– Ага, – сказал Бегун и снова сел. – Значит, это хитрость? Ты им не поверил? И не собираешься сдать им тайник?
– Собираюсь сдать.
– Ты, блядь, серьезно? Или прикалываешься?
Тим вздохнул.
– Зачем я вернулся на эту сторону Хай-Бридж, Бегун?
– Затем, что ты – мудак, Книжный Червь, – отрезал вождь. – Ты по жизни законченный мудак! Ты не олдер, ты безмозглый кид, ты туп, как чайна-бэбик, только болтать горазд!
Книжник поморщился, но Бегуна уже понесло. Он сам не ждал от себя такого всплеска эмоций, слова вылетали из него очередями, как пули из машингана.
– А еще ты мудак потому, что решил, что все только и ждут, пока ты излечишь их от Беспощадного!
– А это, по-твоему, не так? – быстро спросил Тим.
Бегун расхохотался, но смех прозвучал фальшиво и больше походил на кудахтанье, чем на смех.
– Ты издеваешься надо мной? Или действительно дурак?
Книжник пожал плечами.
– А если я такой дурак, то нахера вы шли за мной, Бегун? Зачем тащились за мной и Белкой? Вот ты? Зачем ты поперся за нами? Зачем потащил с собой Облома и Свина? Айше чего не хватало – Верховной жрице Сити? Резаному, Сиплому, Косолапому? У каждого из них был свой надел, да еще и какой! Сам Беспощадный позавидует! Ну болтает дурак Книжник разное! Может, он бредит? Он же дурак, что с него взять? Но вы же пошли! Даже не пошли, вы побежали! За чем же ты пошел, если не за вечной жизнью?
– За чем пошел я? – переспросил Бегун. – За властью, Книжный Червь! За властью! Потому что вечная жизнь без вечной власти мне и нахуй не нужна! Никому из нас не нужна обычная жизнь! Ты не лекарство принес в мир, Книжный Червь, ты принес в мир новую власть! Силу, сильнее которой не было! Беспощадный могуч и грозен, все боятся Беспощадного! У Беспощадного нет хозяина! Он приходит за каждым – за вождем, охотником или пеоном – в свой срок! Ему все равно, герла ты или вэрриор, он сожрет тебя до конца! Закон держится на силе Беспощадного! Он объединяет нас в племена! Он заставляет нас вместе охотиться, рыбачить, собирать коренья, запасать ягоды! Фармеры живут по закону фармеров, но Беспощадный приглядывает и за ними. Жрицы Сити приносят ему свои жертвы и подчиняются Закону, который придумал он!
– Короче, – прервал его Книжник. – Это все мне известно! Ты шел за мной и хотел получить вечную жизнь? Или не хотел?
– Хотел! Но я не хотел, чтобы вечную жизнь получили все!
Книжник давно понял, к чему клонит Бегун, но не перебивал. Это он – Книжник – шел в Лабу, чтобы спасти мир. А вот Бегун… Бегун, которого Книжник считал чуть поумнее Облома, оказывается, шел не за бессмертием – за властью, которое порождало это бессмертие. А значит, понимал ситуацию и людей лучше и глубже, чем понимал их Книжник.
– Твое лекарство – это власть над Беспощадным, Книжный Червь! – сказал Бегун, снижая обороты. Он растерял часть запала и уже не орал, а сипел простуженным, сорванным в крике горлом. – Ты выбираешь, кому жить, а кому сдохнуть первым. Только ты. Остальные живут, как жили – в страхе перед приходом Беспощадного, соблюдая его Закон и подчиняясь тому, кто может защитить их от смерти. Понимаешь? Никто в стаде не знает, как жить без Беспощадного и его Закона. А я знаю. И Айша знала. Поэтому мы не стадо – мы пастухи! И Проводник с Механиком знают, зачем им вечная жизнь. И ни один из сильных никогда не допустит, чтобы ты подарил ее всем. Ни-ког-да. Потому что мир рухнет без страха перед неизбежным. Он построен на страхе, боли и смерти. Это их мир, Книжный Червь, не твой. Ты в их мире просто добыча. Чужак.
– Вот, значит, как… – протянул Книжник. – Значит, я добыча? А напомни-ка мне, Бегун, почему ты еще жив? Как так случилось, что ты все еще отравляешь воздух своей злобой, а не гниешь в придорожной канаве?
Бегун молчал.
– А где сейчас Резаный? Последний раз, когда я его видел, он висел вниз головой, обмотанный собственными потрохами. Где Облом? Ах да… Помню… Его разорвало от разочарования! Куда забежал твой бро Свин? Он и хрюкнуть не успел, как подох! Ты видишь где-то поблизости Айшу? Не видишь? Странно… Куда они все подевались? А? Это я добыча, говоришь? Мы с Белкой никогда не были добычей. Это вы думали, что мы добыча. И подохли один за другим!
– Если бы не Белка, – голос Бегуна звучал спокойно, хотя разговор шел на повышенных тонах. Казалось, что и воздух в комнате сгустился от недобрых эмоций. – Если бы не рыжая, ты бы сдох первым, Червь. Сдох бы еще в Парке, сразу за забором. И не хвастался бы сейчас своей невъебенной крутизной. Ты просто везучий! Ты охерительно везучий, Книжный Червь. Ты такой везучий, что прямо хочется посмотреть, как ты еще раз выйдешь сухим из воды. И выйдешь же, хоть Беспощадного позови…
Он покачал головой.
– Если бы меня тогда не лягнула лошадь…
– Но она тебя лягнула, Бегун, – улыбнулся Книжник. Улыбка вышла угрожающей, потому что глаза его продолжали смотреть на собеседника с ледяной неприязнью. – Я мог убить тебя, но не убил. Так уж получилось, из-за непредвиденных обстоятельств. Но я тебя не простил.
– Судьба, – согласился Бегун, потрогал грязным пальцем один из уцелевших передних зубов, поморщился и сплюнул в сторону. – И знаешь, где я видал твое прощение?
Он похлопал себя по промежности.
– Я жив, и такова воля Беспощадного!
– Наверное, – Книжник перестал пугающе улыбаться, хотя это явно далось ему нелегко. Он взял себя в руки, отвел взгляд в сторону и произнес с примирительной интонацией: – Твое везение вождь, тут не поспоришь. Благодаря его милости мы оба живы…
– Пока еще живы, – возразил Бегун. – Если ты отдашь стейшенам лекарство, то мы очень быстро встретим Беспощадного. Скорее, чем ты думаешь. Вот как отдашь, так сразу и встретим…
Он посмотрел на свой плевок, блестевший на сером бетоне. Даже в здешнем тусклом свете было видно, что он кровавый.
– Похоже, – сказал вождь, – наши проблемы надо решать быстро.
Книжник проследил за его взглядом и все понял.
– День-два? – спросил он.
– Думаю, да. Не больше.
Бегун снова потрогал зуб и убедился, что тот шатается.
– А может, и меньше, – добавил он. – Это не от меня зависит…
– Тогда слушай меня, – решительно произнес Книжник. – Слушай и верь. Я понимаю, о чем ты говоришь. Я понимаю, почему нельзя никому доверять. Но…
Он смотрел в глаза Бегуну и искал в них… нет, не поддержку – понимание.
– Даже если мы передадим стейшенам часть лекарства, это никак нам не навредит. А польза… Польза все равно будет. У тех, кто получит укол, обязательно родятся дети, и этим детям будет плевать на Беспощадного.
Он замолчал. Бегун тоже молчал – слушал. И тогда Книжник продолжил:
– Да, я бы распорядился лекарством лучше. Но как бы им не распорядились они, это заберет у Беспощадного часть добычи. И пусть будет так…
Бегун покачал головой.
– Они хотят убить нас, – возразил он, не повышая тона. – Я чую обман… Спиной чую, как зверь! Ты говоришь, что стейшены самые умные? Не спорю. Только ум бывает разный. Знаешь, какое племя было самым добрым по эту сторону Хай-Бридж?
Он подождал несколько мгновений, а потом сам ответил на свой вопрос:
– Наше. Племя Парка. Потому что мы не хотели, чтобы все жили по нашему Закону! Мы грабили, совершали набеги на фармеров, лезли на территории Сити за ништяками, но я никогда не хотел всех убить и заграбастать себе Сити и Пустоши. Я был хозяином в Парке, и, если бы не ты со своим зельем бессмертия, я бы закончил свою жизнь на почетном костре Мертвых. Превратился бы в пепел в свой срок! Но ты совратил меня, ты заставил желать бессмертия и власти, и все плохо закончилось. А Стейшен – это не Парк! Стейшен всегда имел планы подмять под себя всех – от Горячих Земель до Рок-Маунтин! Они бы и до Оушена дошли, если бы имели для этого силы! А теперь, с твоей помощью, они дойдут…
Он вздохнул.
– Никому не верь, Книжный Червь. Умный враг – страшнее дурака. В итоге им нужна твоя смерть, а не лекарство. Они не станут лечить никого, кроме себя, а ты сдохнешь первым, так и не сообразив, что тебя наебали. И зря…
– Я тебя услышал, – ответил Книжник вставая. – Давай-ка для начала выберемся отсюда. Вроде право имеем на свободное передвижение, нам предложили союз – почему не воспользоваться? Да и пора нам узнать, как там дела у Сибиллы, а не сидеть взаперти. Согласен? Значит, нам нужен Проводник…
Двери, несмотря на то, что Книжник лупил по доскам изо всех сил, открыли далеко не сразу. На пороге возникли два угрюмых смотреца, молчаливые и злые. Книжник в простых и экспрессивных выражениях изложил свои требования, после чего дверь закрылась и оставалась на запоре, покуда ее не распахнул недовольный Проводник, даже не пытающийся скрыть раздражение.
– Зачем тебе нужна эта жрица, Книжник? – спросил он, выслушав Тима. – Я даже не знаю, жива она или нет? Что ты от нее хочешь?
– Не от нее, – поправил его Тим. – От тебя. Это вопрос доверия! Мы пришли в Стейшен потому, что жрице нужна была помощь. Мы давно ее не видели и хотим знать, что с ней. Чему ты удивлен?
– Ничему! – буркнул Проводник. – Я приказал знахаркам о ней позаботиться.
– И они позаботились? – осведомился Книжник.
– Мои приказы выполняются, – на этот раз Проводник действительно обиделся. – Будь уверен!
– Так просто проводи нас к ней. Мы же союзники, бро?
Проводник оценивающе посмотрел на Тима, потом на Бегуна, и на лице его нарисовалось явное сомнение. Ему явно не хотелось выпускать незваных гостей на свободу, и – что уж тут говорить? – Книжник прекрасно понимал почему.
– Мы же обо всем договорились, Проводник, – ухмыльнулся Бегун. – Ты должен быть доволен! Мы же взамен просим немного – дай нам только удостовериться, что жрица жива. Или мы твои пленники?
– При чем тут пленники? – возмутился Проводник. – И почему я должен вам верить, парковые? В прошлый раз вы чуть не взорвали галереи и меня вместе с ними! Разнесли половину Стейшена! Вас здесь не любят – вас не за что любить! Я прячу вас для вашей же безопасности!