До нее все мои наставники были мужчинами — некоторые из них были замечательными, поддерживающими, гениальными мужчинами, сделавшими из меня ученого, которым я стала. Но Флоренс была другой. Кем-то более близким к другу или умной старшей сестре, которая могла бы ответить на мои вопросы по кинетике реакций, утешающе похлопать по плечу, когда мои эксперименты не удавались. А позже, когда я получила диплом, предоставила мне финансирование для выполнения той работы, которую я хотела.
Плевать мне на эмоции, особенно, если я могла их избежать. Мне не потребовался психотерапевт и месяцы долгих размышлений, чтобы понять, что я чувствовала к Флоренс: благодарность, восхищение, любовь и даже готовность встать на ее защиту.
Вот почему мне были так ненавистны хмурые морщины, разделявшие ее лоб пополам, которые я увидела, когда она вошла в свой кабинет.
– Ох, черт побери! – Флоренс испуганно схватилась за грудь. Немного успокоившись, она снисходительно посмотрела на то, как я уселась в ее ортопедическое кресло, и на то, как восторженно Тиш поглощала крендельки с арахисовым маслом с ее стола. – Ну, не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома.
– Они даже невкусные, – сказала Тиш, проглатывая еще две.
Флоренс закрыла дверь и криво улыбнулась.
– Тогда спасибо, что жертвуешь собой, избавляя меня от них.
– Для тебя все, что угодно, моя госпожа.
– В таком случае, не могла бы ты поцарапать ключами машины, которые кое-кому принадлежат? – Она бросила планшет на стол и потерла налитые кровью глаза. Флоренс рано достигла успеха. Ей едва перевалило за сорок, и обычно она выглядела еще моложе. Но не сегодня. – Чему обязана удовольствием вас видеть?
Было ясно, что она рада нас видеть.
– Мне показалось, что у тебя сегодня дерьмовый день, поэтому мы вошли сами, – в ослепительной улыбке Тиш не было ни капли стыда.
– Мне действительно нравятся сочувственные визиты.
– А как насчет разведывательных визитов? – Тиш подперла голову руками. – Тебе они тоже нравятся?
Флоренс вздохнула.
– Что вы хотите узнать?
– Все. Например, кто, черт возьми, такие эти люди из «Харкнесса» и чего, черт возьми, им нужно?
Флоренс оглянулась, чтобы убедиться, что дверь закрыта, и медленно выдохнула.
– Черт меня побери, если я знаю.
– Разочаровывающий и немного менее информативный ответ, чем я ожидала. Подожди, я знаю этот взгляд. И правда, черт тебя побери, если знаешь, но?..
– То, что я скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.
– Конечно.
– Я серьезно. Если кто-нибудь услышит об этом, они запаникуют...
– Флоренс, – перебила я, – кому мы вообще скажем?
Она, казалось, ненадолго задумалась, затем неохотно кивнула.
– Как вы знаете, они выкупили наш кредит. Ни правление, ни я не имели права голоса при продаже: «Харкнесс» взаимодействовал только с кредитором. Мы общаемся только через юристов, – она вздохнула. – Согласно юридическим данным, наиболее вероятной причиной, почему «Харкнесс» выкупил кредит, является то, что они хотят получить полный контроль над технологией ферментации.
Я нахмурилась.
– Она твоя. Они могут забрать компанию, но не патент, верно?
– К сожалению, Ру, технология – это компания. Точнее, патент является частью обеспечения кредита, – она взяла один из стульев и села. – Проблема в том, что всякий раз, когда мы занимаем средства для расширения нашей деятельности, мы должны давать определенные обещания.
– Конечно. Соглашения, – сказала Тиш тоном человека, который появился на нашей зеленой планете с уже генетически заложенными знаниями законодательства о банкротстве, а не выучил это слово пятью минутами ранее благодаря любезности двадцатитрехлетнего лаборанта.
Флоренс одобрительно кивнула ей, и Тиш сделала вид, что убирает несуществующую пылинку с рукава.
Я покачала головой.
– Некоторые из этих условий просты: предоставление финансовой отчетности, отказ от конкуренции и тому подобное. Но другие... труднее интерпретировать.
Я почесала висок, уже подозревая, к чему все это идет, несмотря на размах моего управленческого невежества. Если обе стороны добросовестно подходят к заключению контракта, запутанные соглашения могут быть решены простым разговором. Но если у одной из сторон есть скрытые мотивы…
– Теперь, когда «Харкнесс» владеет кредитом, они имеют право проверять, как соблюдаются его условия. Что дает им право приходить, вынюхивать и находить, на что можно пожаловаться. Если вы спросите их, они скажут, что просто следят за тем, чтобы мы использовали их деньги наилучшим образом, как хорошие маленькие заемщики, – Флоренс откинулась на спинку стула. Ее поза была раздраженной, но не побежденной. – Это планировалось неделями.
– Неделями? – У Тиш отвисла челюсть. – Флоренс, ты должна была сказать нам. Мы могли бы...
– Мы ничего не могли, и именно поэтому я тебе не сказала. Юрист боролся, но... – она пожала плечами.
– Они пытаются отобрать твою технологию. – Во мне всколыхнулись сильные эмоции, которым я не могла сразу дать названия.
Я была обеспокоена. Или зла. Или возмущена. Или все вышеперечисленное.
– Да, похоже, что это так.
– Почему? Почему твоя технология, а не миллион других?
Флоренс развела руками.
– Я бы с удовольствием рассказала замысловатую историю, в которой однажды похитила собаку Конора Харкнесса, чтобы продать ее производителям пелерин, и его внезапный интерес к «Клайн» – всего лишь закладка в его генеральном плане мести. Но я думаю, что это просто связано с потенциалом получения прибыли от биотоплива.
Тиш повернулась ко мне.
– Ру, Эли упоминал что-нибудь о «Клайн», когда вы двое встретились прошлой ночью?
– Подожди… Эли? – глаза у Флоренс расширились. – Ты встретила Эли Киллгора прошлой ночью?
Если бы я была гиперактивной, сейчас было бы самое время поерзать. К счастью, я давно приучила себя к подобным вещам. Однажды я услышала, как один аспирант назвал меня роботом из-за того, что я не выказала должного огорчения, после выволочки на уроке бионанотехнологий. Мои сокомандники фигуристы обозвали меня бессердечной сукой, потому что я единственная не плакала, когда наша команда проиграла всего несколько десятых и не попала на пьедестал.
– Так и было.
– Как? – Флоренс нахмурилась. – Это было свидание?
– Ха, свидание, – Тиш махнула рукой и проигнорировала мой прищуренный взгляд. – Это означало бы эмоциональную доступность, которую наша домашняя девочка может получить только после пересадки сердца.
Это было точное попадание. Я даже не уверена, что когда-либо была на настоящем свидании. Нет, я уверена.
– Мы совпали в симпатиях в приложении, договорились встретиться прошлой ночью. Ничего физического не произошло. – Даже если кажется, что так оно и было.
Случайный секс был приятной, но, в конечном счете, незначительной частью моей жизни, и, за исключением Тиш, которая была моим встроенным безопасным звонком: «Если тебя когда-нибудь похитят, я натру член парня на терке и спасу тебя в мгновение ока», я никогда его не обсуждала. Все, что Флоренс знала о моей сексуальной жизни, она почерпнула из случайных шуток Тиш, но, должно быть, это был довольно подробный обзор, потому что она, казалось, была удивлена, что я встретилась с парнем и не занялась с ним сексом.
– Почему не произошло?
– Долгая история. В этом замешан Винс.
– Понятно. – В отличие от других мужчин, Винс был частой темой наших разговоров.
– Что за придурок, – пробормотала Тиш. – Мало того, что он годами обвинял тебя за то, в чем виновата исключительно ваша мать, так теперь он тебя еще и секса лишает. Ну, уж нет. Только не в мою смену.
– Полагаю, нужно прекратить это, – пробормотала я.
– Чертовски верно.
– Он говорил что-нибудь обо мне? – встревоженно спросила Флоренс.
– Кто? – я склонила голову набок. – Винс?
– Нет, Эли. Он что-нибудь говорил о «Клайн»?
– Нет. Он ... не думаю, что он знал, что я здесь работаю. Или знал?
Флоренс прищурилась и уже собралась что-то сказать, но Тиш оказалась быстрее.
– Послушай, Ру, когда ты в следующий раз увидишь его...
– Не увижу. – Я вспомнила, как в груди стало жарко, когда этим утром я поймала себя на мысли: «Позвонит ли он?». Подобная мысль посетила меня впервые за десятилетия, а может, и вообще за всю жизнь. То, как он изучал меня прошлой ночью, словно находя забавным, что не может меня понять. Теплая кожа его щеки, уже покрывшаяся небольшой щетиной, когда я поцеловала его. – Не теперь, когда знаю, чем он занимается.
– Может, это и к лучшему, – медленно проговорила Флоренс. – Но это не так просто, как ты думаешь.
– Почему?
– «Харкнесс» пробудет здесь некоторое время. По контракту они могут попросить, чтобы их информировал руководитель каждого проекта. И они это сделали. – Флоренс взяла планшет, постучала по экрану и протянула мне.
Там был список. И в нем мое имя.
Когда я подняла глаза, рот Флоренс превратился в тонкую линию. Я не распознала ни одной эмоции в ее голосе, когда она сказала:
– Именно Эли Киллгор будет проводить собеседование.
ГЛАВА 5. СЕРЬЕЗНОЕ ОБВИНЕНИЕ
РУТА
Я прибыла как раз в тот момент, когда Арджун, которого я отчаянно мечтала видеть в роли моего босса, вместо Мэтта, выходил из конференц–зала. Он подошел ко мне с улыбкой и, наклонив голову, тихо сказал:
– Я чертовски нервничал, заходя туда, но они оказались вполне приличными людьми.
– Кто именно там?
– Я забыл их имена, если честно. Двое мужчин… кажется.
Тогда вероятность, что там Эли составляет шестьдесят шесть процентов.
– И они доброжелательные, – продолжил Арджун.– Я думал, что они будут искать причины сказать, что мы зря занимаем здесь место, но они, похоже, искренне интересуются наукой. Задавали много вопросов.
– По поводу чего?
– О масштабировании, над которым я работаю. Я пожаловался на всю эту историю с pH, которая была у нас в прошлом квартале. Начальная стадия гидролиза. Они поняли мою боль.