– Я пошла за Любой. – Настя облизала губы и замолчала.
– И-и-и?
– И её нет.
– И? – Я откровенно недоумевал, что же её так поразило.
– Нигде нет!
– Как это?
– Андрей есть, а её нет, Рома… – Принцесса сглотнула и зачастила: – Дежурный говорит, что Саныч куда-то за территорию на личной машине выезжал, только вернулся.
– Ты что думаешь?
– Я не знаю, Рома. – Настя опять облизала губы, а я вспомнил свой недавний разговор с Викой. Твою ж…
Я быстро отошел от принцессы, надел свитер, тулуп и валенки и вышел из квартиры, даже не закрывая дверей.
Не дай бог. Не дай бог случилось то, о чем я подумал. Утерянный магазин в таком случае покажется всем нам детской сказкой.
Уже в подъезде остановился и закричал:
– Ворон! – Девушка тут же выбежала из моей квартиры. – Быстро ищи и буди Аяса, пусть собирается и выводит собаку. Ну? Чего стоишь?
Анастасия тут же сорвалась с места, а я пошел в соседний подъезд – в квартиру к Рассохиным. Надеясь, очень надеясь, что Настя все выдумала, а я лишь подхватил её ничем не обоснованную панику.
Старшина был пьяным в хлам – и когда только успел так нажраться? Мужчина сидел в углу своей прихожей и напевал песню группы Кино «Хочу перемен».
Я опустился на корточки рядом с ним и громко спросил:
– Где Люба?
– Пере-мен требуют наши сердца. Пере-мен требуют наши глаза.
Не особо церемонясь, дал ему наотмашь по лицу. По правой щеке, затем по левой. Постарался, конечно, не со всей силы, чтобы тот не завалился тут.
– У хахаля её спроси, – оскалился мужчина и зло на меня посмотрел.
– Знал бы, где его искать, обязательно спросил бы. Ну! Андрей Саныч, где? – Заглянул в пьяные глаза мужчины и чертыхнулся про себя.
Время-то уходит, если не ушло совсем. В минус сорок пять градусов и полчаса могут оказаться критичными, если человек не одет достаточно тепло.
– Да не знаю я, где она сейчас. Я её в город отправил, пусть пиз…
Я не дал ему договорить. Просто не сдержался и на этот раз врезал ему уже кулаком. С…
Уже уходя, схватил пестрый, по виду женский, шарф с тумбы, сразу же на глаза попались ключи от машины. Прекрасно.
У входа на заставу был почти весь личный состав. Кроме Курковой, у той же кошка рожает.
– Аяс, вот, дай собаке. Может, Граф и уловит запах, хотя не факт. Возьми с собой кого-нибудь пешком, и рацию не забудьте, я на машине старшины поеду по дороге. Кто со мной?
– Я! – выкрикнула Настя.
– Идите лучше родами занимайтесь, товарищ лейтенант.
– Что, Маруська рожать начала? – вытаращил на меня глаза Курков, стоящий в дежурке.
– Роман Юрьевич, кроме меня, больше некому, у всех служба, свободные от нарядов сейчас и были-то только Аяс со Студентом, – холодно произнесла Настя.
Черт с ней. Я, проигнорировав обоих, молча развернулся и быстрым шагом пошел в гараж. Настя побежала следом, завернув при этом в дежурку. Молодец. Нам с ней рация тоже нужна.
Девушка ждала меня у входа в боксы, пока я открывал ворота, заводил внедорожник старшины и выезжал на улицу.
Остановил машину, открыл дверь пассажирского сиденья, и стоило лишь Ворон ей хлопнуть, как мы сорвались с места. А буквально через пару секунд я почувствовал аромат цветочных духов. Ведьма. Стоило ей только сесть в машину, как та тут же наполнилась её запахом.
– Что говорит Курков? Сколько времени прошло, как Андрей приехал?
Настя поежилась, смотря на дорогу.
– Он не помнит точно, но больше получаса назад.
Я заматерился себе под нос, но Ворон все равно услышала.
– Думаешь, все так плохо?
– Надеюсь, что нет. Если Люба одета тепло, то, знаешь, даже за час в лесу при минус пятидесяти в нормальных валенках еще никто не замерзал.
Ворон опустила взгляд, и я, оторвавшись от дороги, проследил за ним. Настя смотрела на свои угги – черные, с россыпью белых жемчужин. Она прекрасно понимала, что её обувь далека от нормальной. Про её легкий пуховик и говорить не стоит. Здесь не Москва.
– У Любы вообще сапоги кожаные и на каблуках.
– Значит, хана твоей Любе, – не сдержался я. Неужели Викина кошка не могла начать рожать раньше? – А то понадевают зимой чулки и ходят, красуются.
– Откуда ты?
– Что? – не понял я и повернул голову в сторону Ворон.
– Откуда ты знаешь, что Люба носит чулки? – А взгляд при этом прожигает.
– Ворон, успокойся. Слава богу, я всего лишь видел. И прошел мимо. Так что отцовство мне не припишете, даже не надейтесь.
– Ах да, и тут ты весь само благородство: мимо одной прошел, с другой всего лишь дружишь. – Настя всплеснула руками, и я повернулся обратно к дороге. По ней по-прежнему тянулись свежие следы от шин машины старшины.
– Ворон, что ты от меня хочешь? – устало бросил ей, пытаясь не думать о её противном характере и столь заманчивом запахе, витающем в салоне.
– Да ничего я от тебя не хочу! – выкрикнула она и показательно отвернулась.
– Я смотрю, ты уже справилась со стрессом, а то даже два слова связать не могла.
– А у тебя прямо всегда холодный ум? – пробубнила девушка, не поворачивая головы в мою сторону и приобняв себя.
– Ну, в стрессовых ситуациях включается критическое мышление. Это нормально.
– Калинин, помолчи уже и на дорогу лучше смотри.
– Ты сама хотела поболтать.
– Я не поболтать хотела, а поговорить. Коль уж такой шанс. Ты почти три месяца от меня шарахаешься и разговариваешь сквозь зубы.
– Ну, допустим, два.
– Два? – Анастасия скинула угги и, подобрав на сиденье под себя ноги, опять повернулась в мою сторону.
– Ну, помнится мне, в августе ты и сама не жаждала со мной общаться.
– Да потому, что я думала! – закричала она, а потом резко замолчала. Я специально не смотрел на нее, но четко представлял, сколько злости и огня сейчас горело в ее глазах.
– Что думала? А, Ворон? Договаривай уже.
– Ты прекрасно знаешь, что я подумала. Вы же такие закадычные друзья: обнимашки, целовашки. Вика по-любому все тебе рассказала.
– Рассказала, – кивнул я.
– Тогда почему ты так себя ведёшь?
– А разве это что-то меняет?
– Ах! Ничего не меняет? Так, значит?
Складывалось ощущение, что она сейчас заплачет.
– Настя, как бы там ни было на самом деле, ты показала себя не с лучшей стороны, это…
– Выговор мне влепи. Двойку поставь. Не с лучшей стороны, – она передразнила меня, – зато ты верх благородства.
– Вот ты сейчас продолжаешь так же себя вести.
– Как так же?
– Как избалованная генеральская дочка! – не сдержался я и резко надавил по тормозам.
– Зачем ты остановился? – Я же ничего ей не ответил, взял фонарь, открыл дверь машины, а в спину мне доносился бессмысленный треп принцессы: – Лучше быть такой же избалованной, как я, чем таким твердолобым, как ты.
Я подсветил темные участки дороги. Мне не показалось. Вдоль дороги были следы – и мужские, судя по размеру, топчущиеся на месте, и женские. Ну точно. С каблуком. И эта дура пошла вперед. Не в обратную сторону, к заставе, а вперед. И вот как можно назвать такую глупую женщину, чтобы не заматериться?
Я услышал, как открылась дверь.
– Сиди в машине, – крикнул принцессе, – Люба ушла.
– Ты хочешь сказать, что мы её пропустили или… О боже! – Настя прикрыла рот ладонями и вытаращила на меня свои голубые глаза.
Я сел в машину и надавил на педаль газа.
– Я хочу сказать, что Люба пошла в сторону Соснового. И я очень надеюсь, что она не встретила по пути медведя, на которого ты намекаешь.
– Ты уверен? – тихо спросила девушка.
– Как я могу быть уверен? Настя! – Слишком непривычно опять общаться с ней, спустя почти три месяца. – Ты сама сколько раз слышала от командировочных парней, что в этом году много шатунов по границе ходит.
– Я не о том, – взмахнула руками Настя и тут же уткнулась лицом в ладони, – я про следы.
– Да, уверен.
– Это же… это же…
– Верх глупости, ты хотела сказать?
Она мотнула головой.
– Идиотизм?
Опять мотнула и обреченно произнесла:
– Это кретинизм, Рома.
И так легко и соблазнительно звучало мое имя её голосом, что мне опять захотелось утащить девчонку куда-нибудь в уединенное место. Несмотря на её избалованность и вредный характер. Ведь есть же у нее плюсы. Она готовит хорошо. Да.
До сих пор помню её кофе и тушеную картошечку. Даже Вика такими вкусными ужинами меня не кормила.
Можно было бы погрузиться в воспоминания и попытаться отыскать еще парочку плюсов, существующих у Ворон, но на горизонте показалась фигура удаляющейся Любы.
Когда машина поравнялась с женщиной, я остановился и вышел, не глуша мотора. Люба смотрела на меня остекленевшими глазами.
– Давай руку. – Потянул противящуюся женщину на себя, приобняв, довел до машины, а затем аккуратно посадил на заднее сиденье.
– Ну ты как? Руки, ноги чувствуешь? Насколько сильно замерзла?
– Н-н-не знаю, – замотала головой женщина и зарыдала.
– Так, ладно. – Я захлопнул дверь и, обойдя машину, сел за руль. – Все равно у нас сейчас ничего с собой нет. Что скажете, женщины, куда едем? – Настя нахмурилась, а Любовь попыталась прекратить плакать. – Обратно или на Сосновый?
– А м-м-можно? – неуверенно произнесла Рассохина, и мне захотелось убить её недомужа.
– Нужно. Все, поехали.
По-хорошему, Любе нужно было в Кастрюлино, сразу в больницу, не дай бог она отморозила что-то или как-то повредила ребенку. У меня в голове не укладывалось, сколько же нужно было выпить Андрею, чтобы додуматься до такого?
Да, безусловно, если он узнал о предательстве и измене, у него был повод возненавидеть её. Но чтобы в мороз зимой оставлять одну в лесу, да еще и беременную, – нет, в моей голове никак не могло такое уложиться.
Я переключил скорость на коробке передач и почувствовал, как на мою руку легла маленькая ладонь принцессы. Обжигающе теплая и мягкая, словно бархат. Мне понадобилась всего пара секунд, чтобы сделать выбор и принять решение.