Пирогов любил наблюдать, как пробуждается после ночи густой хмурый лес. Освещенные первыми лучами солнца вековые ели и молодые деревья теряли свои зловещие темные очертания, становились ярко-зелеными, с золотыми блестками. Пернатые обитатели леса, соревнуясь между собой, перекликались громкими заливистыми трелями. Наступал новый день.
Лесник вышел на крыльцо, глотнул прозрачный росистый воздух и побежал к лесному озеру, заранее прихватив с собой полотенце. На пологом песчаном пляже Пирогов остановился, любуясь зеркальной гладью воды, еще накрытой кисеей утреннего тумана. Затем разделся до плавок, аккуратно свернул одежду и положил ее на плоский камень. Выйдя на заросшую густой травой площадку, приступил к привычной зарядке. Это был комплекс упражнений на гибкость и растяжку. Разогрев мышцы, приступил к «бою с тенью».
Тренировался он ежедневно и, несмотря на зрелый возраст, находился в прекрасной физической форме. Основательно пропотев и немного передохнув, сто раз отжался на кулаках, после чего с разбегу бросился в озеро. Вода была с ночи прохладной. Отплыв от берега несколько десятков метров, он перевернулся на спину и застыл, глядя в чистое, без единого облачка, небо. Ничего не предвещало ненастья, что порадовало Пирогова. «Нагуляются пацаны от души», – подумал он и, мощно загребая руками, поплыл назад.
Когда он возвратился домой, солнце уже взошло. Утренняя роса еще блестела на траве. Пирогов несколько раз встряхнул полотенце и повесил на веревку у бани. Прошел в дом и переоделся в неизменный камуфляж, в голенище сапога вложил охотничий нож с широким кованым лезвием, который был всегда при нем. В лесу всякое может случиться. Ребята еще спали, и он решил не терять времени и позавтракать. Растопив на сковороде сало, выбил туда же яйца. Когда желтки хорошо прожарились, выключил огонь и поставил сковородку на стол. Затем налил чай в большую кружку и присел на табуретку.
Раздавшийся с крыльца шорох заставил его резко обернуться.
– Приятного аппетита, Кузьмич! – Опершись плечом на дверной косяк, на пороге стоял недавний гость.
Пирогов насторожился. Его не столько смутило само раннее появление Макса, сколько то, что он был один – без Витьки и Павла. Вызывал подозрения и его внешний вид. Лицо у пришедшего было усталое и заросшее щетиной, а на мятой одежде виднелись следы высохшей грязи. При себе у него не было никаких вещей. Кузьмич подсознательно почувствовал опасность.
– В дом пустишь? – спросил Разин.
Пирогов отложил вилку и, вытерев о салфетку руки, приподнялся.
– Что застыл, так и будем на пороге базарить?
Пирогов нахмурился. Сам тон обращения бывшего зэка ему претил. Была не ясна и цель его визита. Очевидным казалось лишь то, что Макс побывал в переделке и появился на хуторе неспроста.
– Где Виктор? – сухо спросил Кузьмич.
– Не знаю, разошлись наши пути, – продолжая улыбаться, ответил Макс и сделал шаг вперед.
– Стой, где стоял! – одернул его лесник. – Я тебя не приглашал!
Разин посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
– Значит, так ты старых корешей принимаешь! – Он уже узнал в леснике того, всегда серьезного, «мужика» с зоны. – Смотри, не по понятиям поступаешь. Как бы жалеть не пришлось.
Кузьмич смерил его презрительным взглядом.
– Ты что-то путаешь! Я на зоне фраером не ходил, и дружбаны у тебя другого окраса были. Поэтому жалеть не о чем, а пугать не стоит. Если хочешь разговаривать, пошли во двор. – Пирогов отстранил Разина и первым вышел на улицу.
Сейчас Кузьмич больше всего опасался за детей. Он не хотел, чтобы они стали свидетелями происходящего, и надеялся выдворить Макса из своего дома.
– Можно и поговорить, – с плохо скрываемой злостью протянул Разин и спустился по ступенькам следом за лесником.
Когда они отошли к гостевому домику, Александр Кузьмич остановился.
– Что тебе от меня надо? – в упор спросил он.
Разин решил идти ва-банк.
– Пару дней перекантоваться! Потом поможешь мне свалить из района. Вижу, транспорт у тебя имеется. – Он кивнул в сторону крытого брезентовым тентом «уазика», припаркованного у сарая.
– Нет! Я помогать не стану. Единственно, что могу пообещать, – не стану препятствовать, если уйдешь сам.
Разин опешил. Честно признаться, он не ожидал от лесника такого отпора и плохо скрытой агрессии. К такому отношению к своей персоне он не привык. Не столько отказ помочь, сколько форма этого отказа – жесткая и конкретная – вызвала у Макса крайнее раздражение. Еще никто не позволял себе говорить с ним в таком тоне. Нет, этого прощать было нельзя! Хотя подсознательно Макс понимал, что самым благоразумным в сложившейся ситуации было тихо уйти, но воровские амбиции потребовали расплаты.
Макс долго и внимательно смотрел на лесника, распаляя себя.
– Ты хорошо подумал, чмошник? – с угрозой в голосе спросил он.
Кузьмич ничего другого от Макса не ожидал и был готов к любому продолжению.
– Пошел вон! Сам уберешься или помочь?!! – с ненавистью произнес он, чем подписал себе приговор. Пирогов прекрасно знал воровские законы и осознавал, что сейчас он на самом краю. Теперь он был уверен, что с крестником случилась беда, и провоцировал Макса на первое действие. «Отомщу за Витьку и позвоню в милицию», – решил он окончательно.
Разин приготовился атаковать. Перед ним стоял не лох, а весьма крепкий и сильный мужик. Его надо было расслабить, усыпить внимание. Различных уловок для этого было множество.
Он тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Не прав ты, Кузьмич, ой как не прав! Я к тебе со своей нуждой как к человеку обратился, а ты – нет, и все! Не по-людски поступаешь. Ведь не понимаешь ты, что мир тесен. Сегодня ты мне помог, завтра я тебе. А если узнает кто, как ты со мной обошелся? А не дай бог попадешь на зону! Сам понять должен. Короче, зла на тебя не держу, хотя тяжко мне сейчас. – Разин провел рукой по щеке, смахивая выступившую слезу.
– Никак разжалобить хочешь? – спросил Пирогов. Такая перемена в поведении авторитета несколько обескуражила. Он ожидал иной развязки, но не плача урки. – Лучше скажи, где Витька?
– Жив и здоров Витька, а вот со мной некрасиво поступил. – Макс махнул рукой. – Да что об этом вспоминать! – Он засунул руки в карманы куртки и пошел к воротам.
– Иди, иди, – глядя ему в спину, сказал Пирогов.
Пройдя несколько метров, Разин вдруг остановился.
– Ты что встал? – окликнул его Пирогов.
Макс повернулся и показал Александру сложенный лист бумаги.
– Ты Виктором интересовался, так вот от него тебе малява. Возьми! Следовало сразу тебе ее показать. Забыл совсем. Может, когда прочтешь, и потолкуем еще.
– Это вряд ли, – сказал Александр, но подошел, взял письмо и развернул. Лист бумаги оказался обыкновенным бланком платежной ведомости. «Что за чертовщина?» – только и успел подумать Пирогов.
– Де-да!!! – раздался пронзительный крик Димы.
Кузьмич мгновенно вышел из ступора. Блеск лезвия он увидел в последнюю секунду. Сработали рефлексы и отменная физическая подготовка. Он отпрянул, и клинок промелькнул перед глазами, разрезав кожу на шее.
Пирогов отскочил в сторону, провел рукой по горлу и посмотрел: ладонь была мокрая от крови.
– Ты что, гад, творишь? – скрипнул зубами Пирогов и натолкнулся на прищуренный, безжалостный взгляд убийцы.
Макс оскалился и стал заходить полукругом, оттесняя лесника к бане и перекрывая подход к дому. Пирогов наклонился и выдернул из сапога свой нож. Азами ножевого боя он овладел еще в Афганистане, когда служил в разведроте, но до настоящего времени это умение ни разу не пригодилось. Перехватив нож, Кузьмич выставил руку вперед, держа дистанцию. Разин сделал пару пробных выпадов, прощупывая защиту противника. Он был раздосадован тем, что не положил лесника первым ударом. Тот чудом избежал коронного, до автоматизма отработанного, смертельного приема Разина. Еще ни разу Макс не промахнулся в такой позиции. «Проклятый мальчишка!» – со злостью подумал он и бросил быстрый взгляд на крыльцо. К его удивлению, там толпились трое детей. «Покончу с этим лешим, а потом с ними решать надо. Свидетели ни к чему!» Он уже определил, что лесник не лох в бою. Физически он был крепче и ловчее Разина, но решающее слово должен был сказать большой боевой опыт зэка.
Сделав еще несколько отвлекающих движений, Разин резко выбросил вперед руку. Лезвие ножа, распоров камуфляж на леснике, рассекло ему левый бок. Тот отскочил назад и зажал рану рукой. Рана была скользящая, но достаточно глубокая и обильно кровоточила. Он понял, что долго не продержится. Необходимо было что-то предпринимать.
– Димка! – закричал он. – Звони в милицию!
Кузьмичу удалось отбежать на середину двора, где было больше простора для продолжения боя.
Услышав призыв лесника, первым сориентировался Константин. Он бросился в дом, схватил телефон и набрал номер отца.
– Давай же! Возьми трубку! – повторял и повторял он, слыша длинные гудки.
– Костя? Что случилось? – наконец услышал долгожданный голос отца.
– Папа! На дядю Сашу какой-то мужик напал. Они сейчас на ножах дерутся.
– Бегите оттуда, – прокричал в трубку отец. – Я скоро приеду!
Костя выключил телефон и огляделся. Подбежал к стене и сорвал карабин. Отдернул затвор и увидел, как снизу в патронник из магазина вынырнула рыжая гильза с острой матовой пулей. Он отпустил рукоятку. Затвор под действием возвратной пружины с металлическим клацаньем вернулся в изначальное положение, запирая патрон в стволе.
– Тебе конец, падла!! – прорычал Разин и перебросил финку в другую руку. Несколько раз, крестообразно взмахнув ножом перед лицом лесника, вновь сблизился и резко ударил Кузьмича ногой. Вылетев из руки, нож описал дугу и воткнулся в землю.
– Теперь молись за себя и твоих ублюдков! – оскалив зубы, проговорил Разин.
Теперь Кузьмич был обезоружен и Разину ничто не угрожало. Все разговоры об эффективности приемов самообороны против вооруженного ножом противника он считал нелепицей. Надо было торопиться. Пацан наверняка уже позвонил в милицию, и через полчаса они будут здесь. Разин с решимостью двинулся на лесника, вновь загоняя его в угол.