайте меня сумасшедшим, но я опять начинаю склоняться к этой точке зрения.
— Что случилось?
— Мне перезвонил Алехандро Пинтадо. Он должен встретиться со мной через пару минут.
— Зачем?
— После того как сегодня утром Линдси выступила со свидетельскими показаниями, он отправился домой и принялся разбирать личные вещи сына. Полагаю, Линдси была очень расстроена и не смогла проследить за отправкой вещей мужа из Гуантанамо после его смерти, так что об этом пришлось позаботиться отцу Оскара. Все вещи были доставлены обратно в Майами. Как бы то ни было, угадайте, что в них отыскал старик.
— Понятия не имею.
— Цифровой фотоаппарат, о котором говорила Линдси.
На линии воцарилась тишина.
— Только не говорите мне…
— Угу, — сказал Джек. — В нем сохранились несколько очень интересных фотографий. Я перезвоню вам и расскажу, как прошла наша встреча.
Джек закончил разговор и сунул телефон в карман. Подождав еще несколько минут, он сверился со своими часами. Четверть восьмого. Пинтадо попросил его быть у этой скамейки не позже семи. Он пока еще не опаздывал, во всяком случае, по меркам Майами. Джек наблюдал за двумя парнишками на лужайке, бросавшими друг другу «летающую тарелку», и ему с трудом верилось, что всего каких-то пять тысяч банок пива тому назад он выглядел таким же стройным и мускулистым.
— Привет, Джек.
Он обернулся и увидел Алехандро Пинтадо, сидящего на другом конце скамьи. Джек вздрогнул от неожиданности.
— Вы прямо как бомбардировщик-невидимка, «стелс» какой-то.
— Что?
— Ничего. Я рад, что вы пришли.
— Я не мог говорить об этом по телефону.
Джек заметил под мышкой у Пинтадо какую-то папку.
— Это для меня?
— Да.
— Фотографии?
— Нет.
— Нет? — переспросил Джек, удивленный.
Пинтадо положил папку на скамейку рядом с собой.
— Эти фотографии не должны увидеть свет. Это ни в чьих интересах.
— Не хотелось бы спорить с вами, мистер Пинтадо. Но это не просто фотографии, это вещественные доказательства.
— Они всего лишь доказывают тот факт, что ваша клиентка занималась сексом с лучшим другом Оскара. Она призналась в этом. Нет никакой необходимости демонстрировать их всему остальному миру.
— Дело не в этом. Они были сделаны фотоаппаратом вашего сына. Скорее всего, самим вашим сыном.
— Вероятно, вы правы, — согласился кубинец и отвел глаза. — Когда я приехал в Гуантанамо после смерти Оскара, то забрал все вещи из его шкафчика в офицерском клубе. Линдси, похоже, даже не подозревала о его существовании. Наверное, именно поэтому она и не смогла найти фотографии. Мне и самому не пришло в голову скачать из фотоаппарата снимки, пока она не рассказала об этом на суде.
Джек выждал некоторое время. Ему не хотелось еще больше расстраивать старика или ставить его в неловкое положение.
— Послушайте, мистер Пинтадо. Я понимаю, для вас это должно быть ужасно. Ваш сын мертв, а теперь обнаружилось, что он еще и фотографировал свою жену. Это не был заурядный любовный треугольник. Женщина, подвергшаяся жестокому обращению, оказалась между двумя мужчинами. Я не знаю, что послужило причиной трагедии. Может быть, Оскару не понравилось то, что лейтенант Джонсон начал приходить к ним домой в его отсутствие, донимая Линдси непристойными предложениями. Может быть, Джонсон начал испытывать какое-то извращенное влечение к Линдси и ему надоело, что Оскар все время крутится рядом, делая фотографии, когда они занимались сексом. Что-то пошло не так, и Оскара застрелили. Отец вашего внука мертв. А теперь его мать предстала перед судом за убийство, которого не совершала.
— Вы думаете, это Джонсон, — сказал Пинтадо. Это был не вопрос, а скорее утверждение.
— А вы так не думаете? — поинтересовался Джек.
— Я не знаю. Но одно знаю точно: я хочу выслушать лейтенанта.
— И я тоже. Вот почему я спросил вас вчера, не знаете ли вы, где он находится. Я хочу вызвать его в суд повесткой.
У их ног села чайка. Пинтадо оттолкнул ее в сторону.
— Знаете, вы оказались правы. Джонсон в Майами. Торрес хочет, если получится, не дать ему выступить в суде. Говорит, что он нужен ему в городе на случай, если понадобится опровержение. Но я думаю, он просто прячет его от вас.
— Я уверен: Торрес убежден в том, что Линдси совершила убийство. Он не хочет, чтобы я пощипал Джонсона на свидетельском месте, и тем самым посеял сомнения в умах присяжных.
— Я согласился с такой стратегией, — сказал Пинтадо. — Но теперь не уверен, что поступил правильно.
Джек бросил взгляд на папку.
— Вы принесли что-то для меня?
— Адрес там, внутри. Отправьте туда одного из своих клерков сегодня вечером, и завтра Джонсон будет в зале суда.
Джек потянулся к папке, но Пинтадо отвел его руку.
— Не так быстро.
— В чем дело?
Пинтадо искоса взглянул на него, а потом повернулся лицом к Джеку.
— Линдси когда-нибудь говорила вам, как Брайан потерял слух?
Джек немного опешил от столь неожиданного поворота в разговоре.
— Нет. Она просто сказала, что это была не ее вина.
— Не удивляюсь, что она решила сохранить все в тайне от вас.
— Сохранить что?
Пинтадо похлопал ладонью по папке и сказал:
— Здесь есть и копия истории болезни Брайана. В ней написано, как он потерял слух.
Джеку очень хотелось узнать это, но он не понимал, к чему клонит Пинтадо и чего он хочет добиться.
— Откуда она у вас?
— От моего адвоката. До сих пор я не имел юридического права ознакомиться с ней. Но теперь, когда Линдси находится под стражей, а мы с женой выступаем в роли опекунов Брайана, врачу пришлось передать историю болезни нам. Я получил ее всего несколько дней назад.
— Что вы хотите, чтобы я с ней сделал?
— Прочтите ее. Как только вы сделаете это, думаю, вы согласитесь со мной.
— Соглашусь с вами в чем?
Глаза Пинтадо сузились, он стал очень серьезным.
— Чем бы ни закончился процесс — даже в том случае, если окажется, что Линдси не убивала Оскара, — Брайан должен остаться со своими дедушкой и бабушкой.
— Простите, не понимаю.
— Прочтите папку, Джек. Тогда вы все поймете.
На несколько долгих мгновений глаза их встретились. Потом Джек протянул руку за папкой, и на этот раз Пинтадо не оттолкнул ее. Джек забрал у него папку и сказал:
— Хорошо. Я прочту ее. С интересом.
Глава сорок седьмая
Один старый проныра-адвокат из Северной Флориды (которая на самом деле считалась «южной» частью штата), выступавший в суде первой инстанции, как-то сказал Джеку: «Поймать аллигатора легко. Гораздо труднее отпустить его, это может стоить тебе пальцев на руках и ногах. Уж если не челюстями, то своим хвостом он точно тебя достанет». Это было иносказательное предупреждение быть осторожным в своих желаниях: вы можете с великим трудом загнать свидетеля на место для дачи показаний, но, стоит ему открыть рот, и вы уже не властны над результатом — можете получить поцелуй, а можете и укус. Слова старого адвоката все время звучали в голове Джека, пока он готовился к схватке с лейтенантом Джонсоном, прекрасно сознавая, что этот свидетель будет на каждом шагу вставлять ему палки в колеса.
На утреннем заседании были допрошены другие свидетели. Самым важным из них оказался эксперт, показавший, что нет ничего необычного в том, что, подвергшаяся физическому или психологическому насилию женщина держит свою боль в себе и даже может отрицать перед властями факт надругательства. Повестка была вручена Джонсону только ближе к обеду, его наконец доставили в суд, и он должен был стать сегодня последним свидетелем.
— Защита вызывает лейтенанта Дамонта Джонсона, — объявил Джек.
После его слов возникло впечатление, будто у всех присутствующих в зале суда одновременно участился пульс, и в воздухе повисло напряженное, осязаемое ожидание. Зрители заерзали, присяжные выпрямились, готовые внимать происходящему, а представители средств массовой информации полезли за ручками и блокнотами. Судебный художник судорожно готовился набросать портрет лейтенанта, словно предчувствуя, что он понадобится для вечернего выпуска новостей. Джек ощутил прилив возбуждения. Он подумал, что независимо от показаний Джонсона, одно только ошеломленное выражение лица прокурора при виде лейтенанта, входящего в зал суда, стоило всех его усилий. Вскоре, однако, его предст