Обладая этой информацией, можно было попробовать разговорить Алию, соврав ей, что прибыл по поручению Трифонова, с разрешением от него выслушать всю секретную информацию.
По большому счету, это было единственно возможным способом спасти город. Любой другой, например, выход на ФСБ по официальным каналам привел бы к катастрофической потере времени из-за бюрократических пауз на каждом шагу. Надо было рискнуть. Хотя если что-то пойдет не так, это грозило Пичугину катастрофическими последствиями.
Поначалу Алия приняла Пичугина, облаченного в противочумный костюм, за медика. Она была на грани истерики, требовала объяснить, что с ней, почему все в защитных костюмах. Стоя у двери, с врезанным в нее большим смотровым окном из акрила, Пичугин дал женщине выпустить пар, что называется, затем произнес через установленное переговорное устройство:
– Это атипичная пневмония. Довольно опасная, но методы лечения уже есть. Впрочем, я хотел поговорить не об этом, а о совсем других, куда более важных вещах.
– Более важных, чем что? – возмутилась Алия. – Чем мое состояние?
– Чем состояние любого отдельно взятого человека, – спокойно и веско ответил Пичугин. – Например, о вашем муже.
– С чего вы взяли, что у меня есть муж? – насторожилась Алия.
– С того, что я здесь по поручению генерала Трифонова. – Он сделал паузу, чтобы до собеседницы дошло, о ком идет речь, а потом показал удостоверение.
Ход сработал. Алия была настолько удивлена, что взглянула на удостоверение мельком, отметив лишь ведомство, которое его выдало. Судя по реакции, она даже не поняла, что это удостоверение внештатного сотрудника.
– Что с ним? – напрямую спросила она.
– Полковник Бражников тоже болен. Его состояние тяжелее вашего, ввиду того, что вы частично подавили развитие болезни антибиотиком. Но его жизни уже ничего не угрожает.
– А чему угрожает? – Алия поняла, что Пичугин знает больше, чем говорит.
– Карьере, – ответил Пичугин. – Из-за недомогания он ввел ошибочное значение в параметры импульса, вывел обломок космического мусора на опасную орбиту, и тот грозит протаранить американский спутник-шпион. Если мы сейчас выявим истинный источник заражения и сможем изолировать всех больных, инфицированных, контактных, то у нас останутся силы и время на поиск путей стабилизации этого злосчастного обломка. Но сейчас городу грозит эпидемия. Начальство запросто принесет в жертву секретный проект, а заодно и карьеру вашего мужа, вложив все силы в предотвращение масштабной эпидемии.
– Вы так говорите, словно я могу в этом помочь. Откуда мне знать источник? Мы с мужем сами жертвы.
– В том и дело, что источник нам известен. И это ваш брат, Серикджан Санбаев. Он подхватил заразу…
– Черт возьми… – Алия закусила губу. – Вот в чем дело! Что же вы мне голову атипичной пневмонией морочите? Это чума! Серик притащил ее из Казахстана, конечно!
– Официально это – атипичная пневмония. Иначе нам придется объявлять в городе чрезвычайную ситуацию, и тогда всем точно станет не до исправления ошибок Бражникова.
– Да, я понимаю.
– Нам нужно знать, каким путем Серикджан попал в Россию, как он добирался от аэропорта, какой у него был рейс…
– Я поняла. Принесите мне бумагу и ручку. Я все напишу.
Менее чем через полчаса Наталья уже спешила через холл приемного покоя к выходу из больничного корпуса и на ходу говорила с Олейником по телефону. Пичугин за ней едва поспевал.
– Иван Иванович! Да, я уверена, в Москву привез возбудителя Серикджан, который умер на Никитском бульваре, я читала протокол вскрытия. Тотальное поражение легких и внутренних органов, сепсис, отек легких. Это он заразил Ширяева! Да, потому что старый, курит, иммунитет слабый. Я встречалась с такими случаями в Африке и Индии, шесть часов инкубационный – не типично, но бывает. Иван Иванович, нам известен номер рейса, время прибытия, срочно дайте приказ собрать всех, кто был в самолете, и их контактных.
– Хорошо. Но как он в Москву попал из аэропорта? На такси? Это и был Ширяев?
Наталья задумалась лишь на миг. Ей очень не хотелось подставлять Пичугина, который, рискуя не только репутацией, но и, возможно, свободой, добыл сведения, способные спасти город от эпидемии. Нужен был ответ, близкий к правде, но не касающийся Бражникова. Маленькая ложь во спасение очень хорошего человека.
– Его сестра встретила на машине, – ответила Наталья. – Она госпитализирована тоже, и уже здесь, в восемьдесят первой.
– Хорошо. Я сейчас дам все распоряжения Головину.
– Скажите, чтоб до мельчайших деталей собрали анамнез. С момента посадки. С аэропортом в Оренбурге свяжитесь. Нужно отследить весь маршрут этого казаха. Мы пока не знаем, где он там заразился и от кого. Это тоже необходимо выяснить. С казахскими коллегами свяжитесь. Впрочем, в Оренбурге, скорее всего, он был еще не болен, иначе б в самолет не пустили.
Пичугин обогнал Наталью, чтобы отворить перед ней дверь, и они шагнули в наполненную духотой темноту летней ночи. Желтый свет натриевых фонарей освещал парковку, за которой темнела стена невысокого кустарника.
Наталья наконец закончила разговор с Олейником, хотела привычно сунуть телефон в карман халата, но рассмеялась.
– Я халат забыла снять в приемном покое, – сказала она. – Совсем уже мозги набекрень. И из фельдшеров никто не напомнил.
Она не успела договорить, как в кустах прозвучал звучный хлопок, словно кто-то откупорил там бутылку шампанского. Пичугин вздрогнул и рефлекторно пригнулся, а Наталью словно зацепила боковым зеркалом невидимая машина, проехавшая мимо, – женщина закрутилась на месте, потеряла равновесие и шлепнулась спиной на асфальт. Несмотря на нестандартность ситуации, Пичугин отметил, что Наталья не безвольно грохнулась, а успела сгруппироваться и отработать борцовское падение, чтобы смягчить удар. Но в следующий миг сердце Пичугина сжалось от боли. Ни с того ни с сего так не падают. Случилась беда, это ясно. Но пока неясно какая.
Пичугин бросился к лежащей навзничь Наталье и понял, от чего она закрутилась и упала. На белом халате, в районе груди, растекалось огромное пятно крови.
«Пуля!» – мелькнуло в голове.
И тут же шорох в кустах.
Прекрасно понимая, что противником является человек с огнестрельным оружием и противопоставить ему нечего, Пичугин закричал что есть сил:
– Охрана, охрана! Тут в человека стреляли!
На крик из сторожки у шлагбаума выскочил полицейский с автоматом, но сразу получил пулю в грудь, отлетел назад под действием кинетической энергии, выпустил из рук оружие, проломил спиной стеклопакет сторожки и провалился внутрь. Его автомат с лязгом упал на асфальт.
Тут же из кустов метнулась стремительная тень, прошмыгнула под шлагбаумом, и через миг уже не было ни ее, ни автомата.
Пичугин повернулся к Наталье. Она приоткрыла глаза.
– Олег… свяжи меня. Руки и ноги. Я скоро отключусь. Наверное, умру.
– Не говори так! – с отчаянием ответил Пичугин, решив, что женщина бредит. – Тут же больница. Я тебя дотащу, прооперируют. Мигом…
Он попытался взвалить ее на плечо, но она оттолкнула его.
– Успокойся! – Она перешла на шепот, стараясь экономить силы. – Делай, что говорю! Слышишь? Это очень важно! От этого зависит и твоя, и моя жизнь. Слышишь?
– Да, слышу! – Пичугин заставил себя сосредоточиться.
– Внимательно слушай. Свяжи мне руки и ноги. Это в первую очередь. У тебя не больше двух-трех минут. Услышал?
– Но это бред!
– Нет, не бред. Дай мне знать, что понял!
– Хорошо. Я понял.
– Слушай дальше. В моем телефоне найдешь номер Лемеха, позвони ему, сообщи, что меня убили, нет. Ранили. Впрочем, он поймет.
– Тебя успеют прооперировать, Наташа, мы же в больнице!
– Заткнись, пожалуйста! – снова в полный голос произнесла она, а глаза у нее блеснули. – Свяжи меня, как можно крепче, и отвези к Лемеху. Еще пара минут, и я отключусь. Пробита аорта. Я знаю. Не тяни время, ничего не спрашивай, скоро все узнаешь. Просто сделай…
Она закашлялась и брызнула алой пеной на Олега.
– Когда отключусь, свяжешь меня, положишь в багажник и вези… В багажник! Ты понял?
– Почему не в салон?! – Пичугин находился на грани истерики.
– Скоро поймешь. Времени ма… ло…
– Бред какой-то. – Пичугин склонился над Натальей и понял, что та не подает признаков жизни. – Что же делать? Не вязать же ее в самом деле… Хотя… Обещал.
Он вспомнил, что она говорила о телефоне, поднял с асфальта ее смартфон и нашел в контактах «Лемех».
Потянулись гудки, затем отозвался хриплый мужской голос:
– Слушаю, Наташенька!
– Это не Наташа, меня зовут Олег Пичугин, не знаю, как вас зовут.
– Василий Федотович. Что с Наташей? – В голосе прозвучали нотки тревоги.
– Она ранена. Велела позвонить вам.
– Она жива?
– Я не знаю, она без сознания, несла какую-то чушь. Я решил вам позвонить. Она просила.
– Вы ее связали?
– Что?!
– Я спрашиваю, вы связали ее? Это очень важно!
– Вы с ума сошли? Она лежит, умирает. Какое связывание? Зачем?
– Послушайте, Олег, не знаю, как вас по отчеству, уж простите. У вас не больше минуты! Свяжите ее, руки и ноги, руки за спиной, и можно еще руки с ногами. Для гарантии. Иначе быть большой беде. И себя погубите, и ее.
– Вы бредите?!
– Олег, не спорьте! Делайте. Остались секунды! Быстрее! Только не берите тонкие веревки. Она или вены себе ими повредит, или, если приложит много усилий, может конечности сама себе ампутировать. Нужна толстая веревка. Если вы на машине, лучше взять буксировочный трос.
– Я на машине, но…
– Без всяких «но»! Живее, очень вас прошу. Ради нее!
– Но о чем хоть речь?
– Секунды! – напомнил Лемех.
Пичугин задумался лишь на миг. Требование было предельно бредовым, никаких объяснений он не получил. Но одинаковый бред у двух человек? Сомнительно. Ладно еще Наталья. Она ранена. Но Лемех? Солидный вроде человек.