Нотти, увы, не знала.
— Может, юриспруденция им не нравится? — предположила она. — Или демократия?
Они молчали, трясясь в кузове. Братья гнали изо всех сил, не жалели подвеску.
— Ты верёвку с рук не снимешь? — спросил Эрик с надеждой. — Пережги или ещё как. Магией!
Нотти нахмурилась, сосредоточилась. И ответила:
— Нет. Прости. Она заколдована. Тут все магией владеют, это же Крайний Восток, граница Хаоса.
— Что это значит?
Нотти вздохнула:
— Мир, откуда ты пришёл, Изнанка, магии лишён. Есть Мир Прирождённых, там царит Хаос и нет ничего устойчивого, там только магия, пытающаяся принять форму… я разве не объясняла? Из обоих миров часть сущностей прорывается к нам, в Срединный Мир. Все эти рыбаки-моряки — они пришли из Хаоса. Это сущности, пытающиеся воплотиться, стать по-настоящему реальными. Но это долгий процесс, в них ещё полно Хаоса и сырой магии. Потому у них всё так и странно, когда они обретут стабильность, то уйдут отсюда, станут обычными людьми.
— То есть они все волшебники, — резюмировал Эрик. — И покруче тебя.
Нотти кивнула.
— Всё-таки ты не из моего мира, — огорчённо решил Эрик. — Иначе откуда столько знаешь про этот, Срединный?
Грузовик мчался по каменистой дороге, развивая совсем уж неприличную скорость. Может быть, братья воспользовались магией, спеша избавиться от гостей?
— Надо думать, как спастись, — Нотти закусила губу. — Я могу сказать им… что нарушу обет. Может быть, отпустят…
— Нет! — выкрикнул Эрик.
— Тогда нас скинут с обрыва!
— Мы спасёмся, не бойся!
Лицо у Нотти стало рассерженным, даже злым:
— Да я не за себя боюсь, дурень! Во мне всё же сила есть! Я выплыву! Или взлечу! Или ещё что-нибудь сделаю! А вот тебя не вытащу, чувствую, ты утонешь!
— Лучше утонуть, — сказал Эрик твёрдо. — Я не позволю… чтобы эти…
Они молчали, упрямо глядя друг на друга.
— Значит, будем спасаться вместе, — сказала Нотти. — Или умрём. Вместе.
Эрик кивнул.
Пустошь над морем приближалась до обидного быстро. Грузовик затормозил так резко, что Эрика и Нотти кинуло на дно кузова. Появились братья, выволокли их наружу и почти потащили к обрыву. В голове непрошено закружились строчки: «Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал…» А море под скалами выглядело жутко. Наверное, как в тот раз, когда пушкинский старик явился просить у золотой рыбки пост владычицы морской для своей старухи. Свистел и стонал налетевший ниоткуда холодный северный ветер, небо заволокли чёрные тучи, волны бились под обрывом огромными валами, шапки пены забрасывало на скалу — хотя до моря оставалось метров пять-семь. И всюду из-под воды проступали острые камни — откуда взялись-то, не было их!
«Это магия, — вдруг понял Эрик. — Проклятая магия, хаос, символы и сущности, архетипы, коллективное бессознательное… Мир меняется вокруг, потому что нужен драматизм, нужен фон для трагедии…»
— Стойте! — крикнул он. — Гунар, Херли! Ну вы же люди, что вы делаете? Чем я вас обидел, за что нам смерть?
Братья остановились, переглянулись.
— Мы не смерть несём, мы возвращаем взятую жизнь, — пояснил Гунар.
— Ибо должен быть закон и порядок, иначе хаос и невнятица… — первый раз Херли не повторял, а продолжал слова брата.
— Зла мы тебе не желаем, — сказал Гунар. — Но плохие слова ты сказал, юнец.
— Сами-то они не плохи, — уточнил Херли. — Только вот не для нас. Ибо в них жёсткость стальная и трупное окоченение, конец любой свободе и одно лишь существование.
— Может, тем, кто магии лишён начисто, оно и ничего… — с сомнением закончил Гунар.
— А нас всех ты бы прикончил своей политикой и либерализмом, экономической целесообразностью и прибавочной стоимостью… — Херли сплюнул. — Понятно?
Два здоровяка стояли и ждали их ответа. Эрика покачивало порывами ветра, Нотти слегка прислонилась к нему, видимо, тоже боялась, что сдует.
— Понятно, — прошептал Эрик. — Тогда… хоть верёвки снимите с рук! Вы нас без верёвок взяли, без них и верните!
Братья переглянулись.
— Справедливо… — вздохнул Гунар.
— Порядок… — вздохнул Херли.
Они ловко развязали узлы, которые Эрику казались совершенно мёртвыми. Гунар спросил:
— Кидать или сами прыгнете?
«Это ожившая магия, — снова подумал Эрик. — Это хаос. Но он пытается играть по правилам».
Он вытер рукавом солёные от брызг губы и сказал:
— Законы природы… логика… повторяемость результата… Магии нет!
Эрик даже сам испугался того, как громко разнёсся его крик.
— Волшебство противно природе, нелогично, неповторяемо! Магии здесь не место! Викинги не ездят на грузовиках! Дельфины не разговаривают! Трюк, обман, фокус!
Гунар протянул к нему здоровенную ручищу… но та вдруг задрожала и беспомощно опустилась.
— Прекрати… — прошептал Гунар.
— Ты шутейный викинг, ты ненастоящий моряк! — продолжал Эрик. Херли шагнул к нему, и Эрик выкрикнул: — Ты вообще никто, ты эхо, зеркало, отражение!
Херли посерел лицом, отшатнулся, беспомощно оглянулся на брата.
— Уходите, — оскалившись, прохрипел Гунар. Рука его скользнула по поясу и ловко вытащила длинный узкий нож. — Твоя взяла, юнец… уходите!
— А то что? — со злорадством и облегчением выкрикнул Эрик. — Нападёте? Кишка тонка! Я вас в блин раскатаю, в кисель размажу!
— Может, и размажешь… — прошептал Гунар. — А может, и не успеешь…
Смотрел он на Эрика с такой ненавистью, что, казалось, ещё миг — и кинется, будто загнанный в угол зверь.
— Эрик… — тихо сказала Нотти. — Пойдём… не надо. Они отпускают, пойдём. Мир, Гунар? Мы уйдём, а вы в себя придёте. Скажете, что скинули нас, а остальное вам неведомо.
На лице Гунара заходили желваки. Он неохотно кивнул.
— Не станут догонять? — спросил Эрик вполголоса, хотя был уверен, что братья его всё равно слышат.
— Не станут. Они всё поняли.
Эрик посмотрел на напряжённое лицо Гунара, на его чуть живого брата и кивнул:
— Хорошо. Эй, братья. Мы уходим. Слышите? Всё в порядке. Магия есть, всё в порядке. А мы ушли.
Они медленно пятились от братьев, с ненавистью глядящих им вслед. Обошли грузовик, тот тоже будто выцвел и посерел. Ветер потихоньку стихал, тучи над морем развеивались.
Куда идти — было непонятно.
Но то, что они именно пятились, их и спасло.
Братья буравили их ненавидящими взглядами. А потом Гунар метнул в них нож, который сжимал в руке.
И вместе с Херли ринулся на Эрика с Нотти.
Нотти вскинула руку, лицо исказилось. Вокруг ладони вновь вскружился вихрь, поймал в свои объятия клинок, отклонил, отвёл; сталь звякнула о камень, а Нотти упала на колени, тяжело дыша и упираясь ладонями в землю.
Магия, чтоб её. Недовоплощённые создания Хаоса, чтоб их. Магия опасна, она нуждается в постоянном контроле, её нельзя выпускать на свободу!..
Эрик потянулся внутрь себя — и услышал тот тонкий мягкий зов, что вытащил его ночью из дома и заставил прыгнуть с обрыва.
Магии надо ставить заслон. Её надо держать в рамках. А излишки, особенно агрессивные, — купировать, когда нет другого выхода.
Братья рухнули на камень безвольными и бесформенными кучками, будто одежду набили мокрым тряпьём. Эрик помог подняться бледной Нотти, и они отступали от останков, пока не дошли до грузовика, тоже начавшего разваливаться — Нотти вдруг нырнула в кабину, через секунду вернулась с тяжёлым кожаным рюкзаком.
— Такие кабаны без еды не станут ездить!
В следующий миг машина окончательно осела, превратившись в груду железа и досок.
Кажется, у него, Эрика, появилось оружие против странных обитателей Крайнего Востока. Тоже странное, но действенное.
Они глянули друг на друга и облегчённо улыбнулись, но тут же, не сговариваясь, двинулись дальше от берега.
— У нас не было выхода, — сказал Эрик. — Они сами напали. Я… я не хотел… Если б они не…
— Да, — подтвердила Нотти. — Мы защищались.
— Нам урок — не оставлять врага за спиной, что бы он ни говорил…
— Если не останется иного выхода, — вздохнула Нотти. Выглядела она сейчас не слишком-то хорошо — усталая, с ввалившимися глазами. — Пить хочется. И есть.
Эрик кивнул. Сказал:
— Ну так за чем дело стало? Зря ты, что ли, эту тяжесть, рюкзак то есть, выволокла?
— Только давай отойдём подальше… — поёжилась Нотти.
Они пошли вдаль от берега, а две бесформенные кучки и развалившийся грузовик так и остались на краю обрыва.
Глава девятая
На привокзальной площади же размещалась и конечная остановка местных автобусов. Здесь было совсем не так пустынно, как на перроне. На лавочках под навесами основательно, с удобствами, устроился народ: мужички в вылинявших рубахах с закатанными рукавами, в чёрных, несмотря на лето, брюках и почти все в сапогах; женщины в просторных платьях-балахонах и светлых косынках с узлами на затылке, не под подбородком, как в церкви. Дети в майках и шортах, а кто помладше, так и вовсе в трусах — простые тогда были нравы. Кто-то лузгал семечки, кто-то смолил «Беломор». Стояли корзинки и вёдра, по большей части пустые — верно, люди возвращались, расторговавшись, с рынка. Через неширокую площадь тянулся лозунг — белые буквы на изрядно выцветшем кумаче: «Решения родной партии — в жизнь!»
— Город без времени… — тихонько сказала Тэль.
— Да, никаких указаний, — согласился Виктор. — Число сегодня у них пятнадцатое, месяц, скорее всего, июль, а вот год?.. И газет нигде не видно. Даже «Советского спорта» ни у кого из мужиков не видать. А его тогда повсеместно читали. И это, — он кивнул на бледновато-розовую растяжку. — Что это за «решения родной партии»? Указывать надо, какого съезда, какого пленума!.. А то можно и партбилет на стол положить — за организацию антипартийной группы.
— Я этих твоих страшных слов не понимаю… — Тэль высматривала нужный им маршрут. Полные тётеньки на скамеечках провожали её, тонкую, как былинка, недобрыми взглядами. «А ещё штаны напялила!» — так и читалось в них.