— Владыка прав, — откашлялся Ярослав. — Убийцы — а их было четверо в самом начале — сумели взбунтовать всех. Драконы сосредотачивали силы — но их враги всё равно собирали в десять раз больше. А может, даже в двадцать. И если мы будем медлить, восстание заполыхает вновь.
Виктор медленно опустил голову. Восстание… революция… а ведь он так старался быть строгим, но справедливым правителем!
Очевидно, последнюю фразу он произнёс вслух, потому что Ярослав ответил с необычными для Стража нотками сочувствия:
— Владыка, чернь всегда будет ненавидеть власть.
— Но чтобы восстать?.. Они что, не понимают, что Дракон…
— Это свойство Убийцы, повелитель, — полушёпотом отозвалась бледная Лой. — Я… помню ту войну, хоть и очень старалась забыть. Появляется Убийца, и все сходят с ума. Сытым кажется, что они голодны. Богатые хотят большего, бедные думают, что получат всё и вся без труда, достаточно ограбить тех, у кого на одну корову больше. Кланы вдруг решают, что их страшно угнетают и притесняют. Нобили, правящие отдельными землями, начинают скрупулёзно перечислять унижения, кои они якобы претерпели. Эльфы объявляют себя Перворождёнными, хранителями великой мудрости. Гномы говорят, что им надоело вкалывать за всех. Люди не остаются в долгу — ненависть вырывается из всех пор, хлещет, словно гной из раны…
— Именно! И потому Убийцу надо убить сейчас, пока он не вошёл в силу, пока вокруг него все не взбесились окончательно, — подхватил Ярослав.
— Мысль, потрясающая новизной и оригинальностью, — сверкнула глазами Лой, и Страж смутился.
— Нам надо его найти, — проговорил Виктор. — И… он где-то рядом. Я чую.
Он и в самом деле «чуял». Словно холодное дуновение, скользящее по щеке; словно ледяная струйка из оконной щели морозной зимой. Дракон не сомневался, что это или кто это. Он знал.
И Убийца каким-то образом оказался совсем рядом.
Что ж, тем лучше.
Дракон с усилием поднялся. Схватка далась недёшево, а вдобавок ко всему ещё и «большое космическое путешествие» с Обжорой. И Лой… которая нет-нет, да и кинет на него взгляд, от которого хочется краснеть.
…До станции они добрались уже глубоко заполночь. Господин Дракон перекидываться не мог, и даже шагал с трудом, пока Ярослав не уговорил сесть в повозку.
Безумный день закончился. Ярослав заявил, что нипочём не допустит, чтобы Владыка остановился где бы то ни было, кроме казарм его стражи; после долгих споров сошлись-таки на всё том же заведении Конама Молчаливого, где распоряжалась теперь его внучка.
— Дарси.
— Господин Дракон, — безногий эльф невозмутимо кивнул, не вставая. Эта привилегия — сидеть в присутствии Крылатого Владыки — была ему пожалована бессрочно.
— Ты здесь ночевать собрался, Дарси?
— Тревожно мне что-то, повелитель, — без обиняков ответил эльф. — Мало ли что. Эхо какое-то доносится. Сперва вы шумели — там, где-то у Выселок. Потом ещё что-то донеслось, странное такое… оттуда примерно, — и эльф махнул рукой куда-то на северо-восток.
Именно туда, откуда тянуло ледяным ветром.
— И всё, Дарси?
Лицо эльфа за прошедшую четверть века вообще не изменилось. Виктор с драконьей кровью в жилах изменился очень мало, но всё-таки — изменился; Дарси же, поистине, «каким ты был, таким ты и остался».
— Хорошо, что ты пришёл, Владыка, — ровно сказал эльф. — Последние дни тут… суматошные какие-то.
— Это с мертвяками-то? — вступил Ярослав. — Неудивительно.
— Не только, Страж. Не только. Я не я буду, если к тебе, Владыка, совсем скоро не нагрянут с… сообщениями.
Виктор только отмахнулся. Пусть нагрянут, пусть с сообщениями, но сейчас ему хотелось только рухнуть на постель и ощутить прохладные пальцы Тэль на висках, как она всегда делала, когда он выматывался до последнего предела.
«Единороги должны приглядывать за своими Драконами».
Не получилось.
В дверь вскоре заколотили. Кулаками и ногами, судя по устроенному грохоту — подкованными гномьими сапожищами и подбитыми железом гномьими же дорожными перчатками.
— Сейчас всех сожгу! — не выдержал господин Дракон. — За нарушение моего покоя! Я ещё Крылатый Владыка или кто? Э, жена, ты куда?.. Открывать? В таком виде?! В простыню хоть завернись!..
Тэль не удостоила его ответом. Но собственной ручкой-с махнуть соизволили-с, наготу скрыл туман, соткавшийся плотным серым плащом.
Дверь распахнулась, ввалился запыхавшийся гном, осанистый и седобородый. Разумеется, в широченном парадном поясе, украшенном самоцветами; правда, некогда ехидная дщерь Дракона уверяла, что самые крупные камни там якобы просто цветное стекло, но так искусно гранёное, что не отличишь от настоящих драгоценностей.
— Что случилось? Что стряслось?
— В-владыка… — просипел гном. Судорожно выдохнул, низко-низко склонился. — Владыка, я — Фалар Благонравный. Станционный гном посадочного пункта «Замок Драконов».
Виктору потребовалось некоторое время, чтобы понять — это та самая станция Пути, которую гномы соорудили в непосредственной близости от Замка-над-Миром.
— Жаркого огня твоим топкам, — сказал господин Дракон на старом гномьем. Фалар по-стариковски замигал, словно растрогавшись, и даже шмыгнул носом.
— Второй раз род Крылатых Владык оказывает мне великую милость… — он прочистил горло. — Великий Дракон и ты, прекрасная госпожа! Простите мне это вторжение, ведомо мне, сколь оно невежливо и несвоевременно, но…
— Но говори дело, Фалар Благонравный. — Виктор дико устал, но, несмотря на это, мысль о том, что на Тэль сейчас ничего нет, кроме колдовского тумана, не теряла привлекательности.
— Да, да, Владыка… — и гном, совершенно растерявшись, утёр пот собственной бородой. — Владыка. Не столь давно на вверенную моему попечению станцию вступил юный Дракон.
Виктор и Тэль переглянулись.
— Да-да, юный Дракон, твой наследник и продолжатель рода, Владыка. Мы не видели его прежде, однако он знает пути и речи моего народа. Он говорил достойно и поступки его не расходились со словами.
— И? — резко бросила Тэль.
— И я явился предупредить владыку Срединного Мира. — Гном тяжело дышал. По вискам, щекам, подбородку катился обильный пот, хотя жарко тут отнюдь не было, весна едва вступила в свои права. — Великий Дракон, молю, сдержи свой гнев и выслушай. Гномы всегда… держали нейтралитет. Не вмешивались в ссоры кланов, в распри владетелей…
— Но в своё время многие из вас присоединились к мятежу против власти Драконов, — сухо напомнила Тэль.
— Верно, — сокрушённо вздохнул Фалар. — Ибо гномы помнили, как полтысячи лет назад тогдашний Дракон сжёг нашу древнюю столицу.
— Это был совсем иной Дракон! — глаза Тэль сверкнули. Туманный плащ опасно заколыхался.
— Да, прекрасная госпожа, да. Это был совсем иной Дракон. Но даже тогда, за пять столетий до наших дней, мои прапрадед, прадед и дед не повернули оружия против Владыки. Обида наша была велика, не скрою. Но и Владыка прогневался на мой народ не просто так.
— И потому…
— И потому, Владыка, я здесь. С правдивым рассказом о том, что приключилось, едва юный Дракон покинул мою станцию. Она, как известно, невелика. Но Путь не знает различий меж малым и большим, он везде и всюду одинаков. И самые оживлённые вокзалы, и самые глухие полустанки — всюду гномы знают, куда и откуда движутся составы, чтобы, случись что, подать помощь. Путь един, он как река — запруди в одном месте, и нарушится течение повсюду…
— Прости меня, Фалар Благонравный. Я знаю, ты спешил, ты устал; но прошу тебя, ближе к делу!
— Да, госпожа. Так вот, наблюдая за ходом поездов, я заметил, что ещё до появления у нас юного Дракона с самых дальних концов мира, а особенно — с Крайнего Востока, сюда, в центр, пошли эшелоны.
Эшелон — волшебное слово. Виктор зажмурился. Не может быть…
— Пошли эшелоны с теми, кто хочет сражаться, повелитель.
Всеволод лёг на насыпь, приложил ухо к рельсу. Вслушался. Сказал с удовлетворением:
— Идёт. Большой паровоз, «Сила Глубин», паровой котёл с наддувом. Хорошая машина! Тащит десяток вагонов. Минут через пять тут будет.
Нотти мрачно посмотрела на Севу. Язвительно сказала:
— Всё-то ты знаешь. Во всём-то ты главный.
— А как иначе? — удивился Сева. — Я же старший. И ты давала мне клятву благонравной младшей сестры заботливому старшему брату — ни в чём не перечить, слушаться и подчиняться.
— Не помню такого, — пробормотала Нотти.
Они вышли к Пути несколько минут назад, после шести часов быстрого шага. По пути кое-как поспали, совсем чуть-чуть. Узкая просека стрелой рассекала густой лес, рельсы тянулись по невысокой каменистой насыпи. Всё это время Нотти уговаривала брата воспользоваться её методом перемещения… но Сева был непреклонен. «Видел я, как ты прилетела — голая и босая! Бросить шпагу? Отцовский перстень? А если там уже сражение? В гущу боя — без штанов?»
Нотти подозревала, что последний пункт смущал Севу больше всего, но переспорить не могла. Брат упорно ссылался на древний обычай рода Драконов, по которому младшая сестра не смеет перечить старшему брату, решать серьёзные вопросы в его присутствии, а также драться с ним, тырить шоколад и устраивать всяческие каверзы.
— Ты ничего не помнишь, — пожал Сева плечами. — Ну не беда, память вернётся. Мама всё может вылечить.
Нотти вздохнула и смирилась.
— А если не остановятся?
— Остановлю, — небрежно ответил Сева. — Не добром, так силой. Главное, паровоз при этом не поломать.
— А если опоздаем?
— Отцепим вагоны, магией подтолкнём. К утру будем на месте.
На всё у Севы был готов ответ.
Нотти уже и сама слышала приближающийся поезд. Вибрировали рельсы, нарастал далёкий шум. Сева порылся во внутреннем кармане плаща, достал здоровенный ярко-красный носовой платок. К удивлению Нотти, платок был очень чистым и даже на расстоянии пахнущим цветами. Почему-то от платка не хотелось отрывать глаз.
— Мелкая магия, — пояснил Сева, ловя её взгляд. — Специально для привлечения внимания. Виден издалека, вызывает неудержимое желание рассмотреть получше.