— Я… я Нотти, — беспомощно сказала девушка. — Я только Нотти. Я не знаю…
Обжора ушёл, а вот ощущение живого присутствия, взгляда — осталось.
— Это ведь ты? — спросила Нотти. — Ты, Замок, — ты меня слышишь?
Всегда слышу, везде слышу…
— Почему папа тебя так не любит? Почему мы редко здесь бываем?
Твой отец боится, а не люблю я…
— Почему?
Чужак.
— Он Дракон!
Тягостное сомнение словно разлилось в воздухе. Замок не спорил. Но и не соглашался.
— Помоги мне, — сказала Нотти. — Хотя… хотя нет…
Она вдохнула полной грудью. Воздух, пахнущий старыми книгами и химическими реактивами, внезапно показался ей чистым и живым.
— Не мне. Есть парень… Эрик… мы расстались. Где он?
Ответа снова не было, однако Нотти поняла, что ей надо закрыть глаза.
И едва она это сделала — увидела Эрика.
Будто бледная картинка возникла изнутри её век.
Там тоже был замок, только призрачный, вряд ли кому-то видимый. Замок стоял на берегу озера. А в тронном зале — ох, она же там не была год, или даже больше! — стоял Эрик. В окружении четырёх магов… да это же Ритор! А этот, второй, Торн, которого так не любит отец. И Анджей, маг Земли… четвёртый, молодой, наверняка новый глава клана Огня, недавно пришедший к власти. Опять проблески из прошлого; откуда-то она знала этих магов, вспомнила даже, что отец (кто он?!) к Торну относится с неприязнью.
Эрик был в панике. В отчаянии.
В руках у Ритора соткалось невидимое для парня воздушное копьё. В руке Торна — водяная плеть. Ладони главы Огня горели, испуская ослепительное сияние. А под ногами Анджея собиралась неторопливая, но огромная по мощи Земная магия.
Они собирались убить Эрика!
— Нет! — закричала Нотти. — Нет, нет, нет!
Глава четырнадцатая
— Хорошо, — сказала Лой Ивер легко и беззаботно, словно речь шла самое большее о том, чтобы отправиться в соседнюю деревушку. — Я сделаю всё, что смогу… Владыка.
Улыбнулась, протянула руку, наскоро сжала ладошку Тэль.
— Я скоро. Я быстренько.
Обжора вздохнул.
— Давай, красавица. А я уж тебя прикрою, как смогу, не взыщи, коль чего не так было…
Приложился, дал ещё одну очередь. Тепловоз дёрнулся, заревел, словно и в самом деле от боли.
Лой коротко кивнула и исчезла. Даже кошки не появилось.
Единорог по-прежнему смотрела в глаза Виктору.
«Вставай, Дракон. Больше некому. Я могу, но тогда уже не вернусь. Я готова, если что».
— Обжора, — проговорил Виктор. — Что они задумали? И чего ты хочешь, чтобы мы дождались?
— Того и хочу, — пропыхтел толстяк, — чтобы ты дождался, пока Кошка твоя людей в Изнанке не предупредит.
— А то что?
Он представил себе языки пламени, несущиеся по улочкам Луховиц — а может, и каких-то окрестных сёл; пожар почти мгновенно поглощает старые домики, крытые серым волнистым шифером или тёмно-красным, местами поржавевшим железом; стало очень нехорошо, но, с другой стороны, что он может сделать? Выманить тварь Изначальных подальше?
Он сказал об этом вслух.
Обжора затряс головой, едва не потеряв пилотку.
— Не знаю, хозяин! Что я тебе, эта, как её, Вика всезнающая? О которой Нотти всё вспоминает? Вот Вику эту и спрашивай!.. А так-то дело просто — огонь-пламя твоё в Изнанку потянет, чистую магию! И что тогда, чем обернётся — не ведаю! Может, и ничем, только людишек пожжёт-попалит, ну так они и так там пожары каждый день устраивают, одним больше, другим меньше!.. А может, и совсем наоборот — хлынет драконья магия, с ума начнёт сводить, способности пробуждать у тех, кого коснётся!..
— Стоп, — вырвалось у Виктора. И господин Дракон бросил взгляд на красноберетников. Уж не моя ли это работа?..
— Чего «стоп»? Думай, хозяин! Никто за тебя этого не сделает!.. — зашипел Обжора. Вскинул автомат, но курок лишь сухо щёлкнул. — Ах, зараза, где-то у меня тут запасной диск ещё имелся…
«Давай вместе, — беззвучно сказала Единорог. — Давай вместе, милый. Без твоего пламени. Лой нужно время».
Без твоего пламени…
Чёрт. А я так устал.
Виктор вздохнул, поднялся. Встал и Единорог, и на сей раз Обжора промолчал. Деловито сменил диск в автомате и принялся азартно палить по наползающему локомотиву.
— Дарья, Георгий, Святозар, Алексей! Поддержите ещё раз.
Все четверо дружно кивнули.
— Мы, маги…
— Колдуны! — и тут ввернул вредный Святозар.
— Хорошо, колдуны. Мы с вами, Владыка. И… простите нас, — Георгий виновато и растерянно развёл руками. — Натворили, да…
— Потом об этом, потом!.. Просто направляйте силу!..
— У нас ведь хорошо получается, да, Владыка? — с надеждой вопросила Дарья, словно маленькая девочка, надеющаяся на похвалу.
— Замечательно получается! — честно признался господин Дракон.
Впрочем, могло ли быть иначе, если я их и создал?..
«Идём!» — Единорог тряхнул гривой.
Виктор зажмурился, выдохнул. Ощутил мягкое касание передаваемой Красными Беретами силы. И — преобразился.
Преобразился, однако не взлетел. Они шли бок о бок, Дракон и Единорог, как положено от века, две силы, одна разрушающая, другая — возрождающая. Шли в лоб прямо на старый, ржавый и закопчённый тепловоз.
…Идти драконом, а не лететь, было странновато. Нет, порой приходилось и так, но в редких случаях; а уж о встречах с Изначальными и говорить нечего.
Глупо-то как, подумал он. Пафосно лезем с женой на рожон. Под прикрытием непонятного существа с фальшивым ППШ, якобы тоже моей работы.
Но тут его взгляд наконец поймал взгляд выбитых фар старого локомотива, и Дракон разом забыл обо всём.
Не один Прирождённый. Не единая, пусть и злобная, и непонятная, сущность. Великое множество, заполнившее чуждую им форму и вышедшее сюда на охоту за одной-единственной дичью — им самим.
И позаимствовавшее для этого броню с Изнанки. Ржавый тепловоз вместо орлиноголового корабля — не шибко красивая замена.
Единорог рядом тихонько подал голос. Получилось почти как у человека, и Виктор ясно понял: «Ударим вместе?»
Удар Единорога он помнил. Один-единственный раз он видел это, в ту самую ночь, подле Замка-над-Миром…
Тонкий, кинжальный удар, незримая шпага, пронзавшая самую суть магии, разрывавшая её, обращавшая в хаос, вернее, возвращавшая её туда.
Но здесь было что-то куда хитрее…
Изнанка. Ключ в ней.
Думай, Дракон, думай!.. Всего ничего тебе думать осталось!
…Сперва у Изначальных не получилось остановить их с Тэль на тропе. И тогда появилась эта… псевдо-Изнанка, может, и впрямь извлечённая Прирождёнными из его памяти, а может, и созданная им самим. Представленная, измысленная — и сотворённая.
Изнанка не отпускала Дракона даже здесь, в Срединном Мире.
…Время на раздумья вышло, тепловоз, казалось, мерзко ухмылялся им в глаза, словно предлагая атаковать.
Хвост Дракона свистнул, ударил не хуже стенобитного тарана. Костяная шишка на конце, тяжелее, чем, наверное, булава у Ильи Муромца, грянула прямо между глаз — то есть между фар.
Заскрежетало проломленное железо, передок локомотива рассекла длинная трещина; Единорог тряхнул гривой, нацелил серебристый рог, ударил копытом: холодная льдистая сила ворвалась в пробитую Драконом брешь.
Тепловоз содрогнулся и просел, колёса словно врастали в землю.
В уши Дракону хлынул многоголосый издевательский хохот.
Хохот хлынул, а в него вплетались злые презрительные словеса. Виктор их не понимал, вернее, улавливал только общий смысл, хотя каждое в отдельности было незнакомо.
Ты уже проиграл, грохотали ему. Дракон лишь тогда Дракон, когда имя его — Сила с Жестокостью. Когда беспощадный огонь жжёт всё, что не по его воле. Дракон правит, ни на что не оглядываясь, и платит в конце высшую цену. Круг замыкается, кровь идёт за кровью и смерть — за смертью. Горят высокие замки на горных вершинах, умирают Драконы, Единороги и их дети, и нет никому пощады. Мы знаем. Мы видели.
Кто знает, чего пытались добиться Изначальные этим посылом, но ярость Дракона им вызвать удалось.
Не поднимаясь в воздух, не выдыхая пламя, он вновь ударил хвостом и, разворачиваясь, хлестнул когтями по закопчённому железному боку локомотива. Мерзко и высоко скрежетнуло, резануло слух; из пяти ран по метру каждая хлынуло что-то клубящееся, не поймёшь, не то мгновенно испаряющаяся жижа, не то сразу пар.
В бешено вопящих голосах теперь слышались боль пополам с ненавистью. Проняло!.. Не могло не пронять!..
И всё-таки он понимал — по-настоящему сразить эту тварь он может только драконьим огнём.
А для этого должна была вернуться Лой.
Может быть, в магии Всеволод и уступал сестре (не во всём, конечно), но физически всегда был сильнее и выносливее. Он бежал по следу чужака уже шестой час и усталости пока не чувствовал.
Поисковая магия на самом деле одна из самых простых, а порождать её может любая из стихий. Сева призвал все четыре. Воздушная не отозвалась, парень был закрыт так наглухо, будто заклинания скрытия сотворил сам отец или глава Воздушных Ритор. А вот неторопливая и могучая Земная, яростная Огненная, вездесущая Водная — ответили. Севе не требовались специальные устройства, к которым прибегают слабые маги, все эти катящиеся колобки и клубки, несущиеся в воздухе стрелы, бегущие огоньки и плывущие в небе тучки. Он просто знал, куда движется Эрик.
А двигался парень поразительно быстро. Со скоростью поезда или, как сказал бы отец, спортивного автомобиля.
Магия? Он всё-таки что-то освоил, научился не только разрушать, но и творить? Или…
Вторая мысль была куда тревожнее.
Кто-то помогал Эрику.
А в Срединном Мире, если кто-то помогает слабому, — это значит, что он его использует в своих целях.
Эрик. Примерно его ровесник, уроженец Изнанки. В свои нечастые визиты в родной мир отца Всеволод насмотрелся на тамошних мальчишек. По большей части они ему не нравились: кто поумнее и почестнее, так обычно слабаки, а кто посильнее — самолюбивые злые простаки. Каждая попытка Севы вписаться в компанию ровесников завершалась тем, что кто-то начинал его провоцировать, в полной уверенности, что вежливый и спокойный мальчишка — беззащитная жертва. Сева тактично уклонялся от конфликта, что принимали за слабость, и в итоге ему приходилось бить наглеца. Так что на первый взгляд Эрик относился к разряду честных, но слабых, и был Севе даже симпатичен.