– Ты – тот человек, который сделал так, что это окно в принципе не закрывается.
– Не благодари. Если скажешь, где ты была, я ничего не скажу Мими.
– Что там нужно сказать Мими? – поинтересовалась та, входя в кухню с ящиком стеклянных банок. Она поставила их на кухонный островок и объявила: – Желе. Кажется, клубничное. С жареными тостами будет отлично.
– Ты теперь работаешь по бартеру? – спросила мама. – А что дальше? Приведут корову?
– Так что же нужно сказать Мими? – упрямо повторила та и с подозрением посмотрела сначала на меня, потом на маму. У меня возникло такое чувство, что мы – сообщницы какого-то неведомого мне преступления.
– О кое-каких активностях твоей любимой внучки, – лениво проговорила мама. Я мрачно посмотрела на нее.
Бабушка скрестила руки на груди.
У меня было такое чувство, что от страха меня сейчас стошнит кофе и слойкой, которые мама утром принесла из bodega. Словно она хотела хорошенько накормить меня, как ягненка, перед закланием.
– Она нашла священника на свадьбу Клары и Джонаса.
Меня окатило волной облегчение, и я чуть не уронила кружку с кофе.
– Очень приземленный и такой, немного хиппи. – Мама продолжала пересказывать Мими то, чем я с ней поделилась чуть раньше. – Но двуязычный. С Кубы, да, Роза?
На самом деле нет. Я вгрызлась в слойку с гуавой и творожным сыром.
– Что ж, вполне неплохо. – Мими поцеловала меня в макушку и вернулась в прачечную к окну.
Когда она скрылась из виду, я бросила на маму испепеляющий взгляд:
– Ты смерти моей хочешь?
– Просто не даю расслабляться. – Она лукаво улыбнулась. Откусив большой кусок слойки, мама снова посмотрела на меня. – Моя маленькая девочка наконец нарушает правила. Могу же я испытать законную гордость!
Нарушать правила оказалось чертовски утомительно. Я дергалась от каждого намека из-за вчерашней беготни по докам, а она сидела с таким лицом, словно мое имя появилось на доске почета.
– У тебя извращенные понятия о гордости.
– Странно, что одичалый подросток в этом доме больше не я.
Я с сомнением посмотрела на нее, и ее улыбка погасла:
– Просто приятно видеть, что в тебе все-таки есть хоть что-то от меня.
Во второй половине того же дня я отправилась в свою школу. Было странно, что мне больше не нужно ходить сюда каждый день. Все остальные были тут. Ана наверняка ругается с кем-нибудь в оркестровой, а Майк, я готова была поспорить, вместо задания рисовал в тетради чертеж для своей лодки. Еще пару недель их место было здесь. Но меня никто больше не ждет, кроме мисс Фрэнсис – школьного консультанта, с которой я назначила встречу, чтобы обсудить свои внезапно развалившиеся планы перед лицом надвигающегося дедлайна.
– Должна признаться, Роза, я рада, что ты решила встретиться по этому поводу со мной, а не с Малкольмом. Все ребята с программы двойного обучения ходят к Малкольму, – сказала она.
Мне нравилась миссис Фрэнсис. Это была светлокожая женщина моложе тридцати, с кудрявыми рыжими волосами, которые она всегда небрежно связывала в хвост. Веселая и достаточно прямолинейная для взрослого человека. Каждый вечер она прогуливалась по городу с двумя доберманами. Их звали Флотсам и Джетсам, и они всех недолюбливали. За годы учебы я много раз с ней консультировалась, и у нас были спокойные, доверительные отношения. Про стажировку за рубежом она знала с самого начала, а я знала, что она готова попробовать семейную жизнь, но никак не может найти мужчину, который бы понравился ее собакам.
Мисс Фрэнсис откинулась на спинку офисного стула. По радио играла группа «Spice Girls».
– Значит, программу стажировки пока отложили. Только на этот семестр?
– Не уверена. Судя по письму, которое я получила, они следят за изменениями в национальной политике, но при нынешней администрации… – Я пожала плечами. – Есть другие университеты с программами в Гаване, но мало того, что времени на подачу заявки недостаточно, их, вполне возможно, тоже отменят. А я не могу рисковать, тем более так можно потерять гранты.
Она щелкнула ручкой и посмотрела на пустую страницу блокнота, лежавшего перед ней.
– Ну, обычно, когда одна моя знакомая – не будем называть имен – хочет принять решение, она составляет очень подробный список «за» и «против», а затем внимательно по нему проходится.
Я польщенно улыбнулась.
– Но теперь Гаваны больше не будет в списке. В текущих обстоятельствах это невозможно.
– А сам Чарльстон?
Я заколебалась, и мисс Фрэнсис сказала:
– Не думай о том, куда поступать, лучше внимательно обдумай все «почему».
Но я-то хотела получить конкретный совет, а не тему для эссе!
– Если честно, я бы сейчас предпочла сосредоточиться на Порт-Корале.
Она постучала ручкой и посмотрела на меня.
– Стараешься помочь родному городу, перед тем как уехать?
Меня задело то, что она подразумевала.
– Я не собираюсь уезжать навсегда. Это все еще… Я по-прежнему буду здесь жить.
– Учеба – это особый период, Роза. Очень важный, конечно, но главное – это не точка назначения, главное…
– Готова поклясться, вы сейчас скажете «путь», – не сдержавшись, перебила я.
– …поиск, – закончила она, иронично взглянув на меня. – Ты думаешь только о месте, потому что долгое время считала Гавану ответом на все свои вопросы. Но дело было не в самом Чарльстонском университете, это была лишь промежуточная цель. – Я смотрела, как она продолжает постукивать ручкой, и пульс учащался от волнения. – Период неопределенности дает возможность увидеть происходящее с новой стороны. Университет не ответит на все твои вопросы, а если ответит, то надо задать себе другие, более глубокие. Ты должна требовать большего от своих возможностей. – Тут на ее телефоне зазвенел будильник, и движение ручки резко прекратилось. – Черт, время закончилось.
А я по-прежнему не знала, что мне делать.
– Я должна подтвердить поступление до 1 мая.
– Поступление в Чарльстон?
– Теперь не знаю. – Я взяла с пола сумку. Мисс Фрэнсис прошла мимо меня к двери и открыла ее. – Может, я выберу какой-нибудь другой университет из тех, что готовы меня принять. – Я надела рюкзак на спину. – Но очень страшно обдумывать такое важное решение так поздно.
Она подавила смешок.
– Ты еще очень молода, Роза. Уж поверь мне, еще вовсе не поздно.
Ненавижу, когда взрослые так говорят. Школа – это, конечно, весело и все такое, но не в тот момент, когда нас заставляют в короткие сроки принимать решения, которые будут определять направление всей нашей жизни и, кстати, сумму кредита тоже.
– Может, остаться в своем штате? Так я могу сэкономить и…
Мисс Фрэнсис еле слышно сердито фыркнула и положила в рот пару долек жвачки.
– Это же всего на два года. Я даже не буду тебе рассказывать, где я училась на бакалав…
– У вас это написано в дипломе, который висит на стене. Небраска.
– Ты – один из самых дотошных учеников, которых я только видела. Ты целеустремленная, но иногда это слишком сужает твой угол зрения. У того, что ты не знаешь, чего хочешь, есть какая-то причина. Установи причину, и, я уверена, ты найдешь ответ. У тебя есть еще пара недель, чтобы об этом подумать, а я всегда на месте, если понадобится поговорить. Но тебе пора идти – сейчас здесь будет отец Криса Миллера.
Папа Криса – ветеринар, он в разводе, и мисс Фрэнсис положила на него глаз еще в начале учебного года. Кстати, Флотсам и Джетсам тоже не возражают.
Я пожелала ей удачи и вышла.
Снаружи вовсю шел урок физкультуры. В воздухе плыли разные звуки: что-то грохотало, звучали голоса, звенел чей-то смех, верещал свисток.
Ко мне размашистой походкой, сунув руки в карманы, подошел Бенни.
– Роза! – Он пошел рядом со мной. – Что ты здесь делаешь? Опять замышляешь brujería?
– Встречалась с мисс Фрэнсис.
– У тебя проблемы? В последнее время о тебе постоянно судачат.
– Знаешь, не все люди встречаются с консультантом только тогда, когда у них проблемы. И что же обо мне говорят?
Он широко ухмыльнулся своей типичной ухмылкой, и я закатила глаза:
– Ладно, неважно.
Я заметила, что он был в обычной одежде, а не в спортивной.
– Что, освобождение?
– Дурацкое колено лишает меня самого интересного, – произнес он вроде бы в шутку, но тон был серьезным.
– Футбола, например?
– Мы ж не о футболе говорим.
Я вздохнула. До чего ж он упрямый.
– Ты типичный Телец.
– И не об этом тоже. Мы говорим о твоем парне из книжки «Старик и море».
– Что?! Ну вы все даете. Он не мой парень, – сразу огрызнулась я, хотя в груди что-то все-таки пугающе сжалось. – И если уж на то пошло, не старик.
– Я слышал кое-что другое.
– Это потому что ты плохо слушаешь.
– Допустим. Но все-таки правда, что у него есть лодка?
– А что? – с подозрением спросила я, а потом на меня свалилось осознание, почему он спрашивает. – Да господи боже мой! Во-первых, я в курсе, какое у меня проклятье. А во-вторых, это вообще неважно, потому что он не мой парень!
– Да я вообще не об этом. – Он понизил голос и осторожно огляделся. – Мне кажется, я знаю, где золотая черепаха.
Мне страшно хотелось есть. Если поспешить, то я еще успею на ланч и не пропущу croquetas из-за того, что мистер Пенья переключился на обед.
– Что… Бенни, ты серьезно? Тебе, по-моему, пора притормозить. У нас нет шансов найти сокровище Порт-Корала.
– Я нашел карту.
– Чью карту?
– Ту самую карту. Каждый год делали карту, с которой начинались поиски. Но в тот год ее так и не нашли, и, соответственно, не нашли черепаху. А те, кто ее делал, так и не рассказали, где ее спрятали.
– И ты нашел ту карту?
– На второй паре я занимался самостоятельно. Ну и так вышло, что мне понадобилось кое-что поискать в старых кладовках. В общем, сегодня я нашел выпускные альбомы с фотографиями начала 2000-х. Я стал искать наших родителей, и там, прямо в коллаже, была карта города в стиле граффити. И как ты думаешь, что я на ней увидел? Чертову золотую черепаху!