Остаток времени, до девяти вечера, Нео провел в комнате, делая наброски угольком на писчей бумаге, которую раздобыл у хозяина заведения. Топольский лежал на кровати, не мешая творческому процессу Черкашина, и глядел в деревянный полоток, кое-где затянутый паутиной. Время от времени Олег попивал кровь из бутыля.
Черкашин нервно ходил по комнате, что-то бормоча под нос. Периодически он садился около тумбы и вносил правки в текст.
— Все, — с ноткой гордости выдохнул Максим, складывая бумагу несколько раз и пряча в нагрудный карман жилетки. — Закончил. — Он поглядел на старые часы в бронзовой оправе на полке. Была половина девятого.
— Как я выгляжу? — он резко обернулся к вампиру.
Топольский лениво перевел взгляд с потолка на товарища.
— Как жулик, — честно ответил Олег.
— Да нет… Внешне: прическа нормальная? Лицо чистое? Ничего не торчит?
— Прическа как прическа, лицо подозрительное, одежда не эстрадная, — обрисовал портрет Топольский.
— Нашел кого спросить… — Нео отвернулся. — Блин, и зеркала нигде нет.
— Нормально ты выглядишь. Просто и со вкусом, герой из народа, — сжалился Олег.
— Серьезно? — Черкашин полуобернулся, в голосе забрезжила надежда.
— Просто душка. Так бы и съел, — улыбнулся Топольский, показывая клыки.
— Да пошел ты… — Нео встал. Вдохнул, выдохнул. Вдохнул, выдохнул. Бесполезно пригладил ладонью непослушные волосы, вздернул воротник рубашки, подтянул брюки, придирчиво отсмотрел обувку, и подошел к двери. Замер на пороге, сказал повелительно: — Упырь, в девять, чтоб все были внизу как штык.
— Да, мой господин, — серьезно ответил Олег, отпив из бутылки.
— Мне нужна поддержка, — с нажимом сказал Максим.
— Все будет в лучшем виде, о, повелитель. — Черкашин фыркнул и, громко хлопнув дверью, вышел. Топольский еще некоторое время лежал так, потягивая густую свиную кровь. Затем нехотя встал, закупорил сосуд и поставил его в темный угол рядом со шкафом. После он запер двери своей комнаты на ключ, подошел к соседней, и вежливо постучав, вошел.
Миххик и Жека курили у открытого окна.
— Шоу начинается, — объявил Олег. Воин и маг лукаво улыбнулись.
Внизу уже собирался народ. Миххик, Жека и Олег выбрали столик в середине зала, откуда было хорошо видно небольшую сцену. Там, на высоких стульях, сидело трое музыкантов: флейтист, скрипач и лютнист. Нео что-то нервно им объяснял, притопывал и пританцовывал. Музыканты с задумчивым видом слушали и кивали, иногда тихонько наигрывая короткие мотивы.
Наконец Черкашин удовлетворился мелодией. Он достал из кармана листок с текстом, и закрепил его на небольшом пюпитре. В зале, конечно же, присутствовал и хозяин таверны. Он стоял поодаль от троих друзей, опершись плечом о деревянную балку. Рядом с ним стояла девчушка в черном заношенном платье и белом фартуке. Очевидно, та самая племянница.
Нео вытер рукавом испарину со лба, откашлялся и громко сказал:
— Добрый вечер, друзья. — Посетители немного притихли, нехотя отвлекаясь от выпивки и разговоров. С недоверием взглянули на Максима. — Любезный хозяин «Бараньего Дрына» дал мне возможность сегодня потешить вас своим скромным талантом. Прошу немного тишины, и вашей поддержки, друзья… — Нео выстрелил взглядом в Топольского. Олег с друзьями встали и бурно зааплодировали. Миххик зычно свистнул.
Музыканты начали играть. Сперва лютнист взял простенький аккорды, сменив его на другой, затем третий — и так по кругу. К нему присоединился скрипач, тоже с незамысловатым пассажем. Флейтист играл свою партию в неожиданно низком тоне, наподобие баса. Получалась этакая простенькая, ритмичная мелодия, смутно напоминавшая хип-хоп.
А потом Нео начал «как бы петь», с расстановкой, громко и четко, двигаясь в такт тексту. Умело нарубливая фразы, играя интонациями и паузами, он выдал следующее:
— А, йо…
Привет, народ, я обычный парень,
Не гений, не богач, но и не бездарен.
Моя история проста и стара как мир:
Искал я счастья, но подвел меня кумир…
В простой душе всему было место,
Полюбил девчонку, считал невестой.
Но решила дама: я никто, а она королева,
Короче, обычное дело… ушла налево…
И я бы мог сказать: «жизнь злая псина!»,
Что сердце мое — теперь сухая древесина,
Но не опустил я руки, не роптал на судьбу,
Сцепил зубы. Стерпел. Я опять в строю.
Друзья рэпера, как один, сидели с приоткрытыми ртами и слушали мерную начитку Нео. В таком же недоумении, судя по всему, пребывал и владелец таверны. А народ внимал. Народу нравилось. Меж тем, Нео выдержал паузу, а потом вновь разразился текстом:
— Прошло время, пролетели года,
Я окреп, стал лучше, нажил добра.
Но в глубине души, как заноза засела,
Не дает покоя моя королева.
И я оставил все, ушел из дома.
Искал везде, расспрашивал знакомых.
И однажды утром я ее встретил.
Как же больно стало. Небо свидетель…
Я смотрел на нее, а она на меня,
Было ясно: не сложилась у бабы судьба.
Поиграли и бросили, точно игрушку,
Сколько таких, как она, попалось в ловушку?
И я хотел сказать ей, как тяжело мне было,
Как терпел я лишенья, как сердце ныло,
Как ночевал под небом и насквозь промок,
Как утешеньем мне были огонь и дымок.
Как однажды, с голоду, слез не держа,
Я давился мясом лесного ежа.
И я бы мог все сказать, внушить ей вину,
Но чувствовал остро: душа уйдет ко дну.
И я обнял ее, простил, прижал к себе,
Молвил тихо, что позади… все… уже.
Что зла не держу, мол, живи спокойно,
Прощай, королева. Уже не больно…
Черкашин склонил голову и эффектно прижал руку к груди. Затем вывел коду:
— И я ушел, двинулся своей дорогой.
С чистым сердцем, только грустный немного.
И вдруг позади, ее голос распугал все мысли.
Она непонимающе крикнула мне: «Эй, в смысле?!»
Музыканты закончили играть на протяжной мажорной ноте.
И это был фурор. Люди вставали, хлопали, свистели. Некоторые даже прослезились. А Черкашин на подмостках кланялся, раздавал воздушные поцелуи и подмигивал хорошеньким девицам. Нео спустился со сцены: уставший, взмокший, но счастливый. Он пробирался к друзьям через восхищенную толпу.
Илаф протянул ему руку, с почтением пожал, и что-то сказал своей племяннице, та юркнула прочь и вскоре принесла большой поднос с пятью кружками эля. Илаф поднял тост:
— За прекрасного певца, за блестящий талант и нашего гостя! — народ дружно заревел, загремели кружки.
Нео сел, тяжело дыша.
— Автограф дашь? — спросил Миххик с улыбкой.
Черкашин кисло улыбнулся, и отпил эля.
— Можем запустить тур по городам, — предложил Топольский, старательно изображая серьезность.
— Я займусь рекламой, — подхватил Жека.
— Ай, ну вас… — отмахнулся Черкашин. — Людям ведь понравилось, — он обвел взглядом многолюдный зал.
— Давно рэпчиком балуешься? — поинтересовался Савельев.
— Пару лет. Так, для себя пишу.
К их столику подошла племянница Илафа с еще одни подносом, на котором стояла высокая бутылка и простые бокалы из зеленого стекла.
— Вино от благодарных посетителей, — сказала девчушка, водружая бутылку на стол.
Так вечер и продолжался. Время от времени к столу звезды несли разное угощенье. Часто подсаживались люди, чтобы выпить с Черкашиным. Максим ни разу не отказал. Он купался в народной любви и заливался дареным спиртным.
Так продолжалось до полуночи. Часть людей разбрелась по домам, часть — очевидно самые большие поклонники таланта Нео — окружили его. Девушки игриво жались к певцу, стреляли глазками.
— Хочу карася в сметане! — осоловело объявил Макс, когда уставший Илаф подошел убрать очередную порцию грязной посуды.
Мужчина растерянно задумался, сказал:
— Есть запеченный карп на углях.
Нео быстро взглянул на друзей.
— Эт че? Я в рыбе не особо кумекаю.
— Карась, только большой, — пояснил Жека.
— Несите, — согласился Черкашин.
— Не рано ли ты зазвездился? — спросил Миххик, лениво доедая остатки жаркого. — Поручения раздаешь…
— Согласен, виноват, — пьяно буркнул Нео. Крикнул Илафу: — Не надо карася!.. Обойдемся!.. ик!.. мы народ простой… нечего… ик!.. карасей переводить…
— Пойду наверх, — сказал Топольский устало. Он выбирался из кольца поклонников Черкашина.
— Мы еще посидим, — кивнул ему Миххик, потянувшись за бутылкой недопитого вина. Жека кивнул.
— Ладно, — отозвался Олег.
Он неторопливо поднялся по лестнице, вошел в коридор и заметил, как из его с Максимом комнаты выходит племянница Илафа с зажженной лампой в руке.
Она испуганно ойкнула, увидев Топольского, потупилась.
— Убирала вашу комнату… — робко обронила девчушка. — И принесла заправленный светильник…
— Если будет нужно, мы попросим, — сказал Олег вежливо, но строго. Подойдя к дверям, он сунул ключ в замочную скважину, открыл дверь, но входить не стал. Он бросил взгляд на племянницу Илафа. Девушка поспешно заторопилась по коридору и сбежала по лестнице в зал.
Олег переступил порог и запер дверь. На тумбе тускло брезжила зажженная лампа. Большие тени дрожали на стенах, словно вуаль. Вампир осмотрелся: воровать у них было особо нечего, но он все же проверил вещи. Все на месте… Топольский сел на кровать и прислушался. Внизу затянули адаптированную версию песни Григория Викторовича Лепса — «Кружка эля на столе». Олег хмыкнул, бросил взгляд в укромный темный угол, где стояла бутылка с кровью. Следовало подкрепиться. Он потянулся к сосуду и замер, взял лампу, присветил. Бутылка стояла иначе, пробка была небрежно вколочена в горлышко.