Я не отвечал. От одного лишь вида этого монстра, как и от шевелящейся паучьей волны меня словно приклеило к земле. Я не мог и рта раскрыть от ужаса, как вдруг ощутил ласковые прикосновения эмоций Лулу. Ее спасительные эманации придали мне сил и ярости.
— Да что ты такое?! — заорал я, скорее почувствовав недоумение и испуг в одутловатом лице паукообразного старца. — Почему ты обращаешься ко мне так, словно мы уже виделись? Постой… — стало доходить до меня, — неужели ты — очередное воплощение Хаоса?
— А ты догадливый! — змеиная улыбка изогнула сухие губы моего противника. — То, что ты видишь перед собой, является продуктом слияния забытых технологий и темной магии. Впрочем, хватит лишних слов. Скоро ты присоединишься к моей бесчисленной армии, — чудовище, на котором восседал торс старика, повел лапой в сторону висящих коконов. — Твои товарищи уже в стадии подготовки обращения. А знаешь, что ускоряет превращение? — старец снова ядовито засмеялся и продолжил. — Боль. Всем живым существам в коконах уже введена сыворотка, но лишь дикая яростная боль, ломающая нутро, способствует ее активации. Узри же!
На этих словах тело огромного паука изогнулось и вонзило острый длинный шип, находящийся на брюхе в ближайший кокон. Даже сквозь туго спеленатую оболочку до нас донесся душераздирающий крик, продолжавшийся несколько мгновений. Вдруг он сменился на стон и хрип. Внезапно длинные серебряные жвалы изнутри разорвали паутину и к нашему ужасу на меня посмотрели глаза Софитии! Только теперь ее полуобнаженное тело находилось по пояс на большом и безобразном паучьем торсе белоснежно-серебряного цвета.
— Аг-ха-гха-гха! — засмеялся старец, перемежая смех с кашлем. — Смотри же, Избранный! Как странно соединилась древняя магия с моим искусством! Пожалуй, я переберусь в это новое молодое тело. Старик уже изжил себя. Но сначала, проверим его в битве.
По незримому сигналу остальные пауки откатились назад, освобождая приличных размером площадку, на один конец которой спустилась по нити Измененная Софития, уставившаяся на меня стеклянными глазами. По другую сторону стояли мы с Лулу.
— Бейся со своей бывшей спутницей или умри, Избранный! — прошелестело сверху. — Впрочем, ты все равно умрешь. Побегай немножко, пока я испытываю новое тело.
Софития, которая до сего момента безвольно висела на паучином торсе, вдруг выпрямилась, и уставилась на меня. Ее взгляд, лишенный эмоций, не предвещал мне ничего хорошего.
— Лулу, будь наготове, но в схватку не лезь! — скомандовал я, выступая навстречу Измененной. — Я сам разберусь.
Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что вступая в импровизированный ринг, я каждую секунду нахожусь под угрозой быть растерзанным полчищами подчиненных этого полубезумного старика. Я не собирался строить из себя героя, так как отлично понимал, что в случае малейшей ошибки моментально погибну, несмотря на всю свою избранность и магию. У меня оставалась призрачная надежда, благодаря которой я и решился на поединок.
Взглянув последний раз на потолок и на всякий случай, отметив положение главного заводилы, я перенес основное внимание на Софитию. Та, в отличие от меня не строила никаких планов, а только слепо следовала приказу своего нового господина, то есть сразу пыталась просто и незатейливо перерезать меня в прыжке острейшими лапами. В течение следующих десяти минут я только уворачивался и отпрыгивал от нее, не в силах не то, чтобы контратаковать, но даже перевести дух. В очередной раз отбив кулаком в золотой перчатке ее смертоносный выпад, я отпрыгнул назад и впервые за весь бой попытался достучаться до ее сознания:
— Софи! Очнись! Это я, Рич! Я знаю, ты меня слышишь!
В следующую секунду сталь ее стальной коготь со свистом прорезал мой кожаный нагрудник, оставив на моей груди кровавую полосу. Меня сразу же повело в сторону — значит, опасаться стоило не только остроты ее лезвий, но и смертельного яда. Я тут же отпрыгнул назад, почти упираясь в стену шипящих зрителей, кастуя на себя антияд и самоисцеление.
— А ты живуч, Избранный, — донеслось сверху, — но представление затянулось. Перейдем к заключительной части.
Софития, передвигаясь странной изломанной походкой отпрыгнула назад в центр ринга, и присела на задние лапы, вытянув перед собой и руки, и передние жвалы в странном молебном жесте. В следующий миг в меня ударил двойной белый луч, проморозивший землю на своем пути. Если бы я не перекатился в сторону, то моментально превратился в ледяную статую, как те пауки за моей спиной, вовремя не убравшиеся с пути.
— Софития! — громовым голосом вскричал я, впервые за все время, собираясь метнуть молот. — Ты клялась мне в верности! Ты обещала мне! Приди в себя!
Огромная серебристая паучиха вздрогнула и пошатнулась. Не веря своим глазам я опустил молот, надеясь на невозможное. Зря. В следующий миг в стремительном скачке огромная туша сбила меня с ног и острейшие жвалы нацелились в мою незащищенную грудь.
Сжав зубы, я ожидал быстрой смерти, но паучиха вдруг склонилась надо мной так, что я увидел перед собой широко раскрытые, полные боли и ужаса, глаза Софитии.
— Убей меня, Ричард! — прошептала она. — Я не могу контролировать себя. Прошу, избавь меня от мучений.
— Софития! — вскрикнул я. — Как же? Но… я не могу!
— Я так и думала, мой лорд, — мягко улыбнулась она в ответ. — Прошу, позаботьтесь о моей сестре!
Одним скачком она отпрыгнула от меня к противоположной стене и выкрикнула:
— Во имя Императора! За Ричарда!
И выстрелила длинным ледяным лучом, полосуя им стены, умудряясь не задевать коконы, превращая в лед множество паукообразных монстров. К сожалению, ее попытка задеть главного урода провалилась, так как на его защиту, жертвуя собой, кинулись все остальные пауки. Очевидно, поняв, что ее время заканчивается, Софития вытянула обе руки перед собой и прошептала:
— Прости меня, Ричард. Я не выполнила свой долг…
И вонзила руки себе в грудь, выкрикнув последнее заклинание. В тот же миг она превратилась в ледяную статую.
Вокруг стояла гробовая тишина, нарушаемая только звоном разбивающихся об землю, падающих промороженных пауков. В центре площадки стояла сверкающая статуя серебристой паучихи с торсом ледяной Софитии. Сжав кулаки, я смотрел на нее, чувствуя прилив дикой, неконтролируемой ярости.
— Жаль, жаль, жаль, — донеслось сверху. Мохнатые волны, цокая расползались в стороны, обнажая главного Измененного. — Я возлагал большие надежды на это создание. Ну что же, у меня еще много материала для опытов…
Он говорил что-то еще, под неумолчный шелест и цоканье своей армии, но я уже почти ничего не понимал, залитый гневом, яростью и болью потери подчиненной. Вскидывая руки в заклинании, в которое я вложил все свои силы, злость и максимум магии, я успел только четко подумать:
— «Только бы не задеть коконы!»
И слепящий яркий огонь, сотканный из смеси первозданного Света и ревущего протопламени залил комнату, выжигая все на своем пути.
На несколько минут я полностью потерял ориентацию в пространстве, ослепленный и оглушенный разгулявшейся мощью собственных стихий. Постепенно рев пламени стал стихать, а нестерпимо яркий свет истончаться. Еще через минуту я уже мог нормально видеть.
Магическое пламя не пощадило ни одно восьмилапое существо в этой пещере. Воняло сладковатым запахом горелого мяса и плавящейся изоляции. С потолка беспрестанно сыпался пепел, вперемешку с песком и частичками оплавленных, но не до конца сгоревших проводков. Как и ожидалось, эксперименты Хаоса строились на роботизации и частичном вживлении имплантатов для контроля и усиления боевых качеств подопытных.
Запоздало вспомнив про слайма, я метнулся ко входу, и споткнулся о какой-то продолговатый черный камень. Едва не упав, я обернулся, и увидел множество похожих вытянутых обугленных предметов. Озаренный догадкой, я взглянул наверх и увидел полное отсутствие коконов. Очевидно, что мое пламя пощадило их, поглотив только державшие их нити. Пока я разглядывал лежащие коконы, в мое сознание пробился тонкий голосок.
— Лулу! — спохватился я, бросаясь на подмогу слайму. Следуя скорее инстинктам, чем разуму, та забилась в небольшую нишу, выставив всевозможные щиты против моего пламени и пожертвовав на это большую часть своих сил. Теперь передо мной сидела уменьшенная копия девушки, напоминавшая детскую куклу.
— Прости меня, Лулу, — запоздало извинился я, посылая ей сразу несколько водяных шаров. — Покормись, а я пока займусь остальными. Надеюсь, еще не слишком поздно.
Обернувшись, я рванул к ближайшему кокону, как вдруг огромная куча пепла посреди зала зашевелилась.
— Кха-кха! — донеслось изнутри. — Кхе-кхе!
Что-то невероятно огромное, полузасыпанное пеплом, песком и камнями, пыталось выбраться наружу. Подбежав с заранее приготовленным молотом, я увидел, что торопиться было излишне.
Огромная туша Измененного паукообразного предводителя лишилась почти всех суставчатых ног. Обгорев практически до неузнаваемости, он все еще пытался шевелиться, очевидно, подгоняемый волей Хаоса и силой все еще функционирующих имплантатов. Какова же была его мощь, если он выжил даже после такого огненного ада?
— Ты, кха-кха, не победишь, кха! — кашляя, произнес обугленный полутруп на спине монстра. — Ты лишь пешка в игре, кха, которую тебе не суждено понять. Пусть, ты выиграл сейчас, но на землях хумансов тебя уже ждут…
— Я готов! — ответил я ему, перехватывая молот обеими руками, размахиваясь и опуская кувалду ему на макушку. Глухо чавкнуло, и мое оружие, почти не встретив сопротивления, прорубилось почти до самой земли. Паук последний раз вздрогнул и грузно осел на землю. Спрыгнув с мертвой туши, я оглянулся. Полураздавленный монстр, словно прибитый тапком, лежал посреди кучи пепла и мусора. Незавидный конец. А недалеко за ним сияла серебром гротескная статуя Софитии, которую пламя не смогло даже слегка растопить. Вздохнув, я повернулся и бросился к коконам.
Мои попытки разорвать прочную паутину руками равнялись нулю, но на помощь пришла Лулу. Все еще невысокая девушка кинулась мне на помощь сразу, как только закончила с кормежкой. Сформировав острые лезвия из собственного водяного тела, она аккуратно разрезала несколько коконов. Внутри без сознания лежали некотяне различных форм и видов. В некоторых из них я сразу признал своих соратниц.