Эли уставился на радостно виляющего хвостом Тини. Он был доволен своей новой компанией. Тини либо нагадил бы в сумку для гольфа, либо сгрыз все клюшки Харка.
– Вы, ребята, можете засунуть свои спортивные предрассудки себе в задницы...
– Эли, может, нам его немного запугать?
– Это единственный способ.
– ...потому что Соммерс пригласил меня на вечеринку по случаю выхода на пенсию, – закончил Харк.
– Где?
– В загородном клубе, где мы играем, – после паузы неохотно признался он.
Снова послышались рвотные звуки. Эли потер глаза, размышляя, стоит ли вмешиваться.
– Слушайте, придурки, – проворчал Харк. – Мы собираемся на его вечеринку, где попытаемся уговорить его оказать давление на Флоренс.
– Он всего лишь один человек из совета, – возразила Минами. – Захочет ли он что-то менять?
– К нему прислушиваются. И у него скоро будет много свободного времени, – Харк замолчал, и Эли мог представить, как он сейчас пожимает плечами.– Я не говорю, что это надежно, но он тоже был одним из первых инвесторов. Возможно, он заинтересован в этом.
– Конечно. И мы ничего не потеряем, – согласилась Минами. – Хотя мы с Сали уезжаем в Атланту завтра утром. Опубликовали финансовый отчет за первый квартал. Хотим проверить.
– Тогда Эли может пойти со мной, – предложил Харк.
– Фантастика, – Эли вздохнул и потер глаза. – Я обожаю загородные клубы так же сильно, как гадать на кофейной гуще выйдет что-то из этой затеи или нет.
– Я заеду за тобой в семь. Надень что-нибудь поприличнее.
Эли выключил телефон и наклонился, чтобы почесать Тини по макушке, начиная долгий и утомительный процесс уговаривания своей собаки вернуться домой. Хотел ли он провести пятничный вечер за болтовней с богатым стариком, который считал закатывание мячиков в дырки на поле – достойным занятием? Нет, но, по крайней мере, это на время отвлечет его от мыслей о Руте.
ГЛАВА 10. МЫ РЕШИМ ЭТО РАЗ И НАВСЕГДА
РУТА
Мое представление о веселом пятничном вечере, как правило, включало: катание на коньках, общение с Тиш или сон. Ничего из вышеперечисленного не ожидается на мероприятии, куда мне придется пойти с Флоренс, но хотя бы будет повод нарядиться, чему я всегда рада.
На таких больших мероприятиях было полно незнакомых людей, с которыми я и не хотела знакомиться. Например, газовые магнаты, чьи компании производили бесконечные запасы кошмарного топлива. Но, по крайней мере, я смогу продемонстрировать свой идеальный макияж «Кошачий глаз»: непрерывное пипетирование – лучший тренажер, чтобы научится рисовать прямые, словно по линейке, стрелки. Как бы я ни благоговела перед Тиш, которая приходила на работу, выглядят так, словно собралась на бал Met Gala, я не была способна на подобные ежедневные подвиги, по крайней мере, не раньше одиннадцати утра.
Когда встречалась с мужчинами из приложений, я редко беспокоилась о макияже и красивых нарядах, зная, что достаточно скоро сниму одежду, и что никто не хотел бы, чтобы мой тональник размазывался по их коже. Это означало, что большинство моих любимых вечерних платьев томились в шкафу, и шанс появиться в свете у них был только, когда Тиш соберется замуж. Она, без сомнения, устроит три вечеринки по случаю помолвки и несколько репетиций свадебных ужинов, но не побеспокоится сказать своей подружке невесты, что надеть.
И во время вечеринок, подобных сегодняшней.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказала мне Флоренс, когда я скользнула на заднее сиденье такси, теребя пальцами мерцающую ткань своего зеленого коктейльного платья с карманами.
– Ты тоже. Исходя из цветовой гаммы, рыжим не должен идти розовый, но к тебе это не относится.
Она рассмеялась.
– Вот почему ты лучшая пара для вечеринок, чем мой бывший.
– Потому что говорю тебе, что ты отвергаешь теорию цвета?
– Да, и, надеюсь, потому, что ты не спишь с моим бухгалтером.
Когда я впервые встретила Флоренс, она была замужем за Броком. Он был ее возлюбленным с детства, работал в банковской сфере и, по словам Тиш, был «уже не первой свежести извращенцем»: соблазнял женщин, выкладывая в соцсетях голые по пояс селфи.
Лично я всегда считала его огромным мешком дерьма, недостойным соскребать грязь с плитки в общественном туалете. Я ненавидела его тошнотворный юмор, как у продавца подержанных автомобилей, и то, что он осмеливался диктовать Флоренс, как управлять «Клайн», и то, как он смотрел на мою грудь и ноги Тиш, когда Флоренс приглашала нас в гости. Для него мы были немногим больше куриных крылышек, доставленных к его порогу для получения удовольствия. Я почувствовала облегчение, когда они развелись, потому что Флоренс заслуживала лучшего, чем он.
С другой стороны, из-за того, что у меня было очень мало друзей, я всегда чересчур их опекала. В выпускном классе, когда Кори Хассельблад изменил Тиш, потому что она не захотела с ним переспать, я через решетку вылила в его шкафчик бутылку кетчупа Heinz. А в колледже, узнав, что парень моей соседки ворует у нее деньги, я собрала все его шмотки в два мусорных пакета и выбросила на помойку. Мои немногочисленные друзья были лучшими людьми, которых я знала, и я была готова порезать их обидчиков, или, как в одном памятном случае, порезать им шины.
– Хочешь повторить? – я спросила Флоренс. Кондиционер в машине боролся с летней жарой. Солнце уже садилось, но в центре Остина кипела жизнь. Я понятия не имела, куда мы направляемся, просто знала, что там будет шикарно.
– Что именно?
– Встречаться с кем-то. Может быть, снова выйти замуж?
Она рассмеялась.
– После того, как с таким трудом избавилась от Брока? Нет, спасибо. Если мне станет одиноко, я заведу кота, как Тиш. Это с ним она сегодня вечером?
– Думаю, она с этим технарем, Диего. Но Брюс, возможно, присоединится.
– Уверена, он поддаст им жара. – Она искоса посмотрела на меня. – А что насчет тебя? Ты собираешься снова начать встречаться?
Воспоминания об Эли Киллгоре хлынули в мозг, и я отбросила их прочь со всей яростью, которую он заслуживал.
– Технически...
– Технически, это не будет снова, так как ты никогда ни с кем не встречалась?
– Да, – я пожала плечами.
Общение с другими людьми было испытанием не только для меня, но и для других.
…Почему ты всегда такая тихая?
Если бы ты чаще улыбалась, люди подумали бы, что они тебе нравятся, и тогда они действительно хотели бы проводить с тобой время.
Хотела бы я быть такой же холодной, как ты. Мне нравится, что тебе просто наплевать на все…
Я была странным ребенком, странным подростком, и может, в результате этого или может, мне так было на роду написано, я стала странной взрослой. Но с Тиш мне было легко с самого начала. В первом классе она предложила попрыгать с ней через скакалку, и дальше все прошло, как по маслу. Но как бы я ни была благодарна своей лучшей подруге, она также была постоянным напоминанием о том, кем я никогда не смогу стать. Тиш была умной, общительной, необычной, ее недостатки все считали забавными. Я была странной. Закрытой. Слишком неловкой или слишком замкнутой. Отталкивающей. Обо мне шептались, надо мной хихикали те же самые люди, которые обожали мою подругу. Тиш никогда не ставила других выше меня. Она без колебаний говорила тем, кто был открыто груб со мной, чтобы они шли на хрен. Но мы обе знали правду: люди были для меня необъяснимо, бесконечно трудными. Итак, в то время как у Тиш были бойфренды, подруги, высокие оценки и многообещающее будущее, я занималась фигурным катанием и мечтала поскорее убраться к чертовой матери из Техаса.
И моя мечта осуществилась. И хотя в колледже общаться с людьми было ничуть не легче, я поняла, что есть один тип социального взаимодействия, который я могу вынести. Я могу изо всех сил пытаться поддерживать беседу, но не могу излучать ту теплоту, которая заставляла бы других хотеть быть на моей орбите. Таким образом, некоторые люди действительно подходили мне. Мужчины, по большей части, имеют в виду что-то очень конкретное, то, что, как я обнаружила, мне самой доставляет большое удовольствие. Я не возражала, если они хотели воспользоваться моим телом, но только в том случае, если я воспользуюсь их телом в ответ. Это было справедливо.
По мере того, как колледж превратился в аспирантуру, а аспирантура в стажировки, знакомиться с новыми людьми становилось все труднее. Вдобавок ко всему, многие мужчины моего возраста, казалось, искали чего-то большего. Вскоре после прихода в «Клайн» у меня случился довольно посредственный секс с руководителем другой исследовательской группы, и я была смущена, когда на следующий день он прислал мне электронное письмо с приглашением на ужин.
«Должно быть, я стала лучше скрывать свою суть», – подумала я тогда.
Я представила, что соглашаюсь на его приглашение, и сценарий того, что происходит дальше, прокрутился в голове, наподобие кино. Я отчаянно продолжаю притворяться привлекательной и добродушной, пока не дохожу до точки. Его разочарование после того, как с меня соскользнет маска, показывая, что на самом деле я просто ходячий невроз в лабораторном халате. Мне будет больно, а ведь мне даже не нравился этот парень.
Придерживаться приложений и избегать повторов казалось лучшим выбором.
– Это здесь? – спросила я, когда такси остановилось перед зданием, похожим на усадьбу.
– Да. Мы не задержимся надолго, просто отметимся. Он эгоистичен и заметил бы, если бы я не появилась.
– Я никуда не тороплюсь. Так что найду уютный уголок и подожду тебя.
Флоренс сжала мою руку поверх кожаного сиденья.
– Ты так хорошо заботишься обо мне.
– Взаимно.
Я никогда не была в этой части Лейк-Остина, но узнала название клуба: в детстве мама приводила нас сюда, чтобы взять одежду, которую отдавали на благотворительность, и школьные принадлежности. Это было модное местечко, которое часто посещали люди, которые любили брачные контракты и воздушные поцелуи. Таких как я сюда допускали только в исключительных случаях, связанных с благотворительностью. У входа я заметила мольберт, а на нем картину, которая могла бы сойти за обычную фотографию инвестиционного банкира. Под картиной была надпись: «С выходом на пенсию, Эрик!». Флоренс расписалась в гостевой книге, а я старалась держаться от нее подальше, насколько могла.