– Правильно.
– Когда?
– За несколько лет до тебя, полагаю. Эли появился на год позже моего. Хотя наставник у нас был один и тот же.
– Харк… – предупреждающе начал Эли, но Рута его перебила.
– А почему ты не закончил?
– Какой интересный вопрос, – Харк горько усмехнулся. – Нас попросили уйти.
– Слушай. – На этот раз предупреждение исходило от Минами, которая обычно лучше Эли умела заставить Харка вести себя прилично. Проблема была в том, что она не могла приказать Руте прекратить задавать вопросы.
– Почему? Что случилось?
– О, это было так давно, что я едва помню. Но, может быть, твой друг...
– Достаточно. – Эли поднялся на ноги, положив ладони на стол. Рута была озадачена, и я ей явно было неуютно. Ему это не нравилось. Он не допустит, чтобы ее поймали в западню, а потом выдали информацию, которая горько ранит. Только не в его присутствии.
– Мой друг? – растерянно спросила Рута.
Харк отсалютовал ей бокалом, допил остатки вина и поднял руки, словно сдавался. Его улыбка снова стала очаровательной, но адресована она была Эли.
– Знаю, знаю. Я мудак, Но что, черт возьми, остается в жизни, если я не могу быть мудаком, когда я пьян?
Эли закатил глаза.
– А как насчет приличий?
– Э-э. Их переоценивают.
Эли и Минами обменялись долгим красноречивым взглядом, который Минами прервала, встала на ноги и хлопнув в ладоши.
– Поскольку Рута, вероятно, слишком вежлива, чтобы попросить Харка пойти утопиться в ванне, предлагаю просто закончить вечер.
– Звучит заманчиво даже для меня, – пробормотал Харк.
– Потрясающе. Ты явно пьян, так что мы просто подбросим тебя по дороге домой. Сможешь забрать свою машину завтра, когда приползешь попросить прощения у Эли за то, как ты вел себя в присутствии его друга.
– Мне тоже пора, – сказала Рута.
Эли ненавидел то, как тихо звучал ее голос, или саму мысль о том, что она уходит. Но судя по напряженной позе, отговорить ее вряд ли получится.
Он протянул руку.
– Дай мне свои ключи, – он сердито глянул на Харка. – Я переставлю твою машину, которую заблокировал этот придурок.
Когда Эли вернулся после дождя, Минами приглушенно разговаривала с Рутой.
– ... просто пьян, – услышал он ее бормотание. – Он становится странным. Честно говоря, лучше бы ему разбавлять «Вердиккио» водичкой, настоянной на конопле. Она не вызывает эйфорию, в отличие от травки, зато отлично снимает стресс и улучшает настроение. Кстати, если когда-нибудь захочешь выпить кофе, напиши мне на корпоративную почту. Я проверяю почту примерно каждые двадцать минут. Это, знаешь ли, моя проблема…
Вздохнув, Эли пошел на кухню и вернулся с пластиковым контейнером с остатками ризотто.
– Для меня? – спросил Харк. Его улыбка была застенчивой, но Эли не собирался пока отпускать его с крючка.
– Нет. Можешь питаться отбросами.
Он вложил контейнер в руки Руты, затем пробормотал, только для нее:
– Веди машину осторожно, хорошо? – Он наклонился и запечатлел поцелуй на ее мягких губах. Поцелуй, которого она, возможно, и не ожидала, но все же ответила. – И если захочешь... – он понятия не имел, как закончить предложение.
«Поговорить, потрахаться, поиграть в Uno, или все перечисленное?»
Она кивнула, но Эли не был уверен, что она поняла, что он имел в виду, или как ей это объяснить, не испугав до чертиков.
– Ладно, мы уходим, – сказала Минами. – Бай-и-и, спасибо за ужин!
Наблюдая, как они уходят, Эли отчаянно желал еще раз увидеть лицо Руты, но она не обернулась.
ГЛАВА 24. ОН НЕ ВЫЗЫВАЕТ НЕПРИЯЗНИ
РУТА
– И ты предполагаешь, что он имел в виду Флоренс, потому что?..
Тот же самый вопрос я задавала себе со вчерашнего дня раз сто. Или больше.
– Потому что у меня есть ровно два друга. И если это не Флоренс, то... Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Хороший аргумент, – согласилась Тиш.
Я почесала висок. Я спала урывками, в голове была полная каша из-за насмешливых слов Конора Харкнесса, из-за белого вина, что пила, из-за того, как Эли подошел ко мне сзади, чтобы помешать ризотто, и положил подбородок мне на голову. Уже под утро, как раз перед тем, как уснуть, я решила, что мне нужно немного отдалится от Эли. Дать телу и себе время переварить то, что он мог с нами делать.
– Я поискала информацию о них, – сказала я. – В основном она касается этих четверых...
– Эли и его друзья из «Харкнесс»?
– Верно. Большинство ссылок посвящены их недавней финансовой работе, но если немного покопаться...
– «Немного» это сколько?
– Пара часов изучения цифровых архивов. Троих из них: Минами, Харк и Эли десять лет назад учились в Техасском университете на факультете химического машиностроения.
– А четвертый?
– Сали? Тоже в Техасском, но на химическом факультете, – я сжала губы. – Я не специалист в межличностных отношениях...
– Это еще мягко сказано, – перебила меня Тиш. – Пожалуйста, продолжай.
– Но думаю, что Минами, Харк и Эли дружат уже очень давно, а Сали стал частью группы, когда женился на Минами.
– Очень похоже.
Я была рада, что Тиш так думала, потому что свои аналитические способности я ни в грош не ставила.
– Они действительно пересеклись с Флоренс в университете. Минами получила докторскую степень в Корнелле одиннадцать лет назад за диссертацию по биотопливу. Так что, вероятно, она была там постдоком. Наставником Харка был доктор Раджапакш.
– Кто?
– Он ушел на пенсию до нас, хотя еще не был старым. И я нашла старую страницу об Эли. В его фамилии была сделана ошибка, поэтому мне потребовалось некоторое время. Его наставником также был доктор Раджапакш. И на первом курсе Эли выиграл грант для молодых ученых за свою работу. Угадай какую?
Тиш нахмурилась еще больше.
– Только не говори, что за биотопливо.
Я промолчала.
– Ладно, – Тиш выдохнула. – Могли ли они быть в Техасском университете примерно в одно время с Флоренс, заниматься одной и той же научной темой, и при этом не пересекаться? Такое возможно?
Я прикусила губу.
– Учась в аспирантуре, я знала весь преподавательский состав. Но один из членов диссертационной комиссии во время моей защиты называл меня Реей, и я сомневаюсь, что он узнал бы меня, если бы мы встретились в супермаркете.
– А если бы ты решила захватить его киоск с лимонадом?
У меня в мыслях началась настоящая неразбериха.
– В таком случае, он бы обязательно захотел узнать, кто я такая. – Тиш кивнула, и я продолжила: – Флоренс, вероятно, так и сделала. Возможно, она не помнила их, пока не начала выяснять, кто такие «Харкнесс».
– И забыла сообщить нам о том, что оказывается их знает.
– Или, может, у нее просто не было времени или сил их проверить.
– Есть только один способ это выяснить.
Я кивнула.
– Завтра у меня совещание по оценке эффективности. Тогда я ее спрошу.
– Хороший план. За исключением одного. Как ты собираешься рассказать о том, что ужинала с ними? – Я поморщилась. – Думаю, ты можешь просто рассказать правду: «Флоренс, мою ежемесячную дозу дерьмовых оргазмов в настоящее время обеспечивает Эли Киллгор. Ничего личного».
Я взглянула на растение с перцем на моем подоконнике.
– Ого! – присвистнула Тиш. – Значит, не дерьмовых.
Не дерьмовых. Скорее великолепных, ядерных и заставляющих переосмыслить, что такое секс. По крайней мере, меня.
– Какой он? – спросила Тиш. – Я имею в виду Эли. – Я помассировала виски, пытаясь подавить чувство унижения, и Тиш быстро продолжила: – Ру, я не пытаюсь тебя обвинять. Если, несмотря на мой совет и твой здравый смысл, ты все еще встречаешься с этим парнем, я поддержу тебя, потому что люблю, и потому что ты сделала то же самое для меня. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это поделиться грязными подробностями.
– Верно. Он хорош. Очень хорош.
«В этом весь чертов смысл: видеть, как ты теряешь самообладание», – припомнилось мне.
– Он немного...
– Что?
– Властный.
Брови Тиш поползли вверх.
– В плохом смысле?
– Нет. – Я еще не была уверена, что готова углубляться в тонкости. Хотя именно Тиш как-то подбивала меня купить набор плетей.
– Хорошо. Что еще? Какой он как личность?
– Я не знаю его как личность.
– Ты провела с ним некоторое время. Вы же о чем-то говорили. Что ты узнала?
Я чуть не ответила: «Ничего», но слово было поглощено потоком того, что я действительно узнала об Эли.
Играл в хоккей в колледже. Сестра, друзья, собака – все его любят. Честный, но не жестокий. Его не смущает моя неловкость, мое молчание. Был помолвлен. Возможно, у него, как и у меня, никогда не будет «и жили они долго и счастливо». С ним легко разговаривать. Он – почти профессиональный ученый, и, по-видимому, талантливый. У него есть несколько историй, таких же ужасных, как у меня. Он дразнит меня, но не смеется надо мной. Добрый. Забавный. С ним я не чувствую себя неловко, как с большинством других людей. Он хороший повар. С ним приятно готовить. Легко.
– Что он не вызывает неприязни, – наконец ответила я.
«Совсем не вызывает».
– Хм. Он симпатичный, вроде тех парней, которые играют в регби по воскресеньям.
– Хоккей. Он играет в хоккей.
– Конечно. Он еще и финансовый специалист. Вы говорили о криптовалюте?
– Нет. Мы говорили о…
«Мы рассказываем друг другу истории, которые не могли бы рассказать никому другому, потому что они заставили бы людей чувствовать себя неловко, или им стало бы грустно, или они почувствовали бы, что им нужно вежливо посмеяться, или утешить. Мы делимся ужасными вещами, которые сделали сами, которые были сделаны с нами, а потом ждем и смотрим, будет ли другой настолько потрясен, что, наконец, уйдет. Но почему-то этого никогда не происходит. Мы не ведем светских бесед. Мы обнажаем плоть и показываем монстров, которые там живут».