Спустя несколько часов возлияния, еле передвигая ногами, все же добрался до спальни. И когда падал на кровать лицом вниз, меньше всего мне хотелось увидеть во сне ту, которая подло бросила меня на попечения алкоголика-отца, приняв самое легкое решения, умереть.
Лазурная водная поверхность слепит глаза. Я бегу по берегу, не забывая собирать ракушки. Сегодня мамин день и я решил своей мамочке сделать красивый браслет из мелкой ракушки. Дедушка мне обязательно поможет. Когда добрался до нашего жилища, прежде чем направится к деду, забежал домой и …
— Какой тебе к черту подарок! — грозный голос отца оглушил, я замер на пороге, так и не осмелившись сделать больше не шагу.
— Эммануил я тебя прошу, прекращай истерику. Нет, значит, нет, — слышу звонкий удар.
Пощечина. Я уже слышал этот звук ранее. Родители ругаются не в первый раз.
— Боже, когда же твои руки отсохнут… — тонко прокричала мамочка и тут же послышалась вторая пощечина.
Я забегаю в комнату и кидаюсь к отцу.
— Папа, папа не надо бить маму, — обхватываю его за талию и оттягиваю от мамочки подальше.
— Сынок, — отец меняется в голосе, и обнимает меня, — ты понимаешь, — он приподнимает мою голову за подбородок и заглядывает своими мутными глазами в мои, — я не бью мамочку. Просто она не понимает слов. Поэтому я пытаюсь донести до нее другими действиями то, что она должна понять. Скажи Розалин сыну, почему я тебя наказал, — угрожающе рычит отец матери, но она молчит, — скажи.
— Ян, мальчик, папа тебе сказал все верно. Мамочка неправильно поняла папин ответ, за это он её и наказывает, — я смотрю на вымученную улыбку мамочки, на ее затравленный взгляд, киваю.
— Папа не наказывай больше мамочку, она будет тебя слушаться. Да, мама?
— Да, сынок.
— А теперь иди малыш, погуляй. Нам с мамой нужно решить взрослые вопросы.
— Хорошо папа, — я благодарно обнимаю отца, и отпуская, переключаюсь на мамочку.
Подбегаю к ней и вдыхаю легкий аромат ананаса и свеже-выжатого лайма. Я обожал, как пахнет моя мамочка.
— У меня будет сегодня для тебя сюрприз. Слушайся папу. Не хочу, чтобы он тебя обижал, — я говорил это не громко, стараясь чтобы отец не услышал.
— Конечно сынок, — она поцеловала меня в макушку и крепко обняла. Так крепко, что мне стало больно дышать.
— Я скоро вернусь, — пообещал ей и вышел из комнаты.
— Ах, ты мерзкая стерва. Зачем из мальчишки делаешь тряпку? — донесся до меня шипящий голос отца. — Если бы ты не обрюхатилась так рано, нам не пришлось жить в этой дыре и мне бы не пришлось делать грязную работу в этом нищенском квартале.
— Эммануил хватит, — голос мамочки совсем не слышно и мне пришлось вжаться в стенку и затаить дыхание, чтобы понять, что она говорит, — я больше не заикнусь о подарках.
— Тебе вообще нужно забыть о них думать. Ты жена нищего работяги, и заметь, я им стал благодаря тебе и твоей опрометчивости, залететь в шестнадцать лет. Как же я тебя ненавижу. Если бы не сын, давно бросил тебя.
Я больше этого слышать не мог. Выбежал из дома и побежал к деду. Как папа так мог говорить о мамочке? Она у нас самая лучшая на свете.
Следующее два часа, мы с дедушкой трудились над созданием самого красивого браслета. Браслета для моей мамочки. И когда уже оставалось совсем немножко, я заметил в окно, проскользнувшую фигурку мамы.
— Дедушка, там мама, — указал пальцем в ту сторону, куда пошла мама.
— Вот и славно, давай доделывать скорее. Как раз самое время ей подарить. Мама, наверное к качелям пошла.
— Да-да, давай.
На доделку нам с дедушкой понадобилось еще примерно полчаса. И когда я, трепеща от удовольствия, что браслет получился действительно сказочным, побежал на берег под пальму, где у нас весели качели, впервые секунды растерялся. Мамочки там не оказалось.
— Мама! — позвал я ее, но мне никто не ответил.
Тогда я побежал обратно, но вдруг заметил тень, мелькнувшую за дощатым сараем.
— Мама! — крикнул вновь, но ответа мне не было снова.
Все-таки мамочку папа видимо обидел очень сильно, и теперь она даже со мной не хочет разговаривать. Но ничего, стоит ей только увидеть мой браслет, и она тут же снова станет веселый. Воодушевленный своими мыслями я смело шагаю за сарай, и когда заворачиваю за угол, застываю на месте.
— Мааааа-маааааа! — кричу так громко, что барабанный перепонки трескаются от напряжения.
Подрываюсь на кровати, весь промокший до нитки от пота, я ошалелым взглядом смотрю в пустоту. Этот кошмар видимо мое проклятие на всю жизнь.
Страх, что живет внутри меня, всегда вылезает наружу, если в поле моего зрения появляется какая-нибудь девушка, способная меня заинтересовать.
А Арина не просто появилась. Она ворвалась в мою жизнь и пытается разрушить хрупкий карточный домок, который я выстроил для себя. Я подсознательно понимал, что пока не готов к семейным отношениям. Потому что в моей жизни на данный момент все не стабильно. Да, у меня практически все есть, но этого хватит только одному. А семья это нечто другое. И за семью у меня пока не было желания нести ответственность.
Будильник зазвонил, как раз в тот миг, когда я выходил из душа. Отключая его, неожиданно для себя быстро нахожу номер Арины и прежде чем его удалить, заношу в черный список. Это будет правильно. Это будет верно. Я не могу позволить ни ей ни себе, разрушить наше будущее.
Тем же днем.
— Ян, ты ничего не хочешь мне рассказать? — закрывает зачетку Доминика Дариуш, при этом не сводит с меня взгляда.
— А разве что-то, должен? — отталкиваюсь от стола и чуть отъезжаю на кресле к стене.
— Ты в последнее время ведешь себя очень странно. Я тебя давно таким не видел. У тебя все в порядке?
— Дариуш, мы сколько лет с тобой знакомы?
— Да и не подсчитаешь друг, — Дариуш задумался, — много. Но я даже боюсь представить, что могло произойти, раз ты согласился поставить зачет, этому хмырю, — он постукивает зачеткой о край стола.
— Я пожалел тебя, — соврал ему.
— Хм, врешь же. Я вижу что врешь, но ладно не хочешь рассказывать мучать не буду. Ты мне лучше вот, что скажи. Ты сегодня был у ректора?
Я вздернул брови вверх. Положил локти на подлокотники кресла, и соединив пальцы друг с другой удивленно глянул на друга. Вот откуда он мог знать, что я ходил сегодня к ректору?
— Ну, что ты так смотришь Ян? — лыбится Дариуш. — Ты же в университете на особом положении. И куда бы ты не пошел, и чтобы ты не сделал, все обо всем знают.
— Надеюсь, что наши разговоры останутся только при нас? — выразительно посмотрел на друга.
Конечно я подозреваю, что за мной пристально наблюдают, но подозревать это одно, а вот знать об этом, уже совсем другое.
— Обижаешь Ян, я могила, ты чего мелишь? — тут же отвечает друг.
— Через пару дней, я еду в командировку.
— Что?
— Ректор мне сделал предложение, от которого невозможно отказаться. Я еду на Евразийский Саммит, который в этом году пройдет в России.
В кабинете повисло молчание. Я встал со своего места, и подойдя к окну, повернулся к Дариушу спиной.
Если бы ректор сделал мне это предложение несколько дней назад, я бы еще задумался над тем, какое решение мне стоит принят. Я знаю, что на моем месте многие хотели бы оказаться. Да я и сам радовался бы до одурения… но не сегодня.
Принимая решение ехать, я немного рискую своим спокойствием, ведь скоро выпускные экзамены, а меня не будет на месте чуть больше недели и всем мои студентам придется попотеть, чтобы подготовится самостоятельно к защите.
Весь день я пытался игнорировать тревогу и… мысли об Арине, которые к концу дня просто зашкаливали.
Весь день гнал ее образы прочь, заталкивая их в самые дальние углы разума, но все шло совсем не так как я хотел.
Стоило чуть ослабить бдительность, и гребаные пошлые мысли… о ней, с новой силой вгрызались в мой мозг.
Даже стоя сейчас у окна и разговаривая про Саммит, я представляю ее голой в своей кровати, а еще в ванной, и я неизменно трахаю ее так, как нравится мне, так, как доставляет удовольствие ей. И все время перед глазами разные позы обнаженных тел, наших тел и секс. Много секса. И я постоянно в движении. Словно не могу ею насытиться. Трахаю её, как гребаный ненасытный кролик.
— Блядь, — сжимаю кулаки.
— Ян, очнись, — от неожиданного прикосновения к плечу, вздрагиваю.
— Что? — резко поворачиваюсь к Дариушу.
— Говорю… может вечером, тогда посидим вместе?
Посидим вместе, — повторяю в мыслях слова друга.
— Не знаю Дариуш. Перед отъездом слишком много дел, нужно все еще раз проверить. Ты же знаешь меня, я не могу уехать и бросить все на самотек. И знаешь, что еще хотел тебе сказать?!
— Говори, слушаю.
— Тебе придется забрать свою студентку обратно. У девочки сложная дипломная работа, а я не смогу ей предоставить должного внимания. И боюсь, что без нормальной помощи куратора, ее ждет провал.
— Я понял, — тяжко вздыхает Дариуш, — я что-нибудь придумаю.
— Да уж постарайся. А то времени осталось не так уж и много.
Через несколько минут Дариуш покидает мой кабинет и я постояв еще немного опускаюсь в кресло.
Под кожей начинает зудеть отчетливое чувство неудовлетворенности.
— Твою мать, — с силой тру лицо ладонями, а потом останавливаю пальцы на висках, начинаю их массировать.
К горлу подступает горький комок разочарования. Разочарование самим собой.
Боже! Я думал, я знаю, что делаю, когда соглашался на предложение ректора ехать, но я ошибся.
Мои попытки тщательно спрятать свое влечение проваливаются. От самого себя вряд ли убежишь. И это я знаю не понаслышке.
Арина, что-то сделала со мной. Повернула вспять всю мою жизнь, весь уклад. И я вдруг потерялся. Выбился из привычной колеи. И мне от осознания этой мысли стало некомфортно.
Так. Это уже переходит границы. Ощущаю себя, каким-то чертовым психом. Но я то адекватный, вполне себе уравновешенный тип. Или все же нет.