— Ужин готов, — сообщил Олег.
— Твои кулинарные способности вызывают большие сомнения, — заявил Максим, поднимаясь и выколачивая трубку о перила.
— Нормально я готовлю, — возмутился вампир.
— Упырь-меню? Борщ на кровище, вареники в красной сметане, сырые котлеты… — принялся перечислять Нео.
— Так вкусно рассказываешь, — Топольский шумно сглотнул слюну.
— Ага. Вернемся домой — трек для тебя запишу, кулинарный, — пообещал Максим. — Будешь меня слушать, когда захочешь, слюни пускать.
— Пожалей мои уши, — взмолился Олег.
Они прошли на кухню, там уже сидели Брыжч и Миххик.
Нео взглянул на гастрономическое творчество друга и картинно прижал руки к груди.
— Олежка! Родной! Забираю свои слова назад. — Он подошел к столу, сел напротив тарелки с ужином, склонился, с напускным восторгом рассматривая «блюдо». — Гениально! Это шедевр! Magnifique! — воскликнул Черкашин. — Только истинный столовый гуру мог создать нечто оригинальное: хлеб с ветчиной! — Он подхватил большой бутеброд и надкусил. Хлеб был свежий, мягкий, а ветчина сочной, подкопченной. — Не, ну ниче так… — смягчился Максим.
Все ужинали, кроме Олега. Брыжч взглянул на него, спросил:
— А вы чего не едите?
— Я уже перекусил, — сказал Топольский, и быстро добавил: — Нахватался, пока готовил.
— А-а-а… — протянул собачник.
В этот момент, где-то в глубине дома, тяжело пробили часы. Шесть вечера.
Брыжч отложил недоеденный бутерброд, утер усы, сказал строго:
— Все. В сад ни ногой. У патрона свидание начинается.
Поужинав, мужчины разбрелись по дому: Нео исследовал комнаты, Брыжч с Миххиком и Топольским отправились в гостиную и, рассевшись по креслам, курили и о чем-то беседовали.
Жека поднялся к себе. Он осторожно подошел к окну, отвел занавес и взглянул во двор. Барон преклонился на одно колено на краю пруда и терпеливо ждал. Спустя некоторое время, перед Врадликом вынырнула русалка. Волшебник пристально всмотрелся в диковинное создание. Она была действительно красива. Тонкие девичьи черты лица, мягкий овал лица, большие, чарующие глаза, полные губы. Длинные нефритовые волосы липли на плечи и манящую грудь. Русалка показалась из воды до пояса. Барон протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладошку, прильнула к Брынздэшу. Они о чем-то говорили, Врадлик порой нежно проводил пальцами по ее нежно-зеленоватой коже, гладил ее руки и плечи.
Их свидание длилось около получаса. К удивлению волшебника, они ни разу не поцеловались, даже на прощание. Русалка лишь обвила тонкими ручками барона за шею, что-то шепнула ему на ушко и лукаво улыбнувшись, скрылась под гладью воды. Врадлик долго смотрел, как гаснут круги на воде. Затем он медленно поднялся, отряхнулся, и бодрым шагом направился к дому. Жека торопливо вышел из комнаты и спустился по лестнице. Послышался скрип входной двери. По коридору маг направился в просторную прихожую, где уже были Брыжч, Топольский, Нео и Миххик.
Барон вошел, снял накидку и набросил на крюк стойки-вешалки. Он вздохнул и едва улыбнулся своим гостям. Взгляд его изменился.
— Доставай лучшее вино, мой друг, — обратился он к собачнику. — У нас гости. — Прошу располагаться, друзья. — Бринздэш протянул руку, указывая на двери гостиной.
Никто не проронил ни слова. Псарь быстро двинулся в сторону кухни. Гости же последовали предложению хозяина. Жека шел чуть позади, странно косясь на барона.
Брыжч притащил еще три стула из кухни, разжег камин, разлил вино по бокалам и, наконец, сам сел в свободное кресло возле барона. Врадлик задумчиво разглядывал сквозь стенку бокала красное вино. Бринздэш преобразился — печать безумия стерлась с его лица.
— Позвольте спросить, барон, — заговорил Жека. Врадлик оживился, взглянул на волшебника. — Вы понимаете, что происходит?
— Разумеется, — барон улыбнулся.
— Вы знаете, что нездоровы? — с нажимом спросил Жендальф, взглянув Бринздэшу в глаза. Брыжч нервно перебросил ногу на ногу, переводя взгляд то на патрона, то на мага.
Барон отпил вина, и посмотрел в камин. Огонь, как рыжий пес в конуре, терся жаркой шерсткой о сажистые стены жилища и вгрызался в поленья.
— Да, знаю, — отозвался хозяин особняка. В мягком голосе аристократа не чувствовалось ни нотки зазрения или смущения.
— Что вы чувствуете, когда находитесь в… — Волшебник постарался подобрать деликатное слово, но не смог: — в безумии?..
Врадлик улыбнулся.
— Сложно сказать. Разум помутнен, чувства спутаны. Я словно в тумане.
— Но русалка исцеляет вас, хоть и на короткое время.
Барон фальшиво замялся. Видно было, что Жека коснулся неприятной, запретной темы.
— С какой целью вы интересуетесь, любезный? — спросил барон холодным тоном.
— У нас есть послание от водяного… — Маг выразительно посмотрел на Бринздэша. Тот хохотнул.
— Что же он передал? — развеселился барон. Но пальцы его то и дело нервно барабанили по стенке бокала.
— Просил вернуть дочь, иначе каждый, кто забредет на болота — оттуда не вернется.
Врадлик нахмурился, вытянув губы и приложив к ним перст.
— Вернуть дочь… — тихо проговорил он. — Вернуть дочь… — голос вельможи странно изменился. Он взглянул на мага. — Боюсь, это невозможно.
— Почему? — вклинился Топольский.
— Потому что она желает остаться со мной, — спокойно ответил Врадлик. — Она покинула свое жилище по доброй воле.
— Но водяной сказал… — начал было Миххик, но барон его резко оборвал.
— Мне нет дела до каких-то водяных. Это будет на его совести. Если вы пришли за ответом, то он — нет. Его дочь не желает возвращаться в это мерзкое болото, она достойна большего. Можете так ему и передать.
Они долгое время молчали, слушая треск огня в камине.
— О чем вы с ней говорите, барон? — вдруг спросил волшебник. Врадлик дернулся, словно от укола. Лицо его налилось краской.
— Не вашего ума дело, милейший. Разве вас не учили, что совать нос в чужие дела — хамство? — бросил он.
Жека не отставал:
— Что случилось с вашей супругой, барон?
— Какая назойливость и бестактность! — вспылил Врадлик, отставляя бокал, но на вопрос ответил: — Она погибла. Понятно? Исильда, мой цветок, душа моя, пропала на том чертовом болоте. Уяснили? — Барон встал. — Теперь прошу меня простить, нужно предаться одиночеству. — Он быстро вышел из гостиной. Тяжело хлопнула входная дверь особняка.
Брыжч расстроено вздохнул, одним махом выпил вино, утер усы и сказал:
— Вот так и живем.
Жека курил на крыльце, глядя в темноту, туда, где был пруд. Пели сверчки, завели гам лягушки.
— Какие мысли? — к нему вышел Савельев с трубкой наготове. Волшебник без вопросов коротко взмахнул рукой, зажигая табак. Миххик кивнул, пригубил мундштук.
— Не пойму — зачем? — отозвался маг.
Следователь ожидающе сипел трубкой.
— Зачем ей все это?.. Уйти из своего болота к человеку. Добровольно. Жить в небольшом озере. И главное — каждый вечер, ненадолго, лишь для разговора, срывать с него пелену безумия. Для чего?
Миххик молчал.
— И главное, посуди сам: водяной ни словом не обмолвился о жене барона. А ведь, если она исчезла на его болоте, которое он знает как свои плавники, разве он бы этом не знал?
Савельев покивал.
— Возможно, они в сговоре, — предположил маг. — Или болотник утаил это от нас.
— Не думаю, — сказал Миххик. — Он слишком подставляется. А впечатление полного болвана он не произвел.
— Согласен, — кивнул Жендальф. — Остается только одно.
— Любовь без границ? — хмыкнул следователь.
Жека скривился.
— Нет. Ей от него что-то нужно, это очевидно. Но что? — он взглянул на Савельева.
— Есть хороший способ это узнать, — сказал Миххик.
Жека косо взглянул на следователя, догадываясь к чему тот клонит.
Брыжч растеряно поскреб пальцами небритую щеку.
— То есть как?.. — переспросил он упавшим голосом.
Жека терпеливо выдохнул.
— Нужно усыпить барона. Надолго, — повторил маг. — Скорее всего, русалка и есть причина его бед.
— Да ну! — отмахнулся доезжачий. — Брехня! Только ее стараниями патрон…
— Посудите сами, — вмешался в разговор Миххик. — Его жена загадочно исчезла, тела не нашли. Водяной нам ничего об этом не сказал. А ведь должен был. Потом вдруг барон встречает на том самом болоте прекрасную деву, неожиданно быстро влюбляется и забирает к себе.
Миххик сделал паузу, давая Брыжчу переварить сказанное. Псарь исступленно глядел перед собой. Он отер лицо ладонями.
— Ну, дак это… — выдавил он нерешительно. — Баба она видная, красивая…
— И только после разговора с русалкой он в своем уме, — дожал Савельев.
Собачник подтянул табуретку, сел за кухонный стол.
Топольский и Нео сидели напротив и смотрели на борьбу чувств на лице Брыжча.
Псарь шумно вздохнул, быстро взглянул на Жеку и коротко кивнул.
— Завтра вечером, перед свиданкой, напою патрона настойкой. А там уж сами. Только это, — он обвел суровым взглядом всех четверых. — Чтоб с Врадликом все в порядке было, добро? Что б эта бестия глупостей потом не натворила…
В кухне повисло тягостное молчание.
— Да все будет ништяком, бро, — уверенно сказал Нео.
Брыжч не знал, что такое «ништяк» и «бро». Он вообще не всегда понимал этих странных людей и о чем они говорят. Но отчего-то старому собачнику верилось, — хотелось верить, — что все именно так и будет. Ништяком.
Барона уложили в гостиной на софу. Его организм быстро сдался перед лошадиной дозой снотворного. Волшебник поднялся в его комнату и с помощью Брыжча подыскал одежду, которую вельможа часто одевал на свидания.
Жендальф стоял напротив большого настенного зеркала и глядел на свое отражение. На нем была светлая шелковая рубашка с серебряными пуговицами, отличные замшевые брюки и остроносые сапоги с широким голенищем, уложенным гармошкой.