Книжник чудом оказался сверху. Душить часового в этой позиции оказалось невозможным. Тим очутился нос к носу с врагом, тот зарычал, показывая крепкие коричневые зубы, обдал Книжника брызгами слюны и плотной вонью плохо переваренной пищи. Клыки смотреца клацнули у носа Тима, едва не отхватив самый кончик. Из едва зажившей мочки уха, вернее от того, что от нее оставила пуля Бегуна, снова хлынула кровь, заливая воротник Книжника и глаза смотреца. Книжник рванулся изо всех сил, пытаясь высвободиться, приподнялся, но чел держал крепко. И тогда Книжник принял инстинктивно верное, но физически неправильное решение – ударил противника головой.
Тиму показалось, что он снова въехал лбом в бетонную стену на спуске с Жертвенной Башни. Или что это теперь его в голову лягнула лошадь. Из глаз посыпались цветные искры, Книжник ослеп и потерял ориентировку. Лицевая кость смотреца оказалась гораздо прочнее лба Тима, вдобавок он рассадил себе бровь о зубы своего врага.
Книжник схватился за лицо, и в этот момент смотрец взвыл, взбрыкнул, как норовистый конь, и сбросил Тима на пол. Книжник понял, что сейчас ему снесут голову. Он был совершенно беспомощен – перед глазами висела туманная пелена, по которой скользили неясные тени.
И тут он учуял отчетливый запах дерьма. Над раненым ухом что-то вжикнуло, раздалось мясное чавканье и клекот, словно кто-то начал усиленно полоскать горло. Тим прижал ладонью рассеченную бровь, попытался встать, но ноги слушались плохо, и он снова уселся на задницу.
– Все, – голос Бегуна звучал спокойно, хотя он слегка задыхался. – Закончили… Ты как?
Книжник не видел вождя, хотя уже начал различать контуры и цвета, зато отлично чуял вонь от его одежды.
– Бывало лучше…
– Покажи.
Запах стал гуще.
– Фигня, бро. Жить будешь. Чем он тебя так?
– Это не он меня, – сказал Книжник грустно. – Это я его. Головой.
Бегун засмеялся.
– Воин. Слов нет.
– Воды дай.
Тим начал видеть нормально, но голова все еще кружилась. Бегун плеснул ему в ладони теплую, отдающую железом воду, и Книжник обмыл лицо.
– Как теперь?
– Фонарь будет, – сообщил Бегун, присаживаясь на корточки рядом с Тимом, – как у меня. Бровь лучше, чем показалось сначала. Ухо… Ну, тут извини, бро… Новое не отрастет.
Вождь был перемазан дерьмом и кровью с головы до ног. С клинка тесака Белки все еще скатывались на пол темные крупные капли.
Тим оглянулся. Смотрец, с которым он вступил в неравный бой, ничком лежал возле раздавленного стола, и у него все еще рефлекторно подергивалась правая нога. Вокруг тела расползалась кровавая лужа. Молодой, даром что крупный. Едва вышедший из возраста тина. Пятнадцать зим, не больше. Прежний Тим, наверное, испытал бы раскаяние или по крайней мере кратковременное чувство вины. Нынешний же не чувствовал ничего. Чтобы они выжили, кто-то должен был умереть. И умер. Так получилось.
Книжник поморщился. Бровь саднило невероятно, в голове все еще ухали и перекликались шаманские барабаны. Боль переместилась в затылок. Хотелось лежать, не двигаться, пока не пройдет головокружение, но надо было идти.
– У нас два автомата, – Бегун встал и подал Книжнику руку, – два броника, пистолет и два ножа. Бери свой рюкзак, снимай с покойника жилет и амуницию да выползай наружу. Я там пока немного помародерю и переоденусь, а то в меня по запаху попасть можно. В темноте.
– В первый раз, – сказал Книжник поднимаясь – я обрадовался, когда завоняло. Никогда еще не слышал такого прекрасного и желанного запаха дерьма. Запах жизни, Беспощадный меня забери!
– Хреновая у нас с тобой жизнь, если это ее запах, – Бегун хмыкнул и вышел из кэрроджа.
Сборы получились короткие.
Бегун переоделся в одежду второго часового, крови на ней почти не было, напялил на себя броник, проверил подсумки. Два магазина на автомат – негусто, но лучше, чем ничего. К пистолету запасной обоймы не было. Вождь выщелкнул все патроны, пересчитал и снова снарядил оружие: шесть в обойме, один в стволе.
Книжник второпях замыл кровавые потеки на своей одежде, влез в бронежилет (тяжелый, словно камень) и замотал разбитую голову старой футболкой. Получилось красиво, но сквозь застиранную до прозрачности ткань тут же выступили кровавые пятна.
Трофейный автомат, доставшийся ему в наследство от мертвого смотреца, в сравнение не шел с его прежним, новеньким, полученным со складов Вайсвилля, но Тим жадно схватил его, едва ли не с нежностью прижав к груди. Оружие давало ощущение безопасности. Книжник знал, что это ложное чувство, но все равно испытал искреннюю радость и облегчение.
Второе мертвое тело они перенесли в вагон. В какое время караул должен был поменяться, Книжник и предположить не мог, но, по идее, смена должна была состояться ближе к утру, а значит, некоторое время у них еще было. И его стоило потратить с толком.
Перед выходом Книжник порылся в рюкзаке, нащупал тайник в одной из трубок каркаса, извлек на свет еще одну тубу с антидотом.
– Подойди…
Бегун увидел шприц у Тима в руках и молча подставил шею.
На месте укола выступила небольшая капля крови, вождь смахнул ее ладонью.
– Пошли, – сказал Книжник, забрасывая рюкзак за спину. Он поправил автомат на груди и спросил: – Дорогу помнишь?
Бегун небрежно приподнял остатки брови и зашагал впереди.
– Держись сзади, – бросил он через плечо. – Может, кого и встретим ненароком, так ты не суйся. Если что, я разберусь…
Но до самого лазарета им никто так и не попался. Два раза они обошли посты, но это были дозоры внутри периметра, и смотрецы здесь чувствовали себя расслабленно, в безопасности. Кто спал, кто ел, а двое, примостившиеся в боковом проходе, так увлеченно играли в «пальцы», что проскочить мимо незамеченными оказалось легче легкого даже для неуклюжего Книжника.
У входа в лазарет они едва не задели «сигналку» – растяжку поперек тоннеля, как раз перед лестницей на спуск. Подслеповатый Книжник бы точно ее зацепил, да и Бегун заметил случайно, по отблеску от факела, висевшего в начале платформы. Они осторожно переступили через металлическую нить, спустились по щербатым ступеням и оказались в нужном месте. Та же платформа, палатка с выгоревшим красным крестом, дрожащий свет внутри нее, приглушенный плотной тканью. Никого. Охраны не было. Скорее всего стейшены и не думали, что кто-то может забраться так далеко.
Бегун перехватил автомат поудобнее, но Книжник отрицательно покачал головой: ни в коем случае. Бегун кивнул, и они двинулись к входу в лазарет, стараясь не выдать себя ни звуком, ни тенью.
У самого входа Книжник остановился, показал Бегуну жестами, чтобы тот дальше не шел, и скользнул внутрь палатки, как ему казалось, ловко и бесшумно. Полог едва качнулся за его спиной, а он замер у входа, прислушиваясь к ночным звукам в лазарете.
Кто-то негромко стонал слева от него. В дальнем ряду храпели в два голоса, причем храп одного из спящих больше походил на хрип в агонии. В печке, сделанной из бочки, потрескивали дрова, и в воздухе висел тот же плотный запах травяных настоев. Было тепло. Хотелось лечь на свободный топчан, накрыться курткой и поспать, пока не пройдет сверлящая боль в затылке. Но об этом можно было только мечтать.
Лежанка Сибиллы находилась в дальней от входа части, Книжник точно помнил где, но перед тем как разбудить жрицу, нужно было найти Исцеляющую. Без нее план Книжника становился не планом спасения, а просто способом самоубийства. Тим сделал несколько шагов вперед, вглядываясь в полумрак, и тут услышал негромкий щелчок прямо за спиной. Тот, кто хоть раз в жизни слышал, как взводится курок направленного на него оружия, не спутает этот звук ни с чем.
Книжник замер и поднял вверх руки, как оказалось, вовремя. В затылок ему уткнулось что-то твердое, и не надо было проявлять чудеса догадливости, чтобы понять, что именно приставили к его голове.
– Автомат… – прошептали за его спиной.
Книжник осторожно положил автомат на лежанку поблизости.
– Три шага вперед! – сказано было шепотом, но весьма убедительно. Для лучшего понимания его слегка подтолкнули стволом в затылок. – Только очень медленно.
Книжник сделал три шага вперед, мысленно призывая на помощь Беспощадного, чтобы сейчас в палатку не вломился обеспокоенный Бегун и не стал резать всех подряд.
– А теперь – повернись. Руки не опускай.
Тим повернулся.
Перед ним стояла Исцеляющая, и в руках у нее был пистолет, направленный ему в лоб.
– Живи вечно, – сказал Книжник таким же шепотом. – Живи вечно, Исцеляющая! Не стреляй! Нам надо поговорить!
Глава 3Беспощадный рассудит
За последние несколько лун в Книжника настолько часто целились, что можно было привыкнуть, но все-таки ствол, смотрящий в лицо, приятных эмоций не вызывал. Тем более, ствол в руках Исцеляющей не дрожал, прицел был верным, и сомнений по поводу того, нажмет она на спуск или нет, у Тима не возникало. Нажмет.
Волосы знахарки растрепались со сна, на плечах горбилось одеяло, ботинки она зашнуровать не успела, но глаза смотрели на Книжника с уже знакомой ему по вечернему разговору несгибаемой решимостью.
Договориться с человеком, который смотрит на тебя так еще до начала разговора, практически нереальная задача, но проблема заключалась в том, что у Тима не было другого выхода, а безвыходные ситуации, как известно, заставляют кого угодно творить чудеса.
– Успеешь выстрелить, – тихо проговорил Книжник, продолжая держать руки вверх. – Сначала послушай!
– Что ты тут делаешь, олдер?
– Мы пришли за жрицей, – пояснил он. – За жрицей и ее сыном.
Исцеляющая хмыкнула. Ствол по-прежнему смотрел Книжнику в лоб, не сдвинувшись ни на дюйм.
– Второй олдер караулит снаружи? – спросила она.
Тим кивнул.
– Я попросил его подождать, пока мы с тобой договоримся.
– Мы не договоримся.
– Может, сначала выслушаешь? – сказал Книжник. – Я безоружен. Стою с поднятыми руками. Что плохого, если я поговорю с тобой?