Она улыбнулась и коснулась моего лица. Я поняла, что так и хожу в маске, и сняла ее. Мама посмотрела на меня. – Ты словно призрак, который вернулся к жизни. Ох, милая. Не надо было мне тебя здесь оставлять. Ты стала такая… серьезная.
– Ты меня не оставляла, мама. Я сама выбрала остаться.
Она посмотрела на меня, словно начиная что-то вспоминать.
– Мы с тобой всегда отлично ладили… – прошептала она. Потом выпила воду, поцеловала меня в щеку и неловко повалилась на диван.
Я помогла ей разуться и пошла за ее любимым желтым одеялом, которое лежало у меня на кровати. Но когда я вернулась, мама уже была накрыта лоскутным одеялом из бабушкиной комнаты. Я подняла голову. Моя abuela стояла в дверях своей спальни, и на лице ее отражалась боль. Не сказав ни слова, она закрыла дверь.
Я посмотрела на спящую мать. Интересно, что она пишет в своих письмах к морю?
На следующее утро мама отсыпалась. Она лежала, разметавшись, на диване, с полуоткрытым ртом. Вероятно, она проснется с чудовищным похмельем, но это уж они с Мими сами пусть разбираются.
– С днем рождения, мам, – шепотом сказала я. Но она спала.
Я ворвалась в подсобку bodega за пять минут до начала своей смены, радуясь, что успела застать Ану здесь. Сегодня будний день, так что она заходит только в обеденный перерыв, чтобы бесплатно поесть, а потом идет обратно в школу. По телевизору шли какие-то мультики. Напротив Аны сидели Джуниор и Паула и ели крекеры и крокеты из ветчины.
Я уселась в кресло рядом с Аной.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Ага, вот она! – Джуниор оторвал взгляд от телефона и посмотрел на меня с хитрой ухмылкой. – Любите вы, Сантос, будоражить общественность!
Мое желание поговорить с Аной тут же уступило место страху: ну, что там моя мать натворила на этот раз?
– Подождите, тут есть фотография.
У меня было такое чувство, что я сейчас умру на месте. Или убью ее. Наверняка кто-то видел ее в бухте. Я, Ана и Паула дружно наклонились, чтобы взглянуть на экран.
Меня на мгновение охватило чувство облегчения, но лишь на мгновение, потому что я тут же страшно разозлилась. На фотографии были мы с Алексом возле строительного магазина.
– Ах ты паршивец! – задохнулась я от негодования. – Ты что, за мной шпионишь?
Паула ударила брата по плечу.
– Это не я! – возмутился он. – Это Инстаграм-аккаунт viejitos.
– Старые сплетники! – прошипела я. Но вообще-то фотография была хорошая. Мягкий золотистый свет оттенял мою смуглую кожу, а трапециевидная юбка с цветочным узором удачно подчеркивала фигуру, несмотря на мой невысокий рост и некоторую округлость форм.
Паула выхватила телефон у Джуниора из рук.
– Ого, это Алекс теперь так выглядит? Ничего себе. – Она хотела пролистать дальше, но Джуниор отобрал устройство назад.
– Вы, похоже, неплохо поладили. – Он ткнул в экран. – Так напряженно друг на друга смотрите… Если ты понимаешь, о чем я.
Конечно, я не понимала, о чем он, но мне захотелось еще раз взглянуть на фотографию. Я посмотрела на Ану. Она уставилась на меня, и на ее лице очень четко читалось: «А я тебе говорила».
– Ты находишь время болтаться по округе с этим парнем, а Мими наверняка так и не сказала!
– О чем? Об Алексе?
– Да нет, об университете!
– Слушай, вовсе я не болтаюсь. Каждый раз, когда я с ним виделась, было какое-то дело. Все началось с того, что я чуть не разбила велосипед для доставок…
Джуниор снова засмеялся, на этот раз как-то сдавленно:
– О чем ты вообще думала? Разговаривать с какими-то посторонними парнями с таким количеством товара на руках! Что я тебе говорил? – Он постучал себя по лбу. – Совсем соображалка не работает.
– А потом я столкнулась с ним в книжном магазине – он искал книгу про узлы…
– Узлы?! – взвизгнула Ана. – Роза, ты знаешь, кто читает про узлы? Похитители и убийцы, вот кто!
– По-моему, ты переслушала подкастов, – отшила ее я. – Это для лодки.
Ана поковыряла пальцем стол.
– Убийца именно так бы и сказал.
Открылась внутренняя дверь, и вошла миссис Пенья, а за ней с мрачным видом тащился Ламонт Моррис в черных джинсах и рубашке с коротким рукавом, усыпанной маленькими ананасами. На одном плече у него болтался рюкзак.
– Привет, Роза, – улыбнулся он, увидев меня.
– Привет, лучший средний балл! – Я расплылась в ухмылке. Мы, конечно, соперничали друг с другом в школе, но никогда из-за этого не ссорились.
Миссис Пенья схватила со стола планшет.
– Эти дети меня когда-нибудь прикончат. То есть ты хочешь сказать, что теперь некому выступать на фестивале?
Он с несчастным видом поглядел на нее:
– Ну, наверное, мы с Тайлером можем сыграть акустический сет, но если говорить откровенно, у нас это фигово получается.
– Dios mío![55] – Миссис Пенья потерла лоб.
– Что случилось? – спросила я у Ламонта. Я знала, что он играет на басу в группе The Electric.
– Брэд внезапно переехал в Нэшвилл, – сказал тот. – Ну, наш придурковатый ударник. Или, вернее сказать, наш бывший придурковатый ударник.
Тут Ана, сидевшая возле меня, оживилась:
– Кстати, я ударник.
Миссис Пенья повернулась и внимательно посмотрела на нее. А потом перевела взгляд на Ламонта:
– Да, это правда.
– Круто. У тебя есть установка?
Ана не успела раскрыть рот, как миссис Пенья сказала одновременно с гневом и облегчением:
– А то! И чудовищно дорогая.
Она указала на Ану своим планшетом:
– Если у вас будет ударник, у меня будет группа для фестиваля?
– Вполне неплохой вариант. – Ламонт повернулся к Ане. – Приходи сегодня вечером к Тайлеру в гараж на репетицию.
Ана спокойно кивнула, но, как только он ушел, расхохоталась, и ее глаза засияли от возбуждения:
– Просто невероятно! Группа! Настоящая группа и целый концерт, надо же! Наконец-то! – Она схватила меня за плечи и принялась трясти.
– Ана! – крикнула миссис Пенья откуда-то из магазина. – В школу! Сейчас же!
Но улыбка Аны не дрогнула:
– Теперь мы спасаем и группу, и фестиваль.
Она схватила со стола свои фиолетовые палочки и, отстукивая ритм, ушла прочь из комнаты.
– Не забудьте, сегодня у моей мамы день рождения, – сказала я, пока все не разошлись. Меня вдохновила ее бесстыдная честность. Вчера она призналась Мими, что каждый год бросает бутылки в море, и мир не рухнул. Мими даже накрыла ее одеялом, а после этого признания посмотрела с одобрением. Я тоже так хочу. Может быть, когда я скажу ей про Гавану, мы поругаемся, но после этого все будет нормально. А еще Ана права – бабушка, скорее всего, не будет кричать на меня прилюдно.
– Не точите ножи, – посоветовала Паула.
– Еще, возможно, понадобится разрядить обстановку, если мы начнем ругаться, – сказала я.
– Ты вообще кто, внучка или арбитр? – спросил Джуниор.
– А что, есть какая-то разница? – Я надела фартук и пошла расставлять крупы по полкам и репетировать, как я наконец скажу Мими свой секрет.
Глава 11
После смены я встретилась с мамой и Мими на веранде ресторанчика – ее как раз недавно отремонтировали. Столы были выкрашены плотным слоем яркой краски, а над ними теперь висели металлические лампы. Мими с любопытством разглядывала новый дизайн. Судя по коктейлю «Маргарита», мама уже оправилась от похмелья. Viejitos незаметно наблюдали за нами, готовые освещать неизбежно грядущую ссору.
К столу подошел Бенни:
– Сегодня у нас есть закуски.
– Не ври, – сказала я. – У нас не бывает закусок.
Мистер Пенья просто готовил основное блюдо и все. Он не понимал, зачем людям перед едой есть что-то еще.
– Мама экспериментирует. – Бенни указал на столы и стулья. – Но папа очень ругался, так что лучше их не заказывайте, хотя выглядит весьма аппетитно.
– Ты ужасный официант, – сказала я.
– Вот и я им то же самое говорю!
Мими шикнула.
– Ты хороший мальчик, ты работаешь, чтобы помогать своей familia[56], – похвалила она его. Но второе дно в этой фразе было как подарок для мамы.
– Передай своей матери, чтобы не переставала подавать текилу, – сказала мама, потряхивая стаканом со льдом.
Бенни, явно заметивший напряжение, отступил на шаг, а потом быстро пошел прочь. Но так было не всегда. Когда мы с мамой жили вдвоем, то всегда устраивали что-нибудь веселое и безумное на наши дни рождения. Когда мне исполнилось семь, мы ели только пиццу на завтрак, обед и ужин и взяли в прокате все части «Звездных войн». А на следующий год пошли на роллердром в Джорджии, где продавали замороженный рассол и крутили диско. Мы всегда объедались любимой едой и хохотали, и от этого взрослеть казалось идеальным занятием. Но когда мы переехали в Порт-Корал, это – как и все остальное – поменялось.
Миссис Пенья принесла севиче из гребешков и креветок, платановые чипсы, только вынутые из духовки, и чичарроны. Все это лежало на тарелках очень аккуратно, совсем не так, как мистер Пенья обычно сервирует еду. Поскольку миссис Пенья так и стояла у стола, мы на время отложили свои раздоры и начали есть.
– Вкусно? – спросила она, и мы с мамой подняли большие пальцы вверх. Мими с аппетитом вгрызалась в чичаррон.
– Очень хорошо! – с торжеством произнесла миссис Пенья. – Я так и скажу этому упрямцу. А потом убью его, наверное.
Она ушла, а я положила побольше севиче на чипс и сунула в рот. Сочетание кислого и соленого заставило меня прикрыть глаза от наслаждения.
– Я видела сегодня твою стену, – сказала Мими. – Она белая. И все? Если ты собираешься красить дома, то нашему бы это не помешало.
– Я не собираюсь красить дома.
– Ты могла бы этим заняться. Это стабильная работа, no?
– Мне не нужна стабильная работа.
Я положила в рот сразу три чипса.