Ещё последняя нам сласть
дана в наследство:
сначала в отрочество впасть,
не сразу в детство.
О, там обиды велики,
победы хрупки,
но утешают пустяки:
косынки, юбки.
Там каждый взгляд, что бросил он,
и вздох невнятный
с подругами обговорён
тысячекратно.
Там можно сделать встречный шаг
как одолженье
и целоваться просто так,
без продолженья.
«На семьдесят пятом году…»
На семьдесят пятом году
Мальчишку себе заведу:
Чертёнка из крови и плоти —
Куда той соплюшке у Гёте!
И я о любви запою,
Как Тютчев, на всех наплюю
И буду его стариканам
Своим представлять Эккерманом.
И буду его баловать,
И между бровей целовать,
В гостях не давать напиваться,
Дразнить, просто так любоваться,
Стихи ему в кухне читать
И громко, до слёз хохотать,
Однажды с девчонкой застукав…
Ох, прячьте, подруженьки, внуков!
«Мне Пушкин обещал, что день веселья…»
Мне Пушкин обещал, что день веселья
Настанет. Он сказал: “Товарищ, верь!”
И верили ему в лесах тамбовских
Все волки, на скрипучей Колыме —
Невольники, толпой во тьму влекомы…
Мне тоже Пушкин никогда не врал.
Вот только нужно запастись терпеньем,
И грифельными досками, и мелом,
И книжками, в которых есть картинки,
И книжками, в которых нет картинок, —
Чтоб дети на обломках самовластья
Хоть что-нибудь сумели написать.
«Никого не держала. Стыдилась прикинуться слабой…»
Никого не держала. Стыдилась прикинуться слабой.
Никому не кричала: “Уйдёшь – я умру!”
Потому что неправда. Не умерла бы.
Ничего не хранила. На волю детей отпустила.
Распустила охрану, уволила рать.
Даже лиру, которая в сущности – лук,
Из немеющих рук
Телемаху вручу, что сумеет согнуть и сыграть.
Лишь одно утаю:
Мой нечаянный выигрыш, радость мою,
Голос мой, что ликуя звенел на ветру, —
Никому не оставлю, с собой заберу.
Невредный совет, или Привет Архилоху
Как, мол, жить? куда, мол, деться?
Ангел мой, какой пустяк!
Разве ты не помнишь с детства,
Как вести себя в гостях?
Не чинясь, отдай с порога
Свой подарок и букет:
То, что ты принёс с собою,
Не тебе принадлежит.
За столом не объедайся
И соседа не толкай,
Если хочется добавки —
Попроси, тебе дадут.
Не ломайся, если просят
Спеть, сплясать, стихи прочесть:
Сделай это как умеешь
И посмейся над собой.
Не хвались в игре удачей,
Стойко проигрыш сноси,
Если где-то насвинячил,
То прощенья попроси.
Не молчи весь день как рыба,
Без нужды не тарахти,
Не забудь сказать спасибо,
Встать и вовремя уйти.
Сон
Пред небесной медкомиссией
стоит мой жалкий дух:
Зренье дрянь, неважно с мышцами,
на троечку – слух.
Голый, взвешенный, измеренный —
дурак дураком,
На него глядит сощуренный
архангел-военком.
Сам воинственный, таинственный
святой Михаил
Задаёт вопрос единственный:
– Усердно ль служил?
– Я старался… всеми силами…
дудел… пробуждал…
Гавриила вон спросили бы —
награды не ждал…
– Ты слонялся, ты повесничал,
валял дурака,
Дрых на травке, лоботрясничал,
глазел в облака,
Высоты не взял завещанной,
не отнял у тьмы, —
Ты опять проснёшься женщиной
в начале зимы.