– Ваше величество, – заговорила я, нутром ощущая, что не мое лицо на портрете вызовет вопросы. – Если позволите сказать… но набросок не получился.
– Графиня права, – закивал Анри. – Мое зрение стало слабым, и я допустил оплошности…
– Ерунда, отойдите. – Наше поведение явно раздражало королеву-мать, а открыто не повиноваться ей было попросту опасно.
Пришлось сделать шаг в сторону и зажмуриться…
– И вправду… отвратительно! – нахмурившись, произнесла англиканка, склонясь впритык к холсту и требовательно протягивая ладонь кому-то из свиты. – Мое пенсне!
Ей тут же вложили окуляры, которые королева водрузила на нос и принялась придирчиво осматривать работу.
– Господин Велье, я была уверена, что вы работаете аккуратнее, – наконец выпрямляясь, заявила она и отдала очки обратно слугам. – Поставить такое пятно…
– Я… – начал художник и только после этого сам взглянул на холст.
Собственно, я тоже разглядывала его с удивлением. От наброска остались лишь смутные разводы. Угольные линии потекли и размазались, словно на них вылили стакан воды – особенно в районе лица нарисованной Шарлотты. Различимыми оставались лишь некоторые элементы платья и пейзаж за окном.
– Я же говорил, – на ходу ища оправдания, горестно заявил Анри. – Портреты живых – не моя сильная сторона. Теперь вы сами можете в этом убедиться, ваше величество.
– Мм-м, – сжала губы в тонкую полоску монархиня. – Пожалуй, я откажусь от портрета…
Весь вид ее излучал крайнюю разочарованность, а мой – озадаченность, потому что я не понимала, откуда взялось водяное пятно. Наверное, Велье это сделал магией, никак иначе.
Когда королева ушла, я буквально подлетела к другу отца.
– Как вы это сделали?
– Я?! – удивился он. – Нет, милая. Я ничего не делал, мой дар рисовать, а не портить изображения… Это сделала ты, то бишь вы, графиня. Что-то связанное с водой, подумайте об этом.
Вода… вода… при этом слове у меня не возникало никаких ассоциаций, кроме моря, кораблей, путешествий. Ну разве что одна деталь смутно всплывала в памяти – прогулка на лодке с отцом, мое падение в озеро и красиво расплывающиеся воланы платья…
– У меня болит голова, простите. – Я потерла и вправду начинающие ломить виски и села в свободное кресло.
Велье пристально посмотрел на меня, подошел к мольберту и снял с него испорченный холст.
– Тогда я должен уйти.
Художник сложил все свои вещи в один из сундуков, вызвал слугу из коридора и покинул мою комнату.
Еще два ящика, принесенные им, так и остались стоять нетронутыми, но даже это меня не радовало… Теперь все мои мысли занимала новая загадка.
Глава 22
Около часа я провела в комнате в одиночестве, которое нарушила бесцеремонно ворвавшаяся Клара. Я приподнялась с кресла и попыталась сесть ровно, но силы будто покинули меня.
“Сестрица” же, наоборот, была возбуждена и напрочь забыла о том, что во дворце мы вновь общаемся по этикету.
– Вы уже слышали? – буквально выкрикнула она, закрывая за собой двери. – Япувонку нашли!
Новость меня встряхнула.
– С ней все в порядке? – озаботилась я.
– Да… ну почти. Жива, в общем. А вот ее охранник пострадал больше, но тоже ничего страшного – небольшие ожоги, обезвоживание. Ерунда – одним словом.
Я не поверила своим ушам.
– Как это? Что случилось?
Вспомнив крепкого самурая из свиты Юрико, я с трудом представляла, что с таким могло что-то произойти. В лесу, откуда грузная Гертруда вышла самостоятельно. Да что греха таить, даже я и Клара отделались лишь легкой ломотой в теле.
– Горячие источники! – выпалила принцесса, плюхаясь на мою кровать. – Вы мне не верили, а они есть. Точнее, болота с горячей жижей. Гвардейцы нашли Юрико и ее охранника, увязших в одной из этих топей.
– И откуда вы только все это знаете, ваше высочество? – с прищуром поинтересовалась я.
– Горничная рассказала, а ей кухарка, а той стражник из гвардии, а ему друг, который сам был на розысках…
– Источники, достойные доверия…
Клара только отмахнулась:
– Но не это самое интересное. Гвардеец сказал, что раньше ни болот, ни горячих источников в лесу не было. Никак само провидение помогает мне выиграть отбор. – Клара даже в ладоши захлопала. – Осталось только избавиться от персийки! Эта гадина идет на первом месте!
– А как же принцесса Ольденбургская? – напомнила я о существовании немки.
Принцесса поморщилась и непринужденно улыбнулась.
– Она не конкурент. Вы же видели ее, миледи. Выбор Себастьяна между мной и ею совершенно очевиден!
“Угу, – согласилась мысленно я с выводами принцессы. – Совершенно очевиден – это я! И наш папаша король об этом знает!”
Хотелось бы мне поговорить с Леопольдом начистоту с глазу на глаз, но что-то подсказывало: “папочка” не обрадуется моим новым знаниям. Если бы он хотел раскрыть правду – давно бы уже это сделал. Королю же нравилось использовать меня вслепую.
– Шарлотта, – громко позвала Клара, и я опомнилась. – Графиня, вы здесь?
– Да, – рассеянно отозвалась я.
– Нужно, чтобы вы убрали с нашего пути персийку, – решительно заявила принцесса, вставая с кровати и принимаясь расхаживать из стороны в сторону. – Конечно, еще остались испытания, но мне нужно быть уверенной в победе. И пока эта Латифа лидирует…
– Что вы подразумеваете под словом убрать, ваше высочество? – склонив голову набок, поинтересовалась я.
Признаться, сейчас Клара меня удивила. Не своей “хотелкой” выбиться в лидеры, а попыткой плести интригу. За все годы, что я ее знала, с принцессой такое было впервые.
Взрослеет. Да и наследственность проявляется. Все же при всей ее избалованности, должно же Кларе было достаться от папочки хоть что-то, кроме родимого пятна на полпятки.
– Понятия не имею. – Клара пожала плечами и опять перешла на “ты”. – Отец же за этим тебя со мной и послал. Устрани, отрави… ой, ну не знаю я. Это ты у нас самая умная.
– За комплимент спасибо, – обронила я и покосилась на сундуки, оставленные Велье. – И именно потому, что я умная, не советую пока открыто кого-то “устранять”. Будет только хуже. Впереди еще столько испытаний, возможно, все произойдет само. Не может же Латифа быть идеальной во всем.
Клара надула губы, но промолчала…
А уже через несколько дней, сразу после очередного испытания, я усомнилась в своих словах.
В этот раз королева-мать решила проверить кулинарные таланты принцесс – ума не приложу, зачем ей это понадобилось. Ведь я была уверена, что сама Лизавета в своей жизни ничего тяжелее вилки не держала, не то что половник или скалку.
Разумеется, конкурс Клара с треском провалила – готовка у всех на виду оказалась больше похожа на прилюдное унижение. Немного утешало, что и Гертруда не блистала.
– Я могу выковать доспехи, сварить эль и пиво, если понадобится, – заявила она, демонстрируя сгоревший пирог. – А вот эти все крендельки оставьте кондитерам!
В целом я была с ней полностью согласна, и, если бы Латифа тоже провалилась, все стало бы отлично.
Но вместо этого на глазах у всех персийская принцесса испекла какое-то мудреное восточное лакомство, умело украсила его самодельным рахат-лукумом и даже щербет с орехами сотворила.
– Наши восточные женщины, – светясь от чувства собственной важности, вещал при этом Амир Махди, – воспитаны делать любую работу, чтобы муж мог гордиться ими, а его друзья – завидовать такому богатству.
“То-то ты мне кольца слал”, – думала я, наблюдая за тем, как умело Латифа Абдулазиз Аль-Карим сервирует поднос с выпечкой и подносит его королеве и Себастьяну на дегустацию.
– Мм-м-м! – Кажется, у Лизаветы даже слов не нашлось, когда она попробовала лакомства. У нее аж глаза от удовольствия закатились.
Да и Себастьян явно остался неравнодушен.
– Это блюдо достойно будущей королевы, – вслух восхитился он, зыркнув при этом в мою сторону на второй этаж, словно намекая: “Ты же помнишь о моих условиях – Клара взамен на твою постель”.
И я спрятала лицо за широким веером, чтобы никто не видел, как я злюсь от бессилия. Не хочу я вот так!
Впрочем, тут, на балконе второго этажа, стоя в одиночестве за колонной, я была никому не интересна, кроме кронпринца.
– Она идеальна… – раздался рядом ровный голос, и я вздрогнула. Не столько от того, что Роберт на коляске умудрился приехать бесшумно, сколько от его слов.
– Что? – не поверила я.
– Латифа Абдулазиз идеальна, – повторил он, хмуро глядя на то, как его мать пробует уже второй кусок пирога. – Не находите это подозрительным?
Он повернул голову, и я встретилась с его взглядом. Странным, потемневшим.
– Вы решили узнать мое мнение? – удивилась я.
– Скорее, пообщаться с опытным в интригах человеком, – ответил он, отводя глаза. – Иногда требуется мнение со стороны, а я по натуре подозрителен, чтобы советоваться абы с кем.
– Я заметила, – вспомнила я один из первых наших разговоров с Робертом.
Кажется, тогда он сказал держаться от него подальше, зато сейчас меня, выходит, повысили до “не абы кого”.
– И что думаете, Шарлотта? Как опытная и расчетливая женщина?
Я вскинула бровь: к чему эти характеристики?
А после все же перевела взгляд на Латифу, как и в первый день приезда в Англиканию закутанную с ног до головы в восточные одежды. И только кисти рук, унизанные браслетами и кольцами, торчали наружу.
– Если я озвучу свои мысли вслух, то вы решите, что как опытная и расчетливая женщина, я просто завидую успехам принцессы.
– И все же я бы послушал.
– Принцесса Индирии пыталась скрыть свой косметический дефект, – напомнила я принцу ту ночь на причале. – Быть может, и здесь все не так гладко? Никто же не видел, что скрывается под паранджой…
– Значит, мы пришли к одним выводам, – спустя короткую паузу, с каким-то странным выражением произнес Роберт. Будто принц сожалел, что и он, и я думаем одинаково.
– Скажете об этом кронпринцу, чтобы был настороже?