– Давно здесь обитаешь?
– У тебя товар, что ли, есть? – предположил Рафик. – Не темни тогда, говори, сколько и почем?
– Приглядываюсь пока, – уклонился от прямого ответа Стасик.
– Приглядывайся. – Рафик поджал губы.
Стасик не обратил на это внимания:
– Ленку из бюро знаешь?
– Элен?.. Конечно.
– Хорошая женщина, – поцокал языком Стасик.
Не желая говорить с новым знакомым о делах, Рафик с удовольствием подхватил:
– Сладкая…
– Пробовал? – усмехнулся Стасик.
Сокрушенно покачав головой, Рафик ответил:
– Не-ет… Она смуглых не любит.
– И никакой надежды?
– Какая надежда?! У нее и башка другим занята, – ответил Рафик, сообразил, что невольно перешел на то, о чем не стоило бы распространяться, и посетовал: – Замуж ей надо.
– Одна живет? – удивился Стасик.
– Муж был, ревновал страшно. Одна осталась.
– С детьми?
– Откуда дети?! Одна, – сказал Рафик и, заметив близоруко склонившуюся к прилавку старушку, громко зачастил: – Бери, мамаша, яблоки, не пожалеешь, сладкие, как мед, железа много, полезные!
Старушка недоверчиво покрутила яблоко в сухих пальцах:
– Почем?
– Совсем даром отдаю. Пять рублей.
– Совесть бы поимел, – укорила старушка. – Мне в больницу надо, внуку…
– Яблоки на деревьях растут, а дерево поливать надо, вредителей уничтожать, – деланно обиделся Рафик, который ни разу за всю свою жизнь не ухаживал за садом, а яблоки скупил оптом у какого-то колхозника, перехватив того прямо на вокзале. – Никто дешевле не продаст.
Продолжая крутить яблоко, старушка проговорила негромко:
– Сам ты вредитель.
Лицо Рафика вспыхнуло, он выхватил у старухи яблоко:
– Не хочешь брать, топай дальше! Другие возьмут!
– Чтоб они у тебя испортились все! – в сердцах бросила старушка. – Чтоб твоя мать тоже по пять рублей покупала!
– Ты мою мать не задевай! – вскипел Рафик.
Стасик с усмешкой поддержал его:
– Иди, мамаша, иди… Вон там по шестьдесят копеек продают.
– Где? – с надеждой завертела головой старуха, потом поняла, что над ней смеются, с неприязнью глянула на непрошеного советчика: – Тьфу!.. Золота-то во рту, чисто у цыгана!
– А я и есть цыган! – хохотнул Стасик и состроил зловещую физиономию. – Враз без кошелька оставлю!
Старушка снова рассерженно плюнула, засеменила к выходу. Стасик повернулся к новому приятелю:
– Денег нет, а туда же… Ходит, принюхивается.
– А! – не найдя слов, чтобы выразить свое негодование, вскинул руку Рафик.
– Где живет Элен, знаешь? – быстро спросил Стасик.
– Она в гости не приглашает, – хмыкнул Рафик. – Зачем она тебе? Может, я могу помочь?
Стасик притворно внимательно оглядел его, похотливо улыбнулся:
– Нет… Я предпочитаю девушек.
Догадавшись, что он имеет в виду, Рафик рассерженно взмахнул руками:
– А! Ты меня за язык не лови!
– Пошутил я, – примирительно сказал Стасик, – пошутил.
Расставшись с Рафиком, он немного побродил по рынку, раз за разом, словно случайно, проходя мимо окошечка «Бюро добрых услуг». Изучив внешность продавщицы и режим работы киоска, он с неясной ухмылкой вышел на улицу.
ГЛАВА 35
Ситникова медленно шла по тротуару, не замечая следующих за ней Стасика и Курашова. Торопиться ей было некуда. Землянский дал жене клятвенное обещание сразу после работы явиться домой и пойти с детьми в цирк, поэтому предстоял вечер в одиночестве с телевизором. Поймав себя на этой мысли, Елена Николаевна усмехнулась. Надо же, начала привыкать, что дома кто-то ждет… Может, возраст такой подошел, когда хочется, чтобы ждали? Или это свойство человеческой натуры: когда ждут – желания спешить нет, а если никому не нужна – хочется, чтобы ждали?
Незаметно для себя она прошла мимо остановки, потом спохватилась, вернулась было назад, но передумала и пошла пешком.
Стасик с Курашовым, видя ее метания, озадаченно переглянулись, а когда Ситникова вновь двинулась по улице, вышли из-за киоска «Союзпечати», за который шагнули, стоило ей приостановиться.
Когда Ситникова вошла в подъезд, Стасик припустил бегом, чтобы не потерять ее из виду.
– Дождитесь нас, пожалуйста! – крикнул он, услышав, что Ситникова вызвала лифт.
Елена Николаевна мельком взглянула на попутчика, и его лицо показалось ей знакомым. Прикинув, где видела этот перебитый нос, она вспомнила, что парень вертелся возле прилавка, отнюдь не равнодушным взглядом посматривал на нее. Дождавшись запыхавшегося Курашова, она спросила:
– Вам какой?
Курашов пытался сообразить, как выйти из затруднительного положения. Стасик протянул руку к панели, галантно осведомился:
– А вам?
– Седьмой, – ответила Елена Николаевна.
– Нам выше, – с улыбкой сказал Стасик, утапливая кнопку со стершейся от бесконечных прикосновений семеркой.
Ситникова не переносила, когда ее разглядывали в упор, да еще с наглинкой в глазах. Поэтому она отвернулась.
– До свидания, – пропел ей в спину Стасик, едва каблучки Елены Николаевны застучали по бетонному полу лестничной площадки.
Отыскав в сумочке ключи, она приблизилась к двери своей квартиры и лишь после этого услышала, как лифт пошел вверх.
– Сорок девятая, – сообщил Стасик.
Они с Курашовым вышли на следующем этаже, дождались хлопка двери Ситниковой, стараясь не топать, спустились вниз. Стасик на цыпочках подкрался, прислушался к происходящему за дверью:
– Похоже, одна… Навестим?
Курашов ответил таким же шепотом:
– Подождем часов до десяти, если никто не придет…
– Здесь, что ли, торчать предлагаешь?
– На скамейке у подъезда посидим.
– Умный ты, друг Миша, – язвительно заметил Стасик. – Будешь каждого в лифте сопровождать, чтобы посмотреть – не к Ленке ли?
Курашов обескураженно задумался. Стасик прервал его размышления:
– Сейчас пойдем.
– Может… ты один? – Курашов опустил глаза.
Стасик схватил его за отвороты пиджака, с силой притянул к себе, прошелестел с неожиданной яростью:
– Светиться, гад, не хочешь?! Умник вонючий! Я лезь во все дыры, а ты в сторонке?! Хрен!
Курашов попытался оторвать его руки:
– Иди ты!.. Я же советуюсь!
Стасик разжал пальцы, толкнул Курашова к двери:
– Звони!
Тот разгладил лацканы, придирчиво осмотрел костюм и нажал на звонок. За дверью мелодично засвистала птаха.
Ситникова не имела привычки интересоваться, кто пришел, и никогда не пользовалась глазком, доставшимся ей в качестве совместно нажитого имущества после расторжения брака со вторым мужем. Выйдя из ванной, она лишь плотнее запахнулась в халат, открыла дверь.
Увидев попутчиков по лифту, почувствовала недоброе, нахмурила брови:
– Вы ко мне?
– Собственно… – замялся Курашов, заглядывая через ее плечо, нет ли кого в квартире.
Стасик отстранил его, сверкая золотой улыбкой, шагнул через порог. Ситникова машинально отступила, и этого было достаточно, чтобы незваные гости проникли в коридор. Захлопнув за собой дверь, Курашов заметил в глазах хозяйки испуг, торопливо произнес:
– Мы с вами поговорить хотели…
Ситникова пришла в себя. Ощущая неприятную дрожь, словно на ее влажное после душа тело дохнуло холодным сквозняком, спросила с прорвавшейся неприязнью:
– Интересно бы знать, о чем?
Стасик осклабился еще шире:
– Элен, я не люблю, когда меня принимают в коридоре.
– Подождите здесь, я переоденусь, – не зная, как поступить, сухо произнесла Ситникова.
Она прошла в комнату, хотела плотно прикрыть за собой дверь, но тут же увидела, что золотозубый пришелец, нимало не смущаясь, последовал за ней.
– Переодевайтесь, я подожду, – ухмыльнулся он, усаживаясь в кресло, потом крикнул в коридор: – Федорович, поставь замок на предохранитель… Мало ли…
Послышался щелчок предохранителя, в комнату бочком вошел Курашов.
– Элен, у нас к вам весьма деликатное дельце… – вытирая о штанины вспотевшие руки, сказал он.
Ситникова почувствовала слабость в коленях, безвольно опустилась на диван. Стасик загоревшимися глазами уставился на распахнувшиеся полы халата, под которым мелькнуло голое тело, и от этого дрожь, начавшая бить Елену Николаевну, еще более усилилась. Она улыбнулась из последних сил:
– Коли так… давайте знакомиться… Меня зовут не Элен, а Елена Николаевна.
– Очень приятно, – поспешил с ответом Курашов, чувствуя, что его попутчик готов ляпнуть очередную глупость: – Меня – Владимиром Петровичем…
Имя и отчество он проговорил особенно отчетливо, бросив на Стасика многозначительный взгляд. Ни это, ни то, что между тем, как представился морщинистый незнакомец, и тем, как назвал его золотозубый, было несоответствие, не ускользнуло от настороженного внимания Ситниковой. Однако она постаралась не показать своей тревоги.
– Меня можно просто Шуриком, – назвал имя своего давнишнего соперника по рингу Стасик, слышавший от кого-то, что тот совсем свихнулся – оставил спорт, окончил школу милиции и подался в участковые инспекторы.
– Елена Николаевна… – с чувством произнес Курашов, – скажу откровенно, без обиняков… Мы ищем вагон с луком…
Стасик закурил, хмыкнул:
– Не прикидывайся, знаем, что к тебе привезли.
Курашов осуждающе посмотрел на него, потом мягко обратился к Ситниковой:
– Давайте будем взаимно правдивы… Наверняка вы получили свою долю… С кем вы ее поделили? У кого остальная сумма?
– Не понимаю… О чем вы? – неуверенно прервала Ситникова.
Курашов остановил ее жестом:
– Подождите!.. У нас имеется и деловое предложение. Поскольку вы имеете возможность реализовать лук, мы могли бы установить с вами долгосрочные связи…
Из сказанного им Елена сделала вывод, что посетители, которых она так боялась, не знают о ее связях с Ефимовым. Но от этого положение не становилось легче. Тем более что для себя она решила прекратить подобные махинации, чтобы больше никогда не испытывать того животного страха разоблачения, какой перенесла после ареста старого мошенника. Делиться выручкой от продажи последнего вагона она не хотела. Эти деньги были для нее неким страховым полисом, гарантирующим безбедное существование на довольно продолжительный промежуток времени, освобождающим от необходимости каждодневно рисковать по мелочам.