Некоторые из поверженных стражников дышали — заметно вздымался доспех на груди. Другие застыли в пыли неподвижно.
— Не знаю, — призналась Юстина. — Старалась так, чтобы обойтись без излишних жертв… Кто его знает, как все обернулось — могли сами подставиться. Думала, все пройдет намного чище, но утро с самого начала не заладилось …
— Помолиться бы за спасение души усопших…
— О себе подумай, — ответила девушка. — Не ровен час — издохнешь на полпути, а мне ты нужен только живой.
Последние слова она произнесла в затхлом переулке, который должен был вывести их к входу на первый уровень городских катакомб. Из мелькающих мимо окон на них пялились с опаской и любопытством чужие глаза: от мала до велика — битва вышла скоротечной и шумной. Те, кто постарше, поспешно отводили взгляд, стараясь скрыться в темноте помещений, другие, еще не наученные жизнью, — глядели с неистребимым юношеским азартом. Как бы этого ни хотелось Юстине, внимания избежать не удалось.
Сходу выбив неприметную дверь, они спустились по истертой, крошащейся под ногами лестнице и долго петляли по узким коридорам, распугивая бродячих кошек. Те, фыркая, рвались из-под ботинка в последний момент и, немного успокоившись, провожали беглецов взглядом зеленых светящихся в темноте глаз.
Вынырнули где-то у Паркового холма, за оградой. Потом продирались сквозь кусты терновника, при этом основательно подрав одежду. Иглао все время приходилось тянуть за собой: он умолял оставить его и спасаться самой, на что Юстина сыпала проклятиями и силой гнала висельника вперед. До пинков и зуботычин, к счастью, ни разу не доходило, а то неизвестно еще как бы он себя повел. Мог запросто остановиться — похоже, давно смирился с необходимостью умереть. Тащить его на загривке девушке не хотелось.
А когда забрались на вершину относительно высокого всхолмья, они остановились передохнуть. Кусты разрослись там особенно густо. Переплетенные шипастые ветви надежно скрывали их от глаз случайных прохожих. Конечно, если найдутся безумцы способные совершать променад в самое пекло.
Бросив беглый взгляд на Иглао, и не заметив среди рванья, в которое превратилась тюремная роба, опасных царапин, девушка вернулась к осмотру своих: пара широких прорех на бедрах, и изодранный на лоскуты рукав. По белой коже, от плеча до локтя, протянулась тонкая едва заметная полоса запекшейся крови.
«Не критично, но одежду жаль,» — заключила Юстина. Укорила себя, что так легко рассталась с повседневным нарядом, который оставила в основании водонапарной башни. Взрывпакет не сработал, и теперь у стражи не будет сомнений в причастности к краже преступника одной из дочерей Тысячеглавой.
Она непроизвольно повернула голову в направлении, где совсем недавно вела бой и высилась над домами уродливым исполином цистерна с питьевой водой. Работорговец, причастный к созданию той, в кого превратилась некогда жизнерадостная девочка из Биндона, должен был давно затихнуть.
Холм качнуло.
Ослепительно сверкнуло под башней, донесся звонкий хлопок. Над мешаниной рыжих крыш медленно поднялась, покачиваясь, словно змея перед броском, сотканная из песка и пыли исполинских размеров воронка.
Глава 15Фибус «Выворотень» Лориани
Заложив руки за спину, Хозяин подворотен мерил шагами кухню на втором этаже заведения, которым управлял Герхард Гнед. На пути постоянно вырастала какая-нибудь помеха.
Иногда перед затуманенным взором появлялся стол, и тогда Фибус мимоходом сносил с его поверхности первый подвернувшийся под руку предмет — соприкасаясь со стеной, хрупкие чашки весело звенели сотнями мелких осколков…
Другой раз в пояс настырно упиралась спинка стула — он раздраженно отталкивал ни в чем неповинную деревяшку ногой. Часто моргая, и словно очнувшись на мгновение, удивленно смотрел, как тот катится по полу. Потом — вновь погружаясь в подобие транса — продолжал брожение от стены к столу и обратно.
Стороннему наблюдателю, увидавшему Фибуса впервые, могло показаться, что коротышка в испачканном пылью сюртуке был близок к истерике: лицо его стало белее мела, а губы безмолвно шевелились, перебирая все возможные и невозможные ругательства, которые только известны прожившему не один десяток лет в границах Черного города человеку.
Лишь Арно знал, что впечатление о помешательстве патрона обманчиво. Он видел, как хозяин лихорадочно перебирает в голове варианты выхода из ситуации, которую другой на его месте посчитал бы полным провалом. Несмотря на общий тремор, бросающийся в глаза, Лориани достаточно хорошо держал себя в руках.
— Господин? — подал голос Арно, решившись нарушить тягостное молчание, воцарившееся в помещении после того, как хозяин слез с шаткого столика.
Услышав голос начальника охраны, Фибус остановился: блуждающий взгляд обрел осмысленность. Он поднял опрокинутый им же стул, уселся верхом со вздохом. Глянув из-под кустистых бровей, сказал в пустоту перед собой:
— Следующие сутки будут куда как веселее, чем нам того бы хотелось …
Повернулся к Смотрителю — тот все еще нянчился с обожженной ногой.
— Герхарт, сколько в твоем распоряжении людей? Понадобится каждый, кто способен сносно владеть оружием.
Смотритель не спешил с ответом и тогда Фибус произнес:
— Нужно немедля выдвигаться к месту падения. Чем раньше мы там окажемся, тем больше у нас будет шансов уцелеть.
— Со мной — восемь, — нехотя ответил молодой человек. Видя снисходительный взгляд Хозяина, поспешно добавил: — Четверых вы видели в холле — ребята крепкие, не подведут… Один отдыхает, но его сейчас же поднимут; и двое в игорном зале — не все клиенты успели разойтись по домам… Еще есть девушки. Если будет особый приказ…
Фибус покачал головой: мало того, что допустил уничтожение единственного источника питьевой воды, который питал город, так не хватало ему еще прослыть и прячущимся за спины женщин трусом.
— Этим, — сказал он тоном, не требующим пререканий, — дать приказ запереться и из дому носа не показывать. До тех пор пока на улице не стихнет и не уляжется пыль… А лучше всего, чтоб пару дней посидели — для верности.
— А как же клиенты?
— В подвал, под замок. Иначе натворят глупостей… Девушки у тебя хорошие — правду говорю, Арно? — Чернокожий воин поспешно отвел смущенный взгляд. — Не хотелось бы, чтобы их прекрасные личики украсились тенями: клиент у тебя нервный — всякое может произойти…
— Что все это значит, господин Лориани, — спросил Герхарт Гнед. — Уж не намекаете ли Вы, что в скором времени может случиться Прорыв?
Фибус молчал. Он не имел в планах попусту пугать подчиненных. Потому что сам пока не знал, с чем его новоиспеченному отряду придется столкнуться: будь это шайки разбойников, которым безразлично кого резать на погруженных во тьму улицах — освобожденные от постоянного контроля со стороны городской стражи, особенно отчаянные из них наверняка рискнут поживиться лакомым куском, которым видится им средней руки обыватель Сар-города; или кто похуже и опаснее — с множеством лап, когтей и зубов, имеющих острое желание порвать на клочки любого из представителей рода человеческого.
Кто опаснее: ополоумевшие от безнаказанности бандиты или вырвавшиеся с привычных мест обитания уродливые существа, одна мысль о коих вызывала в нем волну омерзения, Фибус еще не решил.
С одной стороны — встреча с вооруженными, охочими до чужой собственности людьми, была много вероятнее Прорыва и, в силу некоторых причин, несколько желаннее. С ними, по крайней мере, можно договориться. Разговорами по душам или угрозой — все равно.
С другой — чуждые свету существа были куда быстрее самого тренированного атлета, они подчинялись инстинктам и не обладали полноценным разумом, а значит, и найти общий язык с ними оставалось невозможно. Однако о Прорыве пока ничего не говорило.
Ну да, имел место взрыв и падение башни. Ее разрушение могло спровоцировать уничтожение преград, установленных в незапамятные времена древними жителями Сар-города.
В этом случае путь на поверхность для существ с нижних уровней катакомб становился открытым. Но вряд ли они сию же минуту ринуться с насиженных мест всем скопом. Насколько он знал, чудовища, избравшие домом земные недра, были сродни тем, что время от времени совершали набеги с болот на гарнизоны. Всякий раз их гнал с запада голод: расплодившись в отсутствие естественного врага, они в поисках доступной пищи шли колышущейся волной на восток.
Здесь же дело обстояло несколько иначе. Подземные твари на дух не переносили солнечный свет. Если и происходили выходы на поверхность заплутавших в бесконечных коридорах особей, то случались они в основном ночью и были весьма малочисленны. Справиться с десятком членистоногих для стражи не составляло большого труда.
Целенаправленно покинуть уют сырых нор и выйти под опаляющие солнечные лучи сплоченной массой — пусть даже с намерением отведать свежей человеческой крови…
Нет. Это выше их сил. Для реализации такого варианта развития событий должно произойти что-то… должен грянуть катаклизм, одномоментно и кардинально изменивший условия их существования.
Кроме того, тогда же должно совпасть по времени падение преград, иначе бы твари давно заполонили верхние уровни. Но подобных новостей, за всю карьеру на посту Хозяина подворотен, Фибусу еще ни разу не приносили.
Алхимики порой выпрашивали у градоначальника иссохшие трупы тварей для проведения исследований. На основе их отзывов Фибус давно сделал умозаключение, что чудовища довольно близки к саранче: не только по повадкам, но и по строению. Они представлялись ему простыми насекомыми, отчего-то набравшими вес и объем в катакомбах, но не более того. Хоть и шепчется неграмотный и суеверный народ о потусторонней их сущности…
— Готовь ребят, Герхарт — сказал Фибус и встал со стула. Он не собирался распинаться перед ним о причинах, подтолкнувших его к решению покинуть стены игорного дома. Парень молодой и сметливый — скоро, коль не совсем дурак, поймет все сам. — Через десять минут буду ждать вас у выхода. Поторопись.