являясь при этом правителем огромного и богатого государства, да что там государства — мира, чёрт возьми, донельзя приятно. Что можно — и нужно! — брать от жизни всё.
И он брал.
А две силы, нависающие над правым и левым его плечами, только и ждали, когда он даст слабину, чтобы вцепиться друг другу в глотки. Они не могут иначе. Огонь не может не гореть, вода не может его не заливать. Это их изначальная, имманентная сущность.
А значит…
— Виктор! Виктор!.. — пробился к нему голос Тэль. — Виктор, Дракон, очнись!..
Её ладонь обжигала.
Они так и стояли все вместе на верхотуре, внизу вопили и орали, время от времени раздавались смачные удары. Виктор видел, как из ниоткуда, из ничего высунулся очередной грузовик, запылил по ухабистому грейдеру.
А за ним, невидимые, неощутимые, наверное, ни для кого, кроме него да Единорога, вползали осторожно, подобно легчайшему утреннему туману, совсем другие, те, кому тут и вовсе не могло быть места.
И он сам приоткрыл им двери. Неужто Тэль не чувствует?
— Изнанка идёт, — глядя прямо в глаза Обжоре, сказал Виктор. — Но не только. Хаос тоже ищет сюда дорогу, Хранитель.
— Ничего я не… — начал было толстяк, но враз осёкся.
— Уводи людей, — прорычал Крылатый Владыка, и четвёрка магов с Изнанки боязливо попятилась. — Уводи настоящих людей, товарищ Обжоров. Уводи быстро. Можешь их… вместе с техникой… прочь отсюда?
— Могу, — быстро ответил тот. — Трудно, попотеть придётся, но, коли хозяин требует…
— Действуй! Силы наши тут ограничены, и весьма, но…
— Ничего. Я добрым словом… и кое-чем ещё, — ухмыльнулся Обжора.
— Виктор, что ты задумал? — заглянула ему в глаза Тэль.
— Сейчас увидишь, жена. Мы выйдем отсюда и перекинемся… Эй, Береты! Позовите сюда госпожу Ивер, хватит ей уже развлекаться. Силу передавать друг другу умеете?
Четвёрка переглянулась.
— Я умею, — подал голос Георгий. Под внимательным взглядом Владыки стушевался. — Ну, как «умею»… делал один раз…
— Сумеешь и другой. Тэль, объясни им азы.
— Виктор! Что ты задумал?!
Глаза её так и полыхнули.
— Вслушайся, Единорог, — сказал он твёрдо, и Тэль охнула, зажимая рот ладошкой.
— Идём отсюда. Надо успеть, пока они не начали всерьёз.
— Но какие у них шансы?..
— Здесь? Никаких. Но они пойдут со всех сторон.
— Вторжение… — прошептала Тэль, бледнея.
— Мы выдержим, — Дракон обнял её. — Мы сможем.
…Они выбегали из недостроенного подъезда, опрометью мчались прочь, не разбирая дороги. Откуда-то вынырнула Лой, облизывающаяся и очень довольная, Ярослав торопился следом.
За спинами раздался громовой голос Обжоры:
— Срочно, срочно, немедленно покинуть рабочие места!.. Возможно химическое заражение!.. Организованно покидаем зону строительства!.. — словно дюжина громкоговорителей разом.
Виктор не обернулся.
Пришло время вспомнить, что он таки Дракон. Что он принадлежит Срединному Миру. И заделать, наконец, эту дыру.
Вот и рубеж, вот и огни лагеря, вот сбегающиеся стражники…
— Ярослав. Вспомни всё, чему я тебя учил. Если оттуда кто-то полезет… странный — бей сразу и наверняка. Вопросы не задавать, в переговоры не вступать, на слёзы и сопли не поддаваться. Мёртвых, кого сможете, отведите подальше.
— Сейчас здесь будет горячо, да, Владыка?
— Да, Страж. И даже очень.
— Воинство Серых Пределов исполнит свой долг, повелитель.
— Конечно. Мы все исполним. Ступай.
Тэль, по-прежнему бледная, вдруг затрепетала испуганной птицей, вытянулась в струнку, глаза закатились.
— Что с тобой? — кинулся было к ней Виктор, но она лишь шевельнула слегка пальцами, мол, не мешай, слушаю.
Хорошо, Единорог, внимай. А мы…
Трубный глас Обжоры стих. Несколько мгновений царила тишина, лишь перекликнулись где-то птицы.
А потом со скрипом шевельнулся недостроенный дом, подобно чудовищной гусенице принялся изгибаться, отдирать себя от фундаментов, а может, и вытаскивать их из земли. Над стройкой пронёсся жаркий ветер, заклубились низкие облака. Полоснули первые молнии.
Изнанка, пусть изменённая, — и Хаос? Рядом, рука об руку?!
Всё, что угодно, мог вообразить себе Крылатый Владыка, только не это.
Или всё ещё хитрее?..
— Тэль!
Она вздрогнула, открыла глаза, совершенно неживые, глядящие куда-то в неведомую глубину, где одни лишь Единороги способны проложить путь.
И сказала — тем же неживым, абсолютно чуждым голосом:
— Владыка… наша дочь привела с Изнанки Убийцу Драконов.
Нотти приняла решение спонтанно.
Вначале она сидела, глядя на рослого, спокойного парня, назвавшегося её братом Всеволодом. Парень то ли заснул, то ли медитировал. «Пытался связаться с родителями», как он сказал.
Это что же — с Драконом и Единорогом?
Она знала, что Срединным Миром правит клан Драконов. Мужчины в нём Драконы, женщины Единороги. Фу, сексизм, даже в название клана женщин не вынесли! Обозвали Единорогов «Неведомым кланом». И они, конечно же, не всегда Драконы и Единороги. Это лишь их магическое воплощение, форма, которую они принимают, когда их живая плоть заменяется бурлящим хаосом, воплощающейся магией. Далеко-далеко, в Изнанке, может появиться маг-оборотень, превращающийся в зверя, но там слишком мало магии, чтобы воплощение было настолько фантастичным и нереальным.
Итак, её отец Дракон, а мать Единорог?
И она это всё забыла?
Как это вообще возможно, забыть всё, что относится к твоей жизни, помнить лишь общее, а не частное? Мать и отец качали её на руках, кормили с ложечки, брат вопил: «Ма, она опять мне мешает!» — но ничего этого не осталось в памяти?
У неё была кошка или собака? Или в семьях Драконов нет домашних животных?
Она играла в куклы? Училась колдовать?
«Я должна найти себя», — подумала Нотти.
Лодка неслась по реке против течения, направляемая ожившим потоком. Нотти опустила в воду руку, коснулась невидимых тонких струн — дрожащих линий иномирной силы. «Училась я этому или знала всегда?» Она шевельнула пальцами, потянула нити, ослабила одни и подобрала другие. Вода сопротивлялась, вода её никогда не любила, но девушка не сдавалась, и стихия покорилась.
Лодка повернула к берегу. Подошла к галечной отмели, мягко зарылась носом. Всеволод вдохнул глубже, но не открыл глаз.
— Если ты брат, то ты поймёшь, — прошептала Нотти. — Если не брат… то мне плевать.
Она потянулась, раскинула руки. Поймала ветерок, несущийся над водой.
Воздух её любил.
Нотти не помнила, как и когда этому училась. Только чувствовала, что это сложно, что не всегда получалось, что такое умеют совсем немногие…
Она умела.
И воздух здесь был пропитан силой так, как никогда и нигде прежде.
Нотти стала ветром.
Лодку качнуло, когда девушка растворилась в воздухе. Вихрь ушёл вверх, ввинтился в небо невидимой спиралью, пробил низкие облака, на миг просверлив в них дыру, куда заглянул клочок синего и краешек жёлтого.
Нотти взлетала над Срединным Миром.
Ещё никогда она не становилась такой быстрой и не поднималась так высоко! Голубизна неба стремительно сменялась густой синевой, синева наливалась фиолетово-чёрным, проглядывали тусклые, а потом яркие искры звёзд.
«Я же задохнусь!» — подумала Нотти удивительно спокойно, зачарованно. И тут же засмеялась этой глупой мысли: она сама была ветром и воздухом, стратосферным вихрем, несущимся всё выше и выше, к солнечному диску… действительно диску, тот утратил обычный «изнаночный» вид, превратился в косматый полыхающий лик — то ли древнего бога, то ли сгустившейся силы. Солнце не смотрело на Нотти, солнце нежилось в темноте межмирового пространства, согревая огромный диск Срединного Мира.
Сила переполняла Нотти — она черпала её отовсюду, даже не задумываясь, что преодолела тонкую скорлупу реальности и находится на границе Мира Прирождённых.
Нотти впервые видела свой мир весь, целиком.
Неровная клякса размером с Австралию со школьного глобуса, опоясанная Круговым Океаном (откуда, откуда я знаю про Австралию и школьный глобус?). Горы и леса, пустыни и озёра, стекающие в океан реки и сходящие со склонов ледники. Точки и пятна городов, ползущие вдоль берегов корабли, сверкающие под солнцем нити Пути. Внешний край Кругового Океана был погружён в дымящуюся тьму, где били гигантские молнии, лиловые и белые, чёрные и радужные, где пенилось золотое и розовое, будто кольцом охватывая и замыкая Срединный Мир. Это было самым заметным и чудесным из того, что видела Нотти, но одновременно взгляд не хотел на этом останавливаться — будто чувствовал, что разноцветная буря не принадлежит Срединному Миру… да и любому реальному миру, если уж на то пошло.
Зато притягивала взгляд и была явным центром Срединного Мира (не географическим, а подлинным) точка вблизи одного из берегов — слепящая внутренний взор, ярчайшая белая точка.
«Это Замок-над-Миром, — подумала Нотти. — Средоточие силы клана Драконов. Древняя твердыня. Хранилище знаний. Альфа и Омега».
Она забыла все мысли и планы, с которыми обращалась в ветер. Забыла, что хотела найти милого нескладного паренька Эрика, которого едва не убил её суровый брат (всё-таки брат, да?), и помочь ему. Забыла, что хотела отыскать Дракона (бр-р, жутковато!) и прямо спросить: «Ты мой отец?» Забыла, что хотела найти саму себя.
Сгустком ожившего воздуха, искрящимся от кристалликов льда, Нотти зависла в вышине. А потом устремилась вниз, к скалистому островку, на котором стоял Замок-над-Миром.
Солнце — живой пламенеющий диск с колыхающимися лучами-протуберанцами, — проводило её снисходительным взглядом, прежде чем вновь превратиться в сгусток плазмы, в маленькую жёлтую звезду, вокруг которой вращалась не обычная маленькая планета — но диск Срединного Мира, нарушая все законы астрономии.
Нотти неслась вниз.
Даже у Тэль, в её лучшей форме и при условии свободных Путей, дорога от Крайнего Востока к Замку-над-Миром заняла бы долгие часы. Нотти, ставшая ядром урагана и вышедшая на миг в мир чистой магии, преодолела его в считанные минуты.