Сожаление?
Печаль?
Угрызения совести?
Вину.
Это чувство вины.
Вопрос задала девушка из воспоминания, а ответ на него теперь даю я нынешняя. Тогда, стоя в комнате, я не разглядела выражения его глаз. Потому что даже не представляла, что оно может означать. Но сейчас я знаю, так как сама познала это эмоциональное состояние. А это не проходит бесследно.
Оно запечатлевается в памяти.
– Да! – отвечаю я не задумываясь. – День прошел превосходно.
Он улыбается. Грустно и устало, что кажется странным.
– Отлично! Я очень рад за тебя.
И комната растворяется в белом сиянии.
Я не открываю глаз, хотя знаю, что на этом все обрывается. Мне трудно сразу посмотреть в лицо реальности. Я даже не уверена сейчас, что знаю, что такое реальность.
День прошел превосходно.
Мои собственные слова.
Они в точности подходят под описание, которое дал Дзен.
Ведь на самом деле Рио интересовался не тем, как я провела время. Своим вопросом он проверял, поверила ли я в ложь. Ему хотелось убедиться, что имплантация воспоминаний прошла успешно.
Я открываю глаза, и мой взгляд упирается прямо в дверь. В мышцах моих ног вспыхивает огонь. Я отзываюсь на их призыв и бросаюсь к выходу, пересекая комнату в одно мгновение.
Мне нельзя ни минуты больше оставаться здесь.
Дзен вскакивает со стула, но не пытается броситься вслед. Думаю, он знает, что ни за что меня не догонит, а потому приводит меня в чувство словесно:
– Сейра, пожалуйста! Не делай этого!
И достигает желаемого эффекта. Его умоляющая интонация заставляет меня остановиться у самого порога.
– Ты не можешь обращаться в бегство каждый раз, когда тебя что-то пугает, – втолковывает он. – В какой-то момент тебе придется остаться на месте и вступить в схватку за то, что ты считаешь справедливым.
Я все еще с вожделением смотрю на дверную ручку, мои пальцы машинально тянутся к ней, все тело словно издает протяжный крик.
– Я похитил диск с твоими воспоминаниями у «Диотеха», чтобы иметь возможность показать их тебе. Чтобы ты все увидела своими глазами. Потому что мне необходимо твое полное доверие, а я знал, что мне никаким другим способом убедить тебя не удастся.
У Дзена срывается голос, но настойчивость в нем не ослабевает.
– Сейра, прошу тебя. Тебе нужно остаться со мной, быть на моей стороне.
И несмотря на мощные физические импульсы, которые манят меня прочь из этой комнаты, я поворачиваюсь и смотрю на него. Хотя взгляд тут же застилает навернувшиеся на глаза слезы.
– Я понимаю, как тяжело для тебя все это, – продолжает Дзен, – потому что мне уже доводилось видеть, какой ценой дается тебе осознание правды. Мы ведь открыли ее вместе. Только тогда у нас было больше времени, чтобы привыкнуть к ней. Но сейчас мы не можем позволить себе такую роскошь. Они преследуют тебя по пятам. И не остановятся, пока не найдут. А тогда ты снова окажешься в том плену, откуда совсем недавно вырвалась.
Первая слеза срывается по моей щеке, оставляя на ней чуть искривленный след.
– Так что же, в моей жизни вообще ничего не было реальным? – шепотом спрашиваю я.
– Реальным был я, – отвечает Дзен, понурившись, с глубоким вздохом.
Он делает шаг в мою сторону, потом другой. Двигается медленно, словно приближается в лесу к напуганному и подраненному зверьку. И, как нетрудно догадаться, именно так я сейчас и выгляжу. По крайней мере, так я себя чувствую.
Дзен останавливается всего в нескольких дюймах от меня. Потом протягивает руку и опускает в мою ладонь медальон.
– Именно поэтому я положил внутрь тот камушек, – говорит он. – Чтобы, как только тобой овладеют сомнения, ты могла прикоснуться к нему, ощутить его и убедиться, что все связывающее нас с тобой никогда не было фальшиво. Что это не продукт компьютерной программы, искусственно внедренный в твой мозг. Что это всегда было реальностью.
Я начинаю дрожать. Сначала мелко и едва заметно. Но потом дрожь нарастает, становится сильнее, пока окончательно не выходит из-под контроля. И вот я уже содрогаюсь всем телом. У меня клацают зубы. А дрожь переходит почти в конвульсии.
Дзен бросается к стенному шкафу в классе и возвращается с одеялом. И как только он меня укутывает, я начинаю валиться на пол. В организме происходит нечто подобное цепной реакции, и у меня отказывает одна мышца за другой.
Дзен вовремя подхватывает меня, не давая упасть. Потом одним плавным движением кладет мою руку себе на шею, наклоняется и, подхватив меня под коленки, легко поднимает.
Я роняю голову ему на грудь, пока он несет меня к расстеленному в углу матрасу и укладывает на него. Мое тело охватывает облегчение, когда голова касается подушки, и я могу свободно вытянуть ноги. Только сейчас становится понятно, как сильно я устала.
На стене висят часы. Почти четыре утра.
У меня голова идет кругом, но я упрямо продолжаю задавать вопросы сдавленным голосом:
– Что ты знаешь о моей матери? Я когда-нибудь встречалась с ней?
Дзен прежде всего идет к столу и отключает жесткий диск. Даже из моей импровизированной постели на полу я вижу, как зеленое свечение тускнеет и гаснет.
– Ты только думала, что встречалась с ней.
– А у меня вообще была мама?
– Только не та, которую ты, возможно, помнишь. Она была созданием компьютера, как и многое другое. Что же касается твоей настоящей матери… – Он горестно качает головой. – Прости, но я о ней ничего не знаю.
– А Рио? Он мой… он был моим отцом?
Не сразу, но я выговариваю это слово, чем привожу Дзена в неподдельную ярость. У него сжимаются кулаки, и я замечаю, как он исподволь бросает взгляд на пистолет.
– Этот человек вовсе тебе не отец, – почти рычит он в ответ.
– Но ведь он жил вместе со мной?
– Да, жил, – вынужден признать Дзен. – Но именно он держал твой мозг под постоянным контролем. Ему нельзя доверять ни в чем и ни при каких обстоятельствах.
Я вспоминаю мужчину, которого видела в последний раз в заброшенном амбаре. Когда я заглянула в его ясные серо-зеленые глаза, я что-то в них успела разглядеть. Нечто такое, чему не могу подобрать определения. Но у меня сразу возникло желание защитить его, не допустить, чтобы ему причинили боль.
Неужели это было всего лишь отголоском серии сфабрикованных воспоминаний?
Или же чувство имело под собой реальные основания?
Удастся ли мне когда-нибудь в этом разобраться?
Несмотря на то что я вся укутана в теплое одеяло, мое тело немеет. Но по крайней мере меня перестало трясти.
– Дзен? – окликаю я негромко.
– Что такое?
Он сидит на полу рядом с моей головой.
– Если столь многие из моих воспоминаний не были настоящими, откуда мне знать, что я могу доверять тем, что ты показал мне?
Дзен подтягивает колени к груди и сцепляет руки вокруг лодыжек.
– Ты и не можешь, – честно отвечает он. – Ты не должна полностью доверять ни одному из своих воспоминаний. Ими так легко было жонглировать. Тебе нужно довериться только тому, что ты чувствуешь. Тому, что, как ты видишь, действительно реально.
– Но что, если… – Я борюсь с приступом отчаяния. – Что, если я не смогу…
– Тсс, – пытается успокоить меня он. – Какая-то часть твоего существа всегда будет чувствовать правду. Тебе останется только определить, какой из них довериться, к какой прислушаться.
Дзен склоняется ближе и начинает перебирать пальцами мои волосы.
Само его присутствие действует на меня успокаивающе. И я благодарна, что он здесь, со мной. Что именно он рассказал мне все. Хотя, как я догадываюсь, он тоже делал это, превозмогая душевную боль. Дзен подобен щиту, который я могу использовать, чтобы заслониться от злой реальности и до известной степени смягчить удар. Он поглощает часть его сокрушительной силы, делает его чуть менее ужасным.
Теперь мне понятно, почему я стала звать его Дзеном.
У меня тяжелеют веки. Все труднее и труднее держать глаза открытыми.
– Не пересиливай себя, Сейра, – говорит он. – Поспи. Я присмотрю за тобой.
Но я боюсь тишины. Страшусь мыслей, которые она принесет. И воспоминаний. По иронии судьбы, тех самых воспоминаний, что я так страстно желала обрести еще совсем недавно.
– Продолжай говорить, – прошу я едва шевелящимися губами.
Дзен улыбается.
– О чем еще мне тебе рассказать?
– Расскажи подробнее о медальоне.
– Я заказал его специально для тебя. – В его голосе отчетливо слышится ностальгия. – Тебе всегда нравился этот символ. Бесконечный узел. Он напоминал тебе два переплетенных сердца, связанных между собой навсегда, неразлучных друг с другом.
– Сколько же раз я тебя забывала? – Мой голос едва слышен.
– Так много, что теперь и не сосчитать, – отвечает он со вздохом.
– Прости меня, – шепчу я.
Но Дзен только снова смеется.
– В этом не было твоей вины. – Я чувствую шорох, когда его пальцы пробегают по моим волосам. – Кроме того, у них все равно ничего не получилось. Потому что им так и не удалось избавиться от меня окончательно.
Я чуть заметно киваю.
Мне хочется сказать ему, что я поняла. Или, по крайней мере, начала понимать. Что, как мне кажется, он всегда был со мной, притаившись где-то внутри моей памяти, которая вопреки всему продолжала отчаянно цепляться за его образ.
Дзен обнаруживал свое присутствие так незаметно, что я даже не понимала этого.
И хотя я все еще не помню тех деталей, о которых он рассказывает, меня уже осеняют приметы нашего с ним совместного прошлого. Оно в крови. Оно эхом отдается в его смехе. Оно отражается в его глазах, напоминая мне, что с ним я в полной безопасности.
Его образ стал для меня путеводной нитью. Чертой, проведенной вечными чернилами.
Вероятно, есть в мире вещи, которые невозможно полностью стереть из памяти.
Дзен снова склоняется ко мне и шепотом спрашивает: