- А. Это? – Проходится ногтями по основанию его шеи и ведёт пальцами вверх, закапываясь в чёрную шевелюру. Слышит его стон. Такой гортанный. Глубокий. Такой знакомый.
- Мне так хочется верить, что ты со мной не из-за жалости, Варя. – Его голос становится тише, а рука проскальзывает между её бёдер, ласково сминая обнажённую кожу. У неё в животе стягивается тугой узел. А перед глазами какая-то рябь. Ненормальная. Напоминает себе. - И не из-за страха.
- Я с тобой не из-за страха. – Варя отвечает сбивчиво, прикрывая веки. Пока он не видит. – И не из-за жалости, Антон.
- Тогда из-за чего ты со мной сейчас? – Она видит, как его длинный ресницы опускаются на щёки и дрожат. – Скажешь мне?
- Нет. – Не раздумывая. – Не скажу.
Горький грустно ухмыляется, не открывая глаз.
- Можно я посплю?
- Но день только начался?
- Нам с тобой вечером на день рождения к моему другу. – Снова. Не спрашивает. Просто ставит перед фактом. – Можно мне поспать здесь?
Можно ли? А что она скажет?
Спустя почти три часа её тело одеревенело. Затекло так сильно, что Варя не чувствовала своих ног. Совершенно.
Но будить его… не хотелось.
Аккуратно подняв его тяжёлую голову, девушка медленно выползла из-под брюнета. Окинула взглядом его безмятежное лицо. Как жаль. Как же жаль, что твои демоны всё ещё сидят в тебе, Антон. Они так глубоко вонзили свои когти в твоё сердце… сможем ли мы их вытащить?
Глава 25
Музыка, на удивление, была негромкой. Гостей - человек десять от силы, если не считать их самих. Арина зверьком оглядывалась, рассматривая большой и очень красивый дом. Крепко вцепившись в шею Захара, блондинка пыталась хоть немного расслабиться. Чувство тревоги не покидало её почти всю дорогу. Сестра Захара выглядела тоже напряжённой. Из-за чего? Кажется, что только Захар наслаждался этим вечером.
- Куда приземлимся, Белочка? – Авдеев останавливается, давая девушке, немного освоиться в новой обстановке. – Можно к бассейну, можно в дом. Можно на веранду. М?
Арина ещё раз окидывает взглядом окружающую обстановку и глаза останавливаются на веранде. Выглядит потрясающе. Зимой здесь, наверное, ещё красивее!
- На веранду. – Тихо, зарываясь пальчиками в тёмные волосы.
- Как скажешь. – Шатен быстрыми шагами несёт свою ношу в направлении мягкого кресла под широким навесом. – И если ты не прекратишь так делать, то я утащу тебя назад в машину. – Шепчет блондинке в ухо, усаживая ту аккуратно.
- Захар! – Хихикает Арина, притягивая к себе. – Посиди со мной.
- Иди сюда. - Шатен подхватывает девушку снова, чтобы расположить её у себя на коленях. – Сейчас. Только Кира наберу. Надо же поздравить именинника.
- Мам? Папа злится?
- Уже нет, котёнок.
Мама сидела напротив зеркала, медленно и задумчиво расчёсывая свои длинные светлые волосы, что волнами спадали на её лицо и плечи. Они были такими блестящими и невероятно мягкими. Антон очень любил перебирать их своими маленькими пальчиками.
- Он вчера кричал. – Мальчик катал на полу две маленькие гоночные машинки, которые на днях привёз ему отец из очередной командировки. – Громко. Я слышал.
- Мы тебя разбудили? – Вставая и опускаясь на пол рядом с сыном. – Прости меня, мой хороший.
- Я не спал. – Проезжаясь одной из машинок по маминой руке, вверх до плеча. – Надя читала мне. А потом я услышал, как папа кричит. И хлопает дверью. Он злился на тебя?
- Нет, Антон. – Женщина наклонилась к мальчику и прикоснулась губами к чёрной макушке. – Просто папа очень устаёт на работе. Это всё усталость.
Антон чувствует, как мама глубоко вздыхает и вздрагивает. Прижимает крепко, заставляя выпустить машинки из рук и обнять её в ответ. Такая тёплая. И пахнет мама всегда приятно. Очень.
- Давай погуляем, а? – Отодвигая от себя сына и заглядывая в большие тёмные глаза. – Там такая погода сегодня!
- Да, да, да! – Мальчик вновь хватает игрушки и подскакивает на ноги. – Я одеваться!
Он не отдаст ей сына. Ни за что. Он это ясно дал ей понять.
- Я убью тебя, слышишь? – Сжимая пальцы на тонкой шее, и приблизив своё лицо почти вплотную. – Если я узнаю, что ты надумала сбежать, да ещё прихватив с собой Антона… Я сравняю тебя с землёй, сука. – Шипит ей в открытые губы, которые пытались поймать кислород. – Я посажу тебя на цепь, как псину, и ты будешь вылизывать мне туфли. А сына посажу рядом и заставлю смотреть на то, какое ничтожество его мать! Ничтожество и шлюха! Ясно тебе?! – Встряхивает, не ослабляя хватки. – Ясно тебе, дрянь такая?!
Ясно. Куда уж яснее.
Женщина рано утром собрала небольшую сумку и отдала её Надежде.
- Надюша, ты всё запомнила?
- Конечно, Наташенька. Всё помню. Привезу туда. Ключ оставлю у соседки. Раиса Сергеевна её зовут.
- Спасибо тебе, Надюша. – Сжимает синими пальцами мягкую руку няни.
- Что вы, ей Богу! Наташа, беги от него. Он ведь и правда убьёт, и рука не дрогнет. Совсем бешеный стал, прости Господи!
Смотрит в опустевшие глаза молодой женщины. Слёзы крупными градинами сползают вниз по щекам.
- Я позабочусь об Антоне. – Гладит её тонкие плечи. - С ним всё будет хорошо. Вы же знаете, Виталий Юрьевич в нём души не чает. А как всё немного устаканится, так и сына заберёте. Уедете подальше. Сам чёрт не сыщет!
- Да. Не сыщет… - Повторяет за Надеждой и вытирает лицо трясущимися ладонями. – Езжайте…
- Мама, ты уезжаешь?
Мальчик слышал часть разговора. Стоял за дверью, прижимая к груди свою шапку. Абсолютно не понимал о чём речь, но тревога забилась где-то в районе груди, готовая раскрошить детские рёбра.
- Что ты! Маленький мой! – Она присела рядом с ним на корточки, сжимая ладоням его немножко пухлые щеки. – Кто тебе сказал такую глупость?
- Я слышал. – Испуганно взирая на любимую женщину. – Надя сказала, что ты уедешь подальше!
- Чшшш! – Прикладывая палец к его губам. – Шшш… Не так громко, малыш! – Прижимаясь к его ушку. – Мы же с тобой собирались гулять. Помнишь?
Антон резво закивал головой и вцепился в женскую руку. Он всё неправильно понял? Мама никуда не собирается?
Она уверяла, что нет. Что всё хорошо. И они всегда будут рядом.
Но прошли буквально два часа, и он бежит за автомобилем. Он чувствовал. Он понимал, что она поехала не по магазинам. То, как она его обнимала и целовала... Ему тогда показалось, что так обнимают, когда прощаются. Когда человек уходит надолго. И за ней приехала машина с шашечками. Они раньше никогда не ездили на чужих машинах. И как только дверь автомобиля захлопнулась, он всё понял. Но было так поздно. Он кричал. Он просил, чтобы она не уезжала. Он толкал Надю и бежал за матерью.
Она говорила, что скоро вернётся.
Но так и не вернулась.
Это был кошмар наяву.
Мальчик так сильно плакал. Каждый день. А папа злился теперь на него. Злился и ругал за слёзы. Кричал. Говорил ужасные вещи про маму. Что она их бросила. Что она… что нашла себе другого мужа, и что они ей больше не нужны.
Но он не верил. Огрызался в ответ и твердил, что мама вернётся.
Но прошёл месяц. Два. Три. А она так и не возвращалась.
Получается - папа прав?
Грохот с улицы проник в его голову и заставил парня открыть глаза. Размытые силуэты сновидения всё ещё мелькали в сознании. Что это было? Мама? Он что-то вспомнил? Морщит лицо, пытаясь поймать фрагменты, выскользающие ежесекундно. К чёрту.
Первое, что попадается на глаза – это письменный стол и магнитная доска с фотографиями.
Варя.
Разогнав туманы в в мыслях, брюнет стонет, и принимает сидячее положение. Выспался? Кажется. Почти.
Взлохматив волосы, Горькийт медленно поднялся с неудобной кровати и подошёл к открытому окну.
Мусоровозка, будь она неладна.
Широко зевнув и развернувшись, Антон снова натыкается взглядом на фотографии.
Что-то новое? Подходит ближе и внимательно рассматривает. Эти он уже видел. А эти?
Зима. И бенгальские огни в руках. Это недавно. Чёрт! Новый год. Варя в компании своих друзей. Ну а рядом? Конечно же, этот мудила. Снова скалится, будто у него кол в очке.
Брюнет фыркает и срывает фотографию. Нахер. Комкает и засовывает к себе в карман. Он заставит её сфотографироваться с ним и распечатает фотографию. Большую. На всю это хренову доску.
- Ты проснулся? – Её голос застаёт врасплох, и парень вздрагивает, оборачиваясь. Вот она. В этом же сарафане, который вызывает одно лишь желание: стащить эту тряпку и… - Ты проспал пять часов. – Девушка мнётся на пороге и поглядывает на него с опаской.
Он что-то сделал? Хотя, нет. Конечно же, нет. Иначе бы, она не стояла здесь. Перед ним. Уже давно бы смылась, оставив его наедине с самим собой.
- Кхм. – Парень откашливается. Прочищая горло после сна. – Да. Это много. Для меня. Спасибо. – Делает к ней пару шагов, а сам ждёт, что девчонка в любой момент побежит от него, как от прокажённого.
- Не за что. – Сжимая пальцами край сарафана.
- Варь. – Делает ещё один широкий шаг, и мгновенно хватает её за тонкое запястье. Несильный рывок и Горький притягивает к себе девушку. Срывая с её губ резкий вдох. – Я скучаю по тебе. – Шепчет прямо в её губы и ловит её тихие, рваные выдохи. Тянет носом, и запах корицы бьёт по его обонянию. Блять.
- Ты же здесь. – Она пытается отвернуться, но брюнет ловит пальцами её подбородок.
- Мне всегда тебя мало. – Пытаясь взять в плен её соблазнительно-дрожащие губы. Но она снова отворачивается, заставляя его брови сойтись на переносице.
Так дело не пойдёт. Варя.
Сжимает вторую руку на тонкой талии и снова тянется к ней.
- Антон! – Девушка выставляеткулачки, упираясь в его грудь. – Прости. – Сжимает губы, пряча улыбку. Что это? В самом деле, улыбка? С чего вдруг он её удостоился?
- М? Что? – Всё ещё хмурясь.
- У тебя ужасно пахнет… изо рта. – Тихо хихикнув и, воспользовавшись его замешательством, выскользнула из на миг ослабших тисков.