– Пришло время подвести черту в наших с тобой отношениях, – сказал он.
Теперь вместо браслета она вертела ножку бокала.
– Значит… мы двигаемся в направлении мирного развода?
У него заныло в груди. Джек глотнул пива, чтобы заглушить эту тоску.
– И еще пытаемся вернуть твою табакерку. – Он обязан сделать это для нее.
Она выпрямилась, потом наклонилась к нему:
– Джек, у Барбары нет любовника. Она купила то белье для меня. Она не разделяет мнения, что штаны для йоги и футболка подходят для сна. Она считает, что мне надо приложить больше старания, чтобы понравиться тебе.
Он подавил стон.
– Так что знай: длинная золотистая ночная рубашка на тонких бретельках и с вышивкой на груди была предназначена для поддержания нашей легенды.
– Понятно. – Джек отчетливо представил Каро в этом наряде.
– И ты все-таки думаешь, что она может навредить мне?
– Почему ты не хочешь заявить на нее? – Неужели Каро не видит, что эта женщина – воровка!
– Мне она небезразлична. Она… она и Пол… они моя семья.
Каро осторожно произнесла слово «семья», боясь обидеть Джека.
– Ну и семья! – Джек сделал большой глоток пива.
– Твое представление о семье чересчур романтичное.
«Такое происходит, когда у тебя не было собственной семьи».
Каро догадалась, о чем он подумал.
– Надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь. И станешь от этого счастливым.
– Не все семьи такие неудачные, как твоя, Каро.
– Что правда, то правда. Но Барбара… – Каро пожала плечами. – Я чувствую родственную близость с ней. Мой отец женился на ней… словно взял трофей, и ему было наплевать, что об этом думают люди. Он управлял ею, а она ему не противоречила. В отличие от меня, она делала так, как он от нее требовал, лишь бы угодить ему. Если ты полагаешь, что это легко, то очень сильно ошибаешься.
– Ты совершенно не такая, как Барбара. И не могла быть похожей на нее.
– Вот тут ты не прав. Все, что я должна была делать, это согласиться родить тебе детей, Джек. И тогда я стала бы в точности как Барбара.
– Это совсем другое дело!
– Почему?
– Я никогда не пытался превратить тебя в жену-трофей.
– Нет. Просто хотел сделать меня матерью твоих детей.
– Создать семью – это желание нельзя назвать необоснованным, – процедил он.
– Отец тоже не считал необоснованным приказать мне заняться управлением трастовым фондом мамы. Он считал, что это достойное занятие. Согласна – достойное. Но это не то, что я хотела делать в своей жизни.
Как и не хотела быть матерью.
– Ради бога, Каро, я же любил тебя!
– Но не безоговорочно! Ясно было, что ты будешь продолжать меня любить, если я рожу тебе детей.
Он сжал стакан.
– Из сказанного тобой ясно одно: то, чего хотела ты, было важнее того, чего хотел я.
Каро поднесла бокал с вином ко рту, но пить не стала.
– Я не припомню, чтобы ты хотел первым принести себя в жертву. Или чтобы ты сделал хоть какой-нибудь шаг к компромиссу.
Каждое слово впивалось в него подобно пуле. Джек задохнулся.
– Но все это старые счеты. – Каро махнула рукой и глотнула вина. – Ты уверен, что Барбара представляет для меня опасность?
Джек с трудом обрел дар речи:
– Я этого не исключаю.
– Тогда поиски закончены.
Каро допила вино.
– Ради бога, почему?
– Я не хочу подталкивать ее к поступкам, которых она могла бы избежать. Если она в таком отчаянном положении, как ты думаешь, тогда пусть остается с табакеркой.
– Но твоя работа…
– Мне придется объяснить, что я потеряла табакерку, возместить материальный ущерб продавцу, а затем подать заявление об уходе.
Она жертвует своей работой?! Работой, которую она любит?
– Я могу вернуться в университет, – продолжала Каро.
– И что ты там будешь делать?
– Ну, что-нибудь другое, отличное от моей специальности по диплому. Или я могла бы подать заявку в докторнатуру. Деньги значения не имеют.
Но на ней навсегда останется ярлык профессиональной несостоятельности. Какими бы ни были их разногласия, Каро не заслужила того, чтобы взять на себя вину за чужие грехи. Каро не виновата, и он это докажет.
– Нет!
Каро удивленно на него взглянула и встала:
– Все. Мы закончили.
Он тоже встал.
– Дай мне время до конца недели, Каро. Как мы планировали. До пятницы. Осталось всего пять дней.
Она приоткрыла рот. Сейчас она ему откажет.
– Я клянусь, – с горячностью произнес он, – что не подтолкну своими действиями Барбару к безумным поступкам. Пожалуйста.
Она отвернулась, потом снова посмотрела на него и наконец кивнула:
– О’кей. Но, Джек, после этого все будет кончено.
Он понял, что она имела в виду: все будет кончено между ними.
Он не хочет этого, но его чувства не имеют значения. Он кивнул, взял ее под руку и повел к машине:
– Тебя отвезти на Мейфэр или в твою квартиру?
– В квартиру, пожалуйста.
Его это устраивает. Он не хочет столкнуться с ней, когда вечером будет наблюдать за тем, что происходит в доме на Мейфэр.
В дверь постучали. Каро нахмурилась. Она щелкнула кнопкой пульта, чтоб уменьшить звук телевизора.
«Телевизор днем, Каро. До чего ты докатилась?»
Она прошлепала к двери и открыла.
– Привет, Каро.
Джек!
Она лизнула сухие губы, пожалев, что на ней не надето что-нибудь покрасивее, чем далеко не новые штаны для йоги.
– Утро доброе, надеюсь?
– Да, – кивнула она.
– Я могу войти?
До нее только сейчас дошло, что она уставилась на него и не дает ему войти.
– Да, конечно. Я просто не ожидала увидеть тебя сегодня.
Он ничего на это не сказал и вошел. На нем были те же дизайнерские джинсы, что и вчера, и выглядел он очень эффектно… и со спины тоже. Хотя сейчас не его прекрасные внешние данные привлекали ее внимание, а непонятная напряженность. Он нервничает? От чего?
О господи. Наверное, у него для нее есть новости. И плохие.
Каро расправила плечи, подняла подбородок. Она ведь уже решила, что табакерка пропала навечно. Она смирилась с тем, что потеряла работу.
– Ты что-то узнал? Плохие новости?
Он покачал головой:
– Я собираю сведения и анализирую их.
Но не здесь, в ее квартире. Такой маленькой, где он так близко от нее.
Взгляд Джека скользил по ее фигуре, тепло разлилось по коже, пульс участился. Вскоре, если она даст себе волю, то будет вся пылать от желания, которое он всегда мог в ней зажечь. Она скрестила и прижала к груди руки. Когда-то она медленной походкой могла подойти к нему, провести руками по плечам, встать на цыпочки и поцеловать долгим, медленным, чувственным поцелуем. А он стонал и прижимал ее к себе.
Каро стиснула ладони. Но… все это было до того, как он ушел. До того, как он разбил что-то хрупкое у нее внутри, и с тех пор она не смогла склеить осколки. Она не будет больше целовать Джека, и они – что совершенно невозможно – не будут вместе спать. Потому что это вернет ее на пять лет назад!
Она смотрела на него – неужели с вызовом? – но он тем не менее улыбнулся:
– Боюсь, что Барбара не одобрила бы твоего наряда.
Каро не сразу сообразила, что он говорит о ее штанах и футболке.
– Барбара никогда не приходит, предварительно не позвонив, – осадила его Каро.
Он не прореагировал ни на колкость, ни на намек, а просто кивнул и оглядел гостиную. Его взгляд упал на блюдо с тортом на кофейном столике. Он обернулся и выразительно поднял бровь.
У Каро краска прилила к щекам. Боже! Он застал ее, сидящей днем на диване в старых домашних штанах и поедающей торт за телевизором! Ничего себе вид!
Каро постаралась не показывать, как ей неловко.
– У меня отпуск на этой неделе. А когда у человека отпуск, то торт на завтрак – дело обычное.
Он не стал уточнять, что время скорее для ланча, а не для завтрака.
– К тому же апельсиновый торт просто дивный. Хочешь кусочек?
Он отрицательно показал головой.
Каро затаила дыхание, сосчитала до трех и выдохнула:
– Я действительно не ожидала увидеть тебя сегодня, Джек. Не хочу показаться грубой, но затем ты пришел?
Синие глаза сверкали и смотрели прямо ей в душу.
– Я надеялся пригласить тебя на ланч.
Сердце подпрыгнуло.
– С чего это?
– Нам надо кое-что обсудить.
Развод? Она не желает говорить о разводе. Почему не оставить это адвокатам? Каро хотела сказать «нет» – она не хочет проводить время в его компании. Но где силы сопротивляться магнетизму этих синих глаз? Глаз, которые всегда были способны ее околдовать.
– Неужели это такое уж трудное решение?
Сказать «да» – значит признаться, что ей не устоять. Но ланч с ним…
– Что-то я не совсем тебя понимаю.
– Зачем надо что-то понимать? Сегодня прекрасный день, вот и все.
Она посмотрела в окно.
– Может, я нацелен на миролюбивом разводе.
Ей что, аплодировать ему за эти слова? Вдруг ей пришло в голову: а вдруг его беспокоит, что она начнет ставить ему палки в колеса, если он не отыщет ей табакерку? Каро закусила губу и наморщила лоб. Вполне возможно. Но… он ведь хорошо ее знает и не может так думать.
– Каро?
– Хорошо-хорошо. Иду переодеваться.
Через двадцать минут они вышли из дома. Джек был прав – день выдался замечательный, солнечный.
Каро подняла лицо к солнцу и закрыла глаза.
– Люблю это время года. Жаль, что лето не целый год.
– Напрашивается вопрос: почему ты сидишь взаперти, когда могла бы наслаждаться хорошей погодой?
– Наверное, потому, что мой отпуск не настоящий, а из-за семейных обстоятельств, и я не чувствую отпускного настроения?
– Поэтому ешь торт?
– Торт – сам по себе.
Джек засмеялся, и его смех был для нее как бальзам на душу.
Они молча дошли до Темзы. Было оживленно от обилия речного транспорта, множества кафе и ресторанов на набережной. Каро любила это постоянное движение.
– Каро, когда ты перестала получать удовольствие от жизни?