Ох, редко, редко так обращалась она к нему…
— Сердце… — проворчал Владыка, пялясь на гладкий металл защитного цвета рядом с приборной панелью грузовичка, где полагалось быть замку зажигания. — Это не мир Изначальных. Не пахнет тут ими.
Тэль кивнула.
— Но это и не Изнанка, ты права…
— Тогда поедем, — тихонько сказала жена, кладя руку ему на плечо. — Просто поедем.
Повторять в очередной раз «так ключей же нет» было явно бессмысленно.
Дракон есть сумма всех стихий, и власть его над ними почти абсолютна. Пламя — его оружие, его дыхание, его мощь. В жилах его струится жидкий огонь, оранжевые языки танцуют в узких зрачках, повинуясь его воле. Как там говорилось? «Искра — зверь, слона убьёт, а ни шиша не схватывает»? Ничего, у нас схватит!
Взор его проникал сквозь металл, видел сплетение проводов и шлангов, видел мотор, все шесть цилиндров, шкивы и шестерни — всё. Постарался представить себе, как начинает работу стартёр, как проворачивается коленвал, двигаются поршни, просыпаются к жизни свечи.
Нет, это всё-таки не Изнанка. Или не совсем Изнанка…
Дракон всё это увидел. А потом — дохнул.
— Ну вот, милый, я же говорила, у тебя всё получится!.. Ой!..
«Газок» дёрнулся раз, другой и едва не заглох; но всё-таки двигатель ожил, они медленно тронулись с места. Крутить баранку оказалось неожиданно тяжело, ну да, никаких тебе гидроусилителей…
Двор поплыл назад. Детвора что-то восторженно верещала вслед.
— Ну, и где у вас тут эта Коммунистическая… о, ч-чёрт!
При переключении передач раздался жуткий хруст.
«Двойное выжатие сцепления! — всплыл в памяти голос ещё школьного инструктора. — Педаль нажать, газ отпустить! Передачу на нейтраль! И-раз, и-два! Сцепление снова выжать, передачу включить! Газ прибавить!»
А ничего, получается!..
— И не пропал наш скорбный труд, из искры возгорелось пламя…
Они кое-как вырулили на улицу, застроенную одинаковыми пятиэтажками-«хрущобами». Мелькнула остановка автобуса, магазин «Молоко», затем булочная…
Ну да, тогда ведь супермаркетов не было. Только универмаги, и то далеко не везде.
Вскоре он освоился. Ехали небыстро, но спешить сейчас и не следовало.
— Тэль, что это было там, с деревом?
— Дерево? А, это Изначальные. — Единорог пригнулась и крутила очаровательной головкой, пытаясь разглядеть себя в правом боковом зеркале заднего вида. — Не слишком растрёпана, нет? Не слишком?
— Дорогая, ты прекрасно выглядишь, — профессионально сказал Виктор.
— А ты прекрасно шоферишь.
— Спасибо. Так что с Изначальными? Как они попали на Путь?
— Они там всегда, милый. Просто раньше они меня побаивались, сила Единорога велика, когда он прокладывает дорогу. А теперь что-то изменилось. Пошли ва-банк, как сказала бы Нотти. Ох. Прости… Сева найдёт её, вот увидишь!
Виктор с трудом расслабил закаменевшие на рулевом колесе пальцы. Выдохнул. Да, найдёт, конечно же, найдёт…
— Ну хорошо, там — Изначальные, они же Прирождённые. А чего хотели?
— Они всегда охотятся на Единорогов. Мы — живое свидетельство, что жить можно не только лишь как там, за Разломом.
Тэль помолчала, а потом неохотно добавила:
— И… у них есть легенда… если у них вообще легенды есть… что кровь Единорога придаст им реальность.
— Но мы с тобой ходили, и не раз…
— Они боялись, Виктор. А теперь…
— А теперь отчего-то перестали, — мрачно сказал господин Дракон. — В очередной раз. Опять решили попытать счастья? Ещё какое чудище вообразят? Так Обжора теперь не с ними, новую тварь лепить не будет.
— Он и тогда не был с ними, — возразила Тэль. — Хранитель не принимает ни одну из сторон, но держит всё в…
— Знаю, знаю! В равновесии. Чёрт, да куда ж ты под колёса, бабка?! Жить надоело?!
С улицы Коммунистической незаметно свернули на Святых Ударников, перешедшую, само собой, в Ленина. Проехали мимо бывшей церкви — кресты сбиты, штукатурка обвалилась, возле дверей — табличка какого-то учреждения. Бабка как раз и прыгнула с тротуара, норовя перебежать к церковному входу, невесть зачем. Виктор едва успел затормозить, впрочем, на приличном ещё расстоянии. Бабка, против обыкновения, не продолжила свой путь, а остановилась и заголосила.
— Давят! Посреди белого дня давят! Милиция!
И тут же, откуда ни возьмись, появился милиционер. Немолодой, в старинной, лишь по кино знакомой форме синего цвета, в брюках-галифе, сапогах, с портупеей, с необычной не то кепкой, не то беретом. У Виктора даже возникла мысль, что форма эта соединяет в себе несколько разных времён, настолько она была затейлива.
Милиционер шёл к грузовику, укоризненно качая головой и держа в руке полосатый жезл регулировщика. Где ж он был, когда бабка через дорогу бежала?
— Началось, — сказал Виктор мрачно. Заглушил мотор — получилось это как-то само собой, открыл дверцу и выпрыгнул на дорогу. Никаких машин нигде не было, да и люди куда-то подевались. Остался их грузовик, бабка и милиционер на пустынной улице.
— Нарушаете, гражданин, — укоризненно сказал милиционер, как-то лениво откозыряв. — Машина без номеров, груз негабаритный, скорость превысили, пешехода не пропустили. Нехорошо! Да ещё и на улице Ленина! Напротив храма Торжества первого Субботника!
Виктор даже не успел разозлиться, Тэль отодвинула его и вышла вперёд. Прошептала:
— Дай мне…
Милиционер с любопытством уставился на неё.
— Товарищ милиционер, — голос Тэль стал строгим, суровым. — Вы, кажется, не понимаете всей сложности нынешнего момента. Что везём — видите?
Милиционер задумчиво посмотрел на фигуры в прицепе.
— В наши дни, когда весь народ в едином порыве строит новое общество, важно быстро и решительно расставаться с суевериями и еретическим дурманом!
Глаза у милиционера стали испуганными, настороженными.
— Кровожадные примитивные культы малых народов! — внезапно выкрикнула Тэль. — Поклонения варварским образам Змея Горыныча и рогатой лошади! Неужели ориентировку не получали?
Милиционер неуверенно кивнул.
— Даже в «Правде» передовица была, — укоризненно сказала Тэль. — «Отдельные факты мистического поклонения, с оргиями и песнопениями»! Голые при Луне купались и плясали вокруг идолищ поганых! Вам что, удостоверение предъявить?
И она достала из кармана бриджей потёртую красную «корочку», открыла, сунула под нос милиционеру, не выпуская при этом из рук. В удостоверении была фотография Тэль — в военной форме, с погонами на плечах — и какой-то суровый текст.
Милиционер глянул на «корочку» и вытянулся по стойке смирно. Откашлялся. Спросил:
— Какая требуется помощь, товарищ подполковник?
— Освободите дорогу, — велела Тэль.
— Доброго пути! — милиционер откозырял Тэль, потом, на всякий случай, Виктору, щёлкнул каблуками, развернулся и взял под руку вредную старуху. — А вы, гражданочка, пройдёмте! Посмотрим сейчас, с какой стати вы мешаете проезду сотрудников! Горынычу поклоняешься?
— Я православная! — пискнула бабка. — Я член партии с одна тысяча девятьсот двадцатого года!
— Сейчас проверим, какая вы православная и с какого года, гражданочка! — продолжал милиционер, ведя её к заколоченному храму. Впрочем, нет, двери уже были открыты, на куполе вызывающе высился крест, составленный из серпа и молота. — Сейчас посмотрим, выдержите ли вы испытание святой водой и помните ли наизусть «Манифест коммунистической партии»!
— В машину, — сказал Виктор, и они торопливо забрались в грузовик. Мотор завёлся сразу, и они поехали, оставляя за спиной церковь, у входа в которую милиционер строго отчитывал старуху. Из открывшихся дверей храма спешили ему на подмогу бородатый священник с дымящимся кадилом и целая стайка детишек в церковных облачениях, с повязанными поверх красными галстуками. Доносилось из тёмных глубин пение: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»
— Странно как. Никогда храмов тут не видывал, сколько мы Путём с тобой ни хаживали… — сказал Виктор.
— Всё не так, милый. Засада та же — ну не взять им нас так, нипочём не взять. Уж если нападать — так всем скопом, а тут… Одно дикое древо, изменённая форма. Один милиционер, одна бабка. Я даже сама бы выбралась, а уж с тобой, дорогой… — и Тэль улыбнулась.
Вот как она так умеет? Одна улыбка, взгляд, жест — и словно не четверть века вместе, а только вчера встретились.
— На дорогу смотри! — прикрикнула в шутку Тэль.
— Смотрю, смотрю, — вздохнул Виктор. — Но зачем Прирождённым такая засада? Я… испугался, если честно. За тебя, конечно. Да и щупальца эти… бррр!..
— Щупальца… — усмехнулась Тэль. — Знал бы ты, какие комиксы с ними Сева почитывает… думая, что я ничего не знаю. Нет, милый, я бы справилась. Они… они словно с ума спятили.
— Прирождённые? Хорошо б, коли так…
— Ты что! Какое «хорошо»! Если и впрямь спятили, невесть что могут устроить!
— Пусть устраивают. Прошлый раз их встретил и в этот раз встречу.
— Мой владыка-Дракон воинственен и полон огня! Таким его и люблю!
— Но Прирождённые — ладно. А вот что это за городок? Он-то как на Пути оказался? По-прежнему ничего не можешь сказать?
— Единорог прокладывает дорогу, — негромко повторила Тэль. — Но что встречается на ней — дело Дракона. Спроси своё сердце, Владыка. Тебе же вот удалось оживить эту машину!.. Без ключа и замка.
— Легко тебе говорить… — Улица Ленина, как и положено было в давние советские времена, вывела их в центр города. Потянулись ряды старых, явно дореволюционных домов: кирпичный низ, деревянный верх. Выглядели они, если честно, не очень — местами покосившиеся, с кое-как присобаченными (слова другого не подберёшь) боковыми входами и лестницами на вторые этажи; смотрели грустно, и Виктору почудилось, что он слышит их негромкие усталые вздохи.
— Так мы что, так дальше и поедем? Ты не откроешь Путь?
— Открою. Как только смогу, милый. Сейчас не получится. Слишком тут всё крепко и прочно. И впрямь как в Изнанке.
— Но как?! — возопил господин Дракон.