Однако на мертвяков коронный прием Ульки не оказал должного воздействия. Это нас едва не отбросило от ограды, а они только пошатнулись. И, неуверенно выпрямившись, упрямо поперли на невезучую призывательницу, щеря гнилые зубы и явно намереваясь закусить. Более того, вся земля вокруг нее недобро зашевелилась, и оттуда один за другим с ворчанием полезли новые гости.
Как только у нашей баньши закончился воздух в легких, мы со Шмулем взмахнули крыльями одновременно, прекрасно зная, что после атаки у Ульки всегда наступал непродолжительный ступор. В это время ее можно было брать голыми руками, не боясь, что замершая темная, смотрящая перед собой остекленевшими глазами, вдруг очнется. И мы, зная о том, что сейчас нашу Ульку не заставят пошевелиться даже жрущие ее заживо мертвяки, без промедления ринулись вперед.
Фей, как более легкий и шустрый, оказался на месте быстрее, с ходу врезавшись в спину одного ходящего пособия по мертвологии и заставив его промахнуться мимо жертвы. Я подоспела мгновением позже и, не раздумывая, цапнула Ульку за шкирку, с натугой поднимая в воздух. Я, правда, не Князь, да и крылья у меня не железные, поэтому худенькую баньши смогла дотащить только до крыши склепа. Где и поставила на ноги, торопливо оглядывая взбудораженный пустырь.
Сейчас вокруг нас стояло уже не полтора, а все три десятка молчаливых преследователей. А скоро должно было стать еще больше, потому что старые могильные холмики вскрывались прямо на глазах.
– Линять надо, – выдохнул фей, приземлившись с нами рядом. – Их слишком много. Не одолеем.
– Нет, – пошатнулась внезапно очнувшаяся Улька. – Я – заклинатель, мне нельзя, потому что они пойдут за мной.
– За ограду им вроде нет хода. – На всякий случай я ее придержала, чтобы не рухнула прямо в руки мертвецам. – На границе же освященная земля.
– Они здесь только до тех пор, пока рядом заклинатель. А как только я выйду – тут же расползутся по округе. Причем за пределами ограды будут не в пример шустрее, чем здесь.
Мы тревожно переглянулись и крикнули мечущемуся вдоль ограды оборотню, тревожно застывшему оракулу и прильнувшему к прутьям ангелу, чтобы не совались.
– Что делать будем? – первым задал наиважнейший вопрос фей.
Я нервным движением сложила крылья, мельком глянув, не полезли ли мертвяки на стены. Пока там было тихо – они неподвижно стояли вокруг склепа и пожирали голодными взглядами несчастную баньши, глаза которой при виде такого безобразия снова начали наполняться слезами.
– Что я сделала не так? Ну что?!
О нет… Нас хотят сожрать, а она опять думает лишь о том, что где-то ошиблась!
– Я ведь по книжке, – пролепетала бедная Улька, все быстрее и быстрее скатываясь к банальной истерике. – Все точно до последнего слова… Ну откуда их столько взялось? Где я ошиблась?!
– Потом разберемся, – решительно оборвала я бесполезное самокопание. – Скажи лучше: если мы эти пособия повредим, Личиана сильно на нас обидится?
– Она их це-э-энит! – всхлипнула Улька. – И за каждого потом с меня спро-о-сит!
– Не реви – смерть еще накличешь. Придумай лучше, как их угомонить.
– Я не зна-аю! – Баньши всхлипнула громче, и по ее щекам покатились первые слезы. – Они еще полчаса заклятиям поддаваться не будут – ни поднимающим, ни упокаивающим. А больше мы пока ничего не разучи-и-или!
– Давайте звать Лучиану, чтобы она их угомонила, – предложил Шмуль, озабоченно посмотрев вниз. – А то Улька и впрямь нас оплачет, а я еще слишком молод, чтобы умирать.
Я нервно дернула крылом.
– Да как ее позовешь, если даже Васькин рев не сработал? Уль, ты заклинание призыва правильно произнесла?
– Коне-э-эчно! – чуть громче всхлипнула баньши, каким-то чудом еще удерживаясь от громогласного рева. – Если бы не это, молоток бы не срабо-отал!
Мы все помрачнели, стоя в окружении молчаливых мертвецов, к которым вскоре присоединились те, что совсем недавно даже не помышляли выбираться. И помрачнели еще больше, когда они вместе, словно по команде, сдвинулись с места и целеустремленно ринулись на штурм нашего убежища.
– Хелька! – прокричал из-за ограды встревоженный оборотень. – Что там у вас происходит?!
– Понятия не имею! – крикнула я в ответ, мстительно наступив каблуком на чьи-то вцепившиеся в край крыши пальцы. Склеп был небольшим и, к сожалению, невысоким, так что хватало одного прыжка, чтобы достать до верха.
– Мама! – взвизгнула Улька, когда рядом с ней тоже царапнули черепицу грязные ногти. – Спасите нас кто-нибудь! Помоги-и-те!
Оборотень, не сдержавшись, все-таки распахнул калитку и, на бегу обернувшись, огромными прыжками рванул нам на выручку. Следом за ним, уронив недоеденный пирожок, с пыхтением припустил Зырян. Да и Марти, разумеется, не отстал, ринувшись нам на помощь, словно от него могла быть какая-то польза.
– Ой, дураки-и… – простонала я, снова со злостью отбив кому-то пальцы, а затем рывком содрала с себя балахон. – Стойте! Стойте, болваны, куда вы несетесь?! Крыша же всех не удержит!
– Хелька, смотри… – севшим голосом сказал Шмуль, указывая куда-то в сторону.
Я послушно посмотрела и похолодела.
Матушки мои… Вся земля от калитки пришла вдруг в движение. Невидимые прежде могилы вскрывались с такой скоростью, что я даже поверить не могла, что их тут так много! Буквально отовсюду высовывались когтистые руки с остатками плоти, а некоторые так вообще почти без оной! На небольшом участке оказались такие обширные, вероятно, в несколько слоев захоронения, что мне поплохело, когда стало ясно, что наши друзья мчатся по чьим-то костям.
– Парни, что ж вы творите? – прошептала я, в панике видя, что некоторые руки едва не хватают оборотня за пятки. Но перепугавшийся Васька ничего не видел и не слышал. С бешеным ревом огромный медведь несся на толпу окруживших нас мертвецов, топча тех, кто попадался под ноги и даже не задумываясь, что одному ему со всеми не справиться. Да и оракул каким местом соображал, когда, сопя и отдуваясь, понесся за ним к склепу?! А ангел… Боже! Дай, конечно, каждому таких друзей, но леший меня за ногу, как их-то теперь спасать?!
Сорвавшись с крыши, я быстро натянула свой балахон на голову первому встречному зомби, отчего тот промахнулся и с подозрительным бульканьем сполз на землю. Второго со злости пнула так, что у него отвалилась рука и съехала в сторону нижняя челюсть. От протянутых рук третьего в последний момент увернулась и на пределе сил кинулась к безнадежно отставшему от парней Марти. Среди нашей компании он был чуть ли не слабее Ульки, и если его что и спасало сейчас от чужих когтей – это слабо засветившийся вокруг него воздух, от которого встречные мертвяки недовольно отворачивались и промахивались, пытаясь ударить вслепую.
Я выхватила его из-под чьей-то руки в самый последний момент и тут же взмыла в воздух, уже не зная, куда лучше лететь. Но потом услышала оглушительный визг баньши и, развернувшись, ринулась к склепу.
Что там в это время творилось – не описать словами. Мертвяки словно осы облепили каменные стены со всех сторон. Тех, кого роняла баньши и умудрялся опрокинуть невесомый фей, мгновенно сменяли другие. Правда, пока они были медлительны и неуклюжи, а их руки легко ломались, особенно когда преодолевшая страх Улька отхватила чью-то когтистую клешню и начала орудовать ею, как простой палкой. У самого входа ревел и ворочался огромный медведь, которого мертвецы облепили со всех сторон. От каждого удара могучей лапы обязательно кто-то падал, разваливаясь на части. От каждого поворота кто-то слетал с его холки, сметая соседей и на мгновение освобождая пространство. Но их было слишком много для нас шестерых. И вскоре должен был настать момент, когда даже могучий оборотень, чью спину умело прикрывал недобро оскалившийся Зырян, схвативший в каждую руку по бедренной кости, не сможет справиться с навалившимися на него тварями.
Скинув испуганно сжавшегося ангела рядом с Улькой, я снова поднялась в воздух и лихорадочно огляделась.
Всем нам на крыше не уместиться. Оборотень и оракул точно пропадут. И трем мелким недоучкам никак не удержать свой небольшой плацдарм. Перетаскать их поодиночке я уже не успею. У меня просто не хватит сил!
Окинув безнадежным взглядом сплошное море колыхающихся тел, я спикировала на крышу, вздернула за шкирку испуганно жмущегося к Ульке ангела, и, прежде чем призвать в себя Свет, рявкнула ему в лицо:
– Мартин, прикрой!
Мигом позже волна ослепительной боли прокатилась по моему телу, сопровождаясь отвратительным запахом горелой кожи. Ангел поневоле зажмурился, а фей с баньши одновременно отшатнулись. Но почти сразу Марти опомнился, схватил обоих в охапку и спрыгнул вниз, под прикрытие надежной Васькиной спины и воинственно хекающего Зыряна, вокруг которого уже лежали целые кучи мертвых тел.
За моей спиной с громким хлопком развернулись засиявшие крылья, с которых стекала чистая благодать. Тот самый смертоносный Свет, что никогда не терпел конкуренции. Безжалостный. Жестокий. И не умеющий мириться даже с крохотными проявлениями темноты. Добравшись до мертвой плоти, он сжигал ее с ходу, не в силах терпеть рядом с собой такое безобразие. Мстительно впивался в землю, на корню испепеляя копошащиеся там пальцы. И неумолимо расползался по всему кладбищу, уничтожая, раскидывая в стороны, беспощадно очищая все и всех, в ком только была частичка Тьмы…
Всех, кроме моих сбившихся в кучу друзей.
Только их он милосердно обошел стороной и никого не тронул, наткнувшись на точно такое же упрямое, только более слабое сияние души заступившего ему дорогу полукровки.
Когда я увидела, что угрозы больше нет, то обессиленно рухнула, силясь загнать обратно свой воинственный Свет. Он был безжалостен и ко мне тоже. Ему были чужды сомнения. Поэтому он мстил мне огнем за недавнюю уступку Тьме и отказ от его сомнительной благости. Моя вторая ипостась тоже мучилась, корчась от его обжигающих прикосновений. Сгорала, как упавшая в огонь картина, в отчаянии билась внутри, умоляя прекратить эту пытку. Но лишь когда моя светлая частичка до конца истощилась, когда у нее совсем не осталось сил… лишь тогда Свет наконец угас и погрузил опустевшее кладбище в блаженную тишину. А я без сил упала на разогретую крышу, уже не думая, что творю.