Книжник с замирающим сердцем взобрался на крышу капитанского мостика по скользким скобам, и тут ветер ударил его в полную силу. Корпус корабля больше не закрывал его от воздушных потоков, которые неслись в сторону Ойлбэя куда быстрее, чем любой поезд.
От неожиданности Книжник опустился на одно колено, свел плечи, втянул шею, насколько было возможно, и благодаря этому не упал. Он замер, опустив голову, привыкая к тому, что ветер давит на него, забирается под одежду, силится сбросить вниз. Бронежилет Тим оставил в убежище. Лишний вес мог помешать ему при подъеме, да и при спуске явно был не в помощь, особенно если придется улепетывать со всех ног. Сейчас он пожалел, что на плечах у него нет нескольких лишних фунтов, с ними было бы легче сохранять равновесие.
Книжник с усилием заставил себя оторвать колено от металла и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к трубе. Замер на несколько мгновений, собираясь с мужеством и силами, потом прошел еще десять футов. И еще… И еще…
Он преодолел последние футы и, отдуваясь, вцепился в прутья узкой лесенки, приваренной к огромной дымовой трубе. Тут можно было перевести дух, не опасаясь улететь в воду, здесь он не чувствовал ударов ураганного ветра. В принципе, дальше можно было и не подниматься, взгляд, брошенный вверх, заставил Книжника содрогнуться и сильно пожалеть о планах карабкаться на верхотуру.
Он достал из-за пазухи монокуляр.
С этой высоты можно было, говоря фигурально, заглянуть за горизонт. Но в реальности это никак не влияло на общую картину: Тим видел только однообразные бурлящие волны. Много-много миль бурлящих волн. Там, где он переставал их видеть, клубились тучи, а в тучах угрожающе сверкали молнии. То справа, то слева с небес опускались ветвистые яркие разряды, и облака на миг становились рельефными, но стоило молниям угаснуть, как небо снова превращалось в черную, как нефть, жижу.
Книжник внимательно смотрел, но не видел никаких следов огней в океане. Совсем ничего, что дало бы ему хоть какой-то намек на существование острова Олдеров. Только вспышки молний и безумный танец грозовых облаков. Надежда, приведшая Книжника на самый верх, стремительно исчезала. По линзе монокуляра побежали крупные капли воды, Тим протер стекло краем капюшона худи и снова поднес прибор к лицу.
Он не сдастся. Свет в океане не был галлюцинацией!
Тим положил ладонь на трубу, гудевшую под ударами ветра. Ничего не поделаешь, надо подниматься. Это всего лишь еще тридцать футов, но оттуда он уж точно увидит то, что хочет!
Книжник шагнул к лестнице и замер. Была в увиденном некая странность. Но какая? И через мгновение он сообразил.
Гроза бушевала над океаном. Ветер должен был гнать ее прочь от берега, но… Она приближалась! За время его пребывания на крыше капитанского мостика гроза стала ближе! Намного ближе! Получается, что ветер над океаном и ветер на высоте дуют в разные стороны!
Тим огляделся вокруг и увидел то, что раньше ускользало от его внимания.
Воздух над побережьем начал сворачиваться воронкой.
Он присутствовал при рождении большой бури. Такой, какой ему видеть еще не доводилось, хотя однажды он наблюдал настоящий торнадо над Пустошами, пусть и издалека. Но тот торнадо был бэбиком в сравнении с тем, что разгонялся на его глазах. Даже не бэбиком – маленькой букашкой, клопом! Так должна была выглядеть праматерь всех штормов и смерчей! Именно такая буря когда-то выбросила на берег этот лайнер! Штормы, подобные этому, терзали мертвую железную тушу корабля почти сто лет! Величественное, но жуткое зрелище разворачивалось перед Книжником, рождая в его душе совершенно первобытный страх и одновременно искреннее восхищение силой стихии! Он предпочел бы этого никогда не видеть, но Беспощадный распорядился иначе – Тим стоял в самом центре бури.
Небо над Книжником внезапно очистилось, стало совершенно безветренно и тихо. Настолько тихо, что Тим подумал, что оглох. Тучи над его головой мгновенно разметало в стороны, и в бархатно-черном зените рассыпались орехи звезд.
Над кораблем раскрылся «глаз бури», но Тим в своих старых книгах никогда не находил подобного словосочетания. Поэтому он просто стоял, словно громом ударенный, чуть согнув ноги в коленях и расставив в стороны руки, мокрый и продрогший, с приоткрытым от удивления ртом, не зная, как назвать происходившее на его глазах.
– Да трахни меня Беспощадный!
Книжник почувствовал, как сердце застряло у него в горле, превратившись в ледяной колючий шар. Голос прозвучал совсем рядом и настолько отчетливо, что Тим сначала подумал, что слова произнесены прямо ему в затылок.
Он был совершенно не готов к драке. Автомат висел на ремне за спиной, разряженный пистолет лежал в кобуре, нож покоился в ножнах на бедре, а с половинкой бинокля в руке много не навоюешь.
– Куда подевался дождь? – спросил кто-то неприятным писклявым голосом. – И ветер? Что это за хуйня такая происходит, а?
– Мне откуда знать? – переспросил кто-то другой, не писклявый, но явно испуганный, если судить по интонациям. – В жизни такого не видел, бля… О, как там крутит! Смотри, смотри!
– Ты лучше сюда смотри, – отозвался писклявый. – Нехер туда пялиться! Нам, бля, надо найти тех, кто стрелял! А вдруг это те самые парковые, которых мы ищем?
Книжник, стараясь не дышать, медленно опустился сначала на колени, а потом распластался на мокром облупленном железе, прижимаясь к нему всем телом. Только бы не звякнуть металлом о металл!
Двое говоривших располагались прямо под ним, на капитанском мостике, отделенные от Книжника только тонким, изъеденным ржавчиной железным листом. Тим не заметил их прихода, а они, по счастью, не увидели его.
– Те самые парковые? – испуганный фыркнул. – Откуда? Чего вдруг они? Тут что? Других челов мало? Сгинули парковые по дороге! Убили их! Или съели… И эту ведьму вместе с ними! Ты другое подумай, Кактус… А вдруг это снова водяные?
– А… – протянул писклявый Кактус. – Вот почему ты обосрался, Жир! Водяных боишься?
– Нихера я не боюсь! – обиделся Жир. – Но ты же видел, как они убили Веселого? Бабах! И на части!
– И что? – спросил писклявый.
Внизу что-то загремело. Эти двое явно обыскивали мостик.
– И ничего! Они же свалили тогда на катере? Так чего бы им не вернуться? Я бы на их месте вернулся и отомстил!
– Да… – протянул писклявый. – Ты прям как Беспощадный! Вернулся бы! Отомстил! В углу проверь, Жирный! Видишь, там место есть? Проверь, вдруг водяные там спрятались?
– У меня факел догорает, не вижу нихера.
– У меня еще один есть. Держи!
Уходить они явно не собирались.
Лежа на крыше капитанского мостика, Книжник чувствовал себя в безопасности. Правда, только до тех пор, пока Жирный и Кактус не придумают осмотреть лестницу. А они могли такое придумать… Сколько еще таких вот двоек обыскивало огромный корабль, Тим не знал. Убежище, где он оставил своих спутников, могли не найти, а могли и найти – все решал случай. А случай, как известно, бывает разный, и полагаться на него – последнее дело.
Книжник развернулся в сторону Оушена, снова поднес монокуляр к глазам и едва не ослеп от ярчайшей вспышки ударившей неподалеку молнии и тут же чуть не оглох от грома, разорвавшего тишину «глаза бури». Звук был такой, что у него едва не лопнули барабанные перепонки, и казалось, что даже огромная туша лайнера слегка вздрогнула от акустического удара.
Некоторое время Тим ничего не видел и ничего, кроме звона в ушах, не слышал. Потом он услышал голоса, но все еще не мог разобрать слов. Чуть погодя до него начало доходить сказанное.
– Надо было в городе сидеть… – сказал Жирный. – Ну вот какого мы из Тауна ушли? Чего нам там не хватало?
Книжник закусил губу.
Худшие опасения оказались правдой. Вэрриоры из Тауна приехали вместе с Проводником и Механиком на край света, к самому Оушену, не просто так – они разыскивают именно их троих. Механик и Проводник ищут лекарство.
Слава Беспощадному! Сумки с антидотом спрятаны!
На мостике продолжали ругаться.
– Ну что?
– Ничего! Не было тут никого! Нет следов…
– Если мы их упустим, Жирный… – в голосе писклявого звучали одновременно и страх, и угроза.
– Заебал ты, Кактус! – огрызнулся Жирный зло. – Мы уже везде смотрели! Их здесь нет!
– А выше?
Книжник похолодел и нащупал мокрую холодную рукоять автомата.
– Что там выше смотреть? Там крыша!
– Нам сказали все проверить!
– Так мы все проверили!
– А крышу?
– Чел, ты прикалываешься?
– Я не прикалываюсь, Беспощадный тебя забери! Я приказываю! Взял ноги в руки, Жирный, и полез наверх! Быстро!
– Вот ты падаль, Кактус… Кто ты такой, чтобы мной командовать?
– Десятник я, – пропищал Кактус. – Твой командир!
Тим навел ствол автомата на то место, где находилась лестница. Он был спокоен. Он сам удивился тому, насколько он был спокоен. Никаких колебаний – жизнь этих двоих за жизнь Сибиллы, Грега и Мо. Как только голова Жирного поднимется над краем крыши, в ней появится дополнительное отверстие. Небольшое, но несовместимое с жизнью. А потом он придумает, как убить Кактуса.
Стоп! Кактус услышит выстрел! Он может сбежать и привести сюда еще десяток пацанов из Тауна! Стрелять нельзя!
Книжник осторожно отложил автомат, достал из ножен трофейный кинжал и подобрался поближе к краю. Он никогда не делал ничего подобного, он вообще не любил убивать… Но другого способа вернуться на нижние палубы у Книжника не было. Не стоило этим двоим проверять крышу…
Книжник слышал, как вэрриор поднимается по железным ступеням. Над краем крыши заплясали отблески пламени. Жирный держал в правой руке факел. Он явно не предполагал, что на крыше мостика может кто-то быть, иначе бы не был так беспечен. Потом голова вэрриора возникла на расстоянии вытянутой руки от Тима. Жирный поднял глаза, увидел Книжника, но тот уже с силой вогнал клинок под подбородок незваного гостя. Лезвие перерубило трахею, гортань и, войдя между позвонками, перерезало спинной мозг.