Я не хотела выслушивать оправдания Флоренс, поэтому встала с кресла.
– Спасибо тебе за все, – искренне сказала я. – Мне лучше вернуться к работе. Ты сообщишь в отдел кадров, или это сделать мне?
– Сообщу, – она поджала губы. – Как бы там ни было, мне жаль. Я заботилась об Эли, Харке и Минами, и не причинила бы им вреда, если бы это не было абсолютно необходимо. Я и о тебе забочусь, веришь ты в это или нет.
– Верю. Ты просто больше заботишься о себе, и это твое право. А мое право не окружать себя теми, кто причинит мне боль только для того, чтобы пробиться вперед.
Ее взгляд стал жестче.
– Тогда у тебя никого не останется.
Я пожала плечами и вышла, думая, что она ошибается. Думая об Эли.
Я обедала с Тиш, и по общему согласию мы ни разу не упомянули Флоренс. Мы потратили дни, анализируя каждый красный флажок, каждую пропущенную подсказку, каждый неверный шаг, и мы были измотаны. Два часа спустя, когда я заканчивала составлять отчет для Мэтта, я получила электронное письмо из отдела кадров «Клайн», в котором сообщалось, что со следующей недели я больше не буду работать в «Клайн», и что мне полагается выходное пособие в размере месячной заработной платы за каждый отработанный год.
Я откинулась на спинку стула, уставившись на календарь Тиш. Впервые с тех пор, как узнала о том, что сделала Флоренс, я позволила осколку печали пробиться сквозь гнев. Я потеряла друга, которых у меня и так было совсем немного.
Я ушла с работы в пять часов. На парковке, пока рылась в сумке, ища солнцезащитные очки, меня кто-то окликнул по имени. Увидев Минами, стоящей у зеленого «Фольксваген-жука», я почему-то сразу подумала:
«Эли, Эли, Эли…»
Это походило на вспышку огня, и потрясающее напоминание о том, с чем я пыталась смириться большую часть недели. Руки у меня задрожали, и я засунула их в задние карманы джинсов.
– Привет! – улыбнулась Минами. – Как дела?
Мне потребовалось время, чтобы успокоиться настолько, чтобы сказать:
– Хорошо. А у тебя?
– Хорошо! Я не хочу отнимать у тебя много времени, и просто отдам это, – она протянула документы в пластиковой папке. Я их взяла, но, должно быть, выглядела смущенной, потому что Минами объяснила: – Это контракт, в котором подробно описывается план выплат за вторую половину коттеджа. Или это дом? Прости, я забыла. В любом случае, мы попросили наших юристов связаться с твоим... братом? Извини, я опять забыла.
Кровь застучала в висках.
– Что это значит?
– Ничего, если ты не подпишешь. Но наша команда юристов выступила посредником, нашла оценщиков и убедилась, что вы сможете договориться о плане оплаты. В конечном итоге ты бы сделала то же самое.
– Каким образом?
Она пожала плечами, как будто юриспруденция в сфере недвижимости была для нее такой же тайной, как некромантия.
– У нас действительно хорошие юристы. И они в любом случае получают зарплату, так почему бы не воспользоваться их услугами? Это сэкономит тебе время и деньги. И, если тебя это беспокоит, Эли не рассказал мне историю, стоящую за всем этим. Я не лезу в твои дела.
– Это он попросил тебя сделать это?
Это был глупый вопрос, но Минами не упоминала об этом, поэтому…
– Он не хотел ставить тебя в неудобное положение, или заставлять тебя думать, что ты ему чем-то обязана, или чувствовать давление, вынуждающее тебя... встречаться с ним? Или чем вы там занимаетесь.
Я нахмурилась. Если Эли думал, что меня можно заставить с кем-то встречаться, то он меня совсем не знал.
Минами рассмеялась, и я поинтересовалась, почему.
– Просто Эли сказал что-то вроде: «Ее, конечно, нельзя заставить делать то, чего она не хочет», и, судя по твоему лицу, он был прав, – Минами еще немного рассмеялась и махнула рукой.
– Я знаю, что вы сделали, – сказала я.
– Что мы сделали?
– Вы простили «Клайн» кредит, позволили Флоренс остаться генеральным директором. Вы отказались от своего преимущества, чтобы я могла сохранить свой патент, верно?
– Ну, да. Флоренс осталась генеральным директором, но, – Минами вздохнула, – мы вошли в совет директоров. К тому же мы наконец-то освободились от прошлого. Подвели под ним черту. Возможно, это был не тот идеальный круг, который мы ожидали, а извилистая линия, однако все мы можем двигаться дальше. И я, признаться, совсем не против.
– Тогда, спасибо за то, что вы сделали, и за это. – Я посмотрела на документы в моей руке. Вероятно, это единственный способ. По-другому, мы с Винсом не договоримся. Вот уж, правда, извилистая линия. Но, возможно, и я после этого смогу двигаться дальше.
– Без проблем. Просто сообщи юристам, если тебя все устраивает, и они доработают дело.
Я кивнула и закрыла глаза, думая о том, как Эли просит своих адвокатов сделать это. Разговаривает по телефону в нерабочее время, сидя за столом на кухне, а Тини свернулся калачиком у его ног. Говорит: «У меня есть... друг. Кому может понадобиться помощь…»
Эли беспокоится. Эли достаточно заботлив, чтобы...
– Ты в порядке? – спросила Минами.
– Да. А он?
– Эли? – Минами колебалась. – Не в лучшей форме, но с ним все будет в порядке. Я рассказываю тебе все это не для того, чтобы заставить тебя чувствовать себя плохо. Я знаю, каково это, когда кто-то, кто тебе дорог, влюблен в тебя, а ты не можешь ответить взаимностью. Это чертовски тяжело, ты чувствуешь себя виноватой, и...
– Дело не в этом, – неожиданно для себя выпалила я, и даже не узнала свой голос. – Дело не в этом, – повторила я, немного успокоившись, но только внешне: внутри у меня все вспыхнуло ошеломляющим жаром.
Голова Минами склонилась набок.
– Ты не чувствуешь себя виноватой?
Я сглотнула.
– Дело не в том, что я не... отвечаю взаимностью.
– Ох. – Минами озадаченно огляделась. Несколько раз погладила свой плоский живот. – Э… Хочешь поговорить об этом?
Я едва могла объяснить самой себе глубочайшую панику, охватившую меня, когда Эли признался в любви, и мгновенную уверенность, что если я позволю себе взять то, что он предлагал, то рано или поздно он во мне разочаруется. А потом, когда Эли вышел из конференц-зала, я так остро ощутила потерю. Я знала, что все испортила, но пока обдумывала, как это исправить.
– Э-э… нет, – ответила я, и Минами облегченно рассмеялась.
– Ладно. Что ж, тогда, – она пожала плечами и потянулась к водительской дверце, но остановилась на полпути, как будто вспомнила что-то важное. – Я понятия не имею, что происходит между вами, и знаю тебя очень поверхностно, так что, возможно, я ошибаюсь. Но если ты рассталась с Эли не из-за отсутствия интереса, а беспокоишься, – она сделала неопределенный жест, как художник-энтузиаст, – что недостаточно хороша для него, думаешь, что тебе нечего ему предложить или просто боишься, что налаживание отношений с ним может оказаться слишком сложным, то, позвони ему. У каждого есть свой багаж, и Эли не из тех, кто держит на кого-то зло. Хотя, с моей стороны, было бы лучше, если бы у вас ничего не получилось.
Я моргнула.
– Почему?
– Мне нравится твое имя. Я большая фанатка «Голодных игр». – Она указала на свой живот. – Если это девочка, а так оно и есть, я серьезно подумываю назвать ее Рута.
Я опустил взгляд на живот Минами.
«Она беременна?»
– А если ты появишься в жизни Эли, это может привести к путанице, так что, – Минами ослепительно улыбнулась и села в свою машину, пробормотав: – Боже, какая же я самоотверженная.
Я помахала, когда она проезжала мимо, а потом до глубокой ночи думала о том, что она мне сказала об Эли.
ГЛАВА 39. ТАК ДОЛЖНО БЫТЬ, ИЛИ ЧТО-ТО В ЭТОМ РОДЕ
ЭЛИ
Эли ругнулся, поняв, что на катке кто-то есть, и значит, он зря приехал. Вздохнув, он накинул связанные за шнурки коньки на плечо и проверил сообщение, отправленное Дейвом ранее в тот день.
Сегодня нет тренировок. Нас с Алеком тоже не будет, так что приходи покататься, если хочешь.
Однако огни надо льдом горели, и было слышно, как лезвия режут лед. Когда коридор закончился, Эли смог разглядеть... ее.
Она плавно скользила по льду с элегантностью, которой могут достичь люди, половину жизни, проведшие на катке. Заметив Эли, она плавно остановилась и просто смотрела. Свет, льющийся с высоченного потолка, давал вертикальные тени, и из-за них ее глаза казались еще темнее, а мягкая округлость щек стала резче. Черная как смоль одежда резко контрастировала с бледным лицом.
Эли видел, что ему подстроили ловушку, и понимал ценность стратегического отступления. И все же он сокращал дистанцию между ними. Теперь их разделял лишь бортик вокруг катка, а еще миллион вещей, которые он хотел от Руты, и которые она, возможно, никогда не захочет дать.
– Что происходит? – спросил он.
Он не получал от нее вестей больше недели, и это было достаточным ответом. Не ее вина, если она не хотела того, чего хотел он. Помимо прочего, именно ее непоколебимая честность и привлекла Эли в первую очередь. Но ему нужно было немного времени, чтобы смириться с тем, какой будет его оставшаяся жизнь.
– Что происходит? – повторил он немного нетерпеливо.
– Хочешь покататься?
Эли приподнял бровь, но лицо у Руты оставалось непроницаемым, как у сфинкса.
– Это Дейв тебя подговорил?
– Нет. Это я попросила его написать тебе.
– Зачем?
– Пожалуйста, Эли. Не мог бы ты надеть их, – она указала на его коньки, – и присоединиться ко мне?
Она выглядела спокойной, но говорила очень быстро, что было абсолютно нетипично.
– Я думал, что совместное катание – не то, чем мы с тобой занимаемся?
– Пожалуйста, – мягко попросила она. Потому что все, все в ней было мягким, даже ее твердая оболочка, и вместо того, чтобы ответить: «Рута, я сделаю все, что ты попросишь, но, пожалуйста, сжалься надо мной, потому что я не знаю, сколько еще смогу вынести», он обул коньки и ступил на лед, не потрудившись скрыть напряжение в мышцах.