Грегор на коленях невразумительно булькнул и стал заваливаться на бок. Кажется, изо рта пошла грязно белая пена.
— Чтоб тебя… Эй, держи его!
— Держи!! — это прокричал один из стражников, ведущих висельника с уборной.
Справа раздался хруст, и что-то тяжелое загремело по стене. Вперед, ровняя грязь сырого пола, покатилась деревянная дубинка. Потом был шлепок — к дубинке, грузно упав плашмя, присоединился второй детина. Краткого мига хватило разглядеть, что падал он, уже не приходя в сознание.
Васер в ужасе забился вглубь прохода — он не рассчитывал на такой вариант развития событий. Еще надеялся увести пленника в тишине. Но чтобы вот так — со скорым отбытием в мир иной представителя закона?! О том не могло идти и речи.
Сомнений в том, что Грегори скоропостижно загнется, у бывшего Смотрителя ипподрома не возникало. Потом поймают, навесят это убийство… И пойдет он на виселицу соучастником. Как миленький пойдет.
В тоннель ворвалась черная клякса. Срывая многослойную паутину, рыча, она приблизилась к Васеру. Из-под толстой шерстяной материи, от которой шибало в нос гнильем и потом, сверкнули злые глаза:
— Не стой, дурак! Веди!!! — прохрипела, задыхаясь, клякса.
Крепкая костлявая рука толкнула его в темноту, прочь от выхода.
Пришлось повиноваться. Как в старой крипте Храма, Васер побежал не разбирая дороги. Словно гналась за ним орда ополоумевших чудовищ. В суматохе он выпустил из рук канделябр и, путаясь в нем ногами, чуть не загремел на пол. Оскальзываясь на ровном месте, обдирая руки об острый камень, он на ощупь выбирал путь во мгле. Вот! Нащупал знакомые петли — до заветной двери оставалось немного.
А позади него — совсем близко, в десятке шагов — орали страшно; совсем рядом пихались, ругались и подгоняли его. За спиной в отдалении маячил двоящийся, с желта, круг света, и отражался эхом топот дюжины подкованных сапог.
Вот она дверь — защита! Под ногти впились острые щепки, Васер чуть не возопил — то ли от радости, то ли от шока. Толкнул плечом дверное полотно и вывалился наружу, в зал сотнями гранитных колонн. За ним выкатилась бесплотная тень, темнее окружившей тьмы.
Глянув на прыгающий свет в коридоре, она небрежно прикрыла тяжелую створку.
Щелкнул засов. Стало еще темнее и заметно тише.
Глава 17Рики Фрид
Дверь не желала легко выпускать беглецов наружу, кто-то упал за ней на пороге. Человек это или чудовищное порождение катакомб — им еще предстояло выяснить.
Рики напрягся и в несколько сильных рывков сдвинул створку от себя. В коридор вновь пахнуло дымом. Не так сильно, как в первый раз — можно было сносно дышать, но Иглао все равно закашлялся с непривычки.
Вонь городской канализации, которой успели пропитаться насквозь, конечно, ничуть не лучше, но все же она не вызывала такого отторжения у организма, как пронизанная ароматами паленого мяса гарь. Стоило втянуть ноздрями задымленный воздух помещения — нутро тут же выворачивало наизнанку, а легкие стремились выпрыгнуть через рот.
Исследовав пространство, наемник протиснулся в образовавшуюся щель. Повременив немного — кто-то же барабанил по дереву истово, когда Рики бросил мешочек со снотворным зельем! — вслед ему скользнул Иглао. Просунул голову, чтобы увидеть, как тот вытаскивает меч из обмякшей подгоревшей тушки.
Тварь безвольно распласталась на закопченном полу. Под белесым полупрозрачным панцирем, надежно защищавшим тело от головы до кончиков раздвоенного хвоста, шевелилось нечто. Замедляя ход, там пульсировал свитый из тонких остекленевших нитей комок плоти.
Иглао решил, что это сердце или подобие его. С каждым ударом из раны на шее толчками вытекала и расползалась по полу маслянистая темная жидкость. Поделка из алхимического воска в руке наемника догорала: фитиль шипел и плевался. Мертвенно бледное сияние на кончике свечи то притухало, то вспыхивало с новой силой, на долю секунды озаряя все вокруг неприятным слепящим светом. В комнате они были одни.
Висельник отступил, чтобы не испачкать ботинки.
— Странно… — сказал он. — Почему кровь не видно под панцирем? Они же почти прозрачные.
— Интересный вопрос, — ответил Рики, вытирая меч подобранной с пола ветошью. — Минадским алхимикам его задай, может и ответят. Сколько режу тварей — что болотных, что этих — из катакомб, все одно. Чернеет, покидая тело.
— Окисляется на воздухе, да?
— А ты, как посмотрю, ученый.
— Не помню, — вздохнул Иглао, — Возможно, когда-то им был… Стерлось из памяти.
Рики Фрид осмотрелся: они буквально вышли из платяного шкафа. Основательно подгоревшие деревянные останки лежали у окованной железом двери. О ее существовании, видимо, знали немногие; а те, кто был в курсе, ревностно охраняли секрет, прикрыв тайный ход тяжелой мебелью.
Повсюду — на полу, на сложенных из крупного камня и истертых до блеска скамьях, в беспорядке лежала верхняя одежда. Портки и рубахи медленно тлели, исходя сизым, остро пахнущим паленой шерстью дымком. Кое-где огонь еще держался. Пламя нехотя лизало мраморную мозаику стен, но, пожрав доступную пищу в виде картин и легких портьер, уже медленно умирало.
В отдалении, уткнувшись лицом в лужу крови, лежал голый человек, мужчина: руки и ноги его были изрядно покусаны. Рядом, врасплох застигнутые зеленым туманом, свернулись калачиками его убийцы. Подойдя к каждой из них, наемник буднично, несколько раз сунул лезвие составного меча под ослабшую броню двухвосток.
— Чудовища умеют изрыгать огонь? — обведя помещение взглядом, осторожно спросил Иглао. — Есть среди них драконы?
Рики пальцами затушил фитиль умирающей свечки.
— Такой большой, а в детские страшилки веришь… Они — всего лишь насекомые. Да, насекомые, выросшие до умопомрачительных величин, но не более того. Наверное, под землей у них харчи необыкновенно питательные, особенные…
— Отчего же лезут наружу?
— Я думал, что ты сможешь знать ответ на этот вопрос, — сказал Рики. Добавил: — Хорошая штука — потеря памяти. Что хочешь на нее списать можно, — и замолчал.
Проявившаяся от воздействия магнитной пыли метка в основании шеи Викиса не давала Рики покоя. Она явно указывала на то, что приговоренный к паскудной казни на площади Просвещения имел прямое отношение к Высшим — расе странной, не от мира сего.
Те же болотные твари, например, хоть и отличались от человека разительно, и то казались бесконечно ближе. Их действия, по крайней мере, поддавались логическому объяснению. Простейшую тактику волнообразных атак можно было просчитать заранее, подготовиться и дать соответствующий отпор. Чего не скажешь о Высших. Могущественные и таинственные, они сторонились людей.
Казалось, пришлые старательно выживали род людской с пригодных к сносному существованию территорий. Словно готовили землю для новых хозяев, дуром прущих с западных рубежей. Выжигали раз в сезон луга и посевы.
Но какой от того прок?
Намерения их были недоступны человеческому пониманию. Ходили упорные слухи, мол, миру конец, последнее поколение Высших…
До них и так забрали все, до чего только смогли дотянуться жадные руки. А эти исчезнут — заберут последнее. Тогда не останется ни тварей, ни людей, которых кровожадные насекомые рассматривали исключительно с гастрономической точки зрения.
Думая об этом, Рики Фрид изучал комнату. Узкое помещение с множеством разбросанных обгоревших вещей: длинные лавки по периметру, гнутые жестяные шайки беспорядочной кучей сваленные в углу и, несмотря на недавно отбушевавший пожар, чуть влажный воздух. Чтобы подтвердить свою догадку, он выглянул в окно.
Так и есть, на противоположной стороне улицы протянулся безликий серый забор, за которым виднелись черепичные крыши одноэтажных казарм, а за ними чернела высокая крепостная стена, неровным кольцом опоясывающая город. Давно стемнело, но на мостовой не наблюдалось ни единой живой души. Окна домов, обычно засвеченные огнем керосиновых ламп, глядели на Рики провалами пустых глазниц. Квартал словно вымер в одночасье.
— Армейская баня, — сказал наемник, разгребая ногами брошенные портки. Посмотрел на истекающий кровью труп: — С голым задом много не навоюешь…
— Долго нам еще идти? — спросил Иглао. Вид его был жалок: выданные Дроком штаны и рубаха за короткое путешествие по подземельям успели поизноситься — в прорехах на локтях и коленях бледнела лишенная солнечного света кожа, густые волосы на худом лице нахватались грязи и клоками топорщились в стороны; во впалых глазницах под ними тускло блестели белки.
— Дальше — улицей, километра три по прямой, — глядя на жалкое подобие человека перед собой, сказал Рики. — Если не возникнет неожиданностей и ничто не помешает, на месте будем минут через тридцать.
— Думаешь, под открытым небом нам может угрожать опасность? — заметил Иглао.
— Скорее, нюхом чую, — ответил Рики. — Условия похожи: и там, — он пальцем указал себе под ноги, — и тут темнота, хоть глаз выколи. Но при прочих равных… Свободней все-таки здесь — развернуться проще, да сильно легче дышится. — Помедлив, буркнул нехотя: — Не хочу сдохнуть под землей.
Свечу он разжигать не стал, повел к выходу. Дверь, когда-то распахивавшаяся внутрь, оказалась выставлена наружу вместе с петлями и частью откоса, на котором держалась. Пустым коридором, чьи крашеные стены оказались иссечены, как доска для рубки мяса, они вышли на пустынную улицу.
— Ветра нет, а ночь звездная, — шепнул Иглао. — А я ведь смирился с тем, что больше никогда их не увижу…
— Кого — их? — так же шепотом спросил Рики. Он пристально вглядывался в темноту, и она ему совершенно не нравилась — слишком тихо для густого многолюдного города, ведущего преимущественно ночной образ жизни.
— Звезды…
Рики обернулся — Викис, подняв к безоблачному небу взгляд, щерил беззубый рот в блаженной улыбке. А позади него, мягко перекатываясь на коротких членистых ножках, неслышно подкрадывалась двухвостка. Совсем еще молодая, не больше локтя в длину.