Он бросил пиджак на спинку кресла.
– Я хотел спросить… Барбара когда-нибудь вела себя необузданно?
Каро села на край кровати, поджав под себя ноги.
– Да нет. С какой стати ты это спросил?
Джек запустил обе руки в волосы, стараясь не разглядывать ее.
– Она пообещала меня прикончить, если я тебя обижу.
– Вот в чем дело. – Каро закусила губу и опустила голову. – Вот почему ты был таким рассеянным.
Плечи у нее задрожали. От смеха? Джек сел в кресло – единственное в комнате. Кресло было вместительным и удобным… на случай если придется провести на нем ночь.
– Ты смеешься надо мной?
– Не над тобой. – Глаза у нее весело блестели. – Но Барбара такая миниатюрная особа, так что занятно представить, как она сможет тебя прикончить. Вообще-то с ее стороны очень мило кудахтать, как наседка, вокруг меня. – Она улыбнулась.
Эта ее улыбка… У него в мозгу возникла запретная картина: Каро лежит, распростершись, на постели… голая, и она улыбается.
– Это так приятно, – сказала она.
Приятно?
Джек уставился на нее. Неужели для нее важнее ее работы – это уверится в том, что Барбара не воровка? Бред какой-то. По собственному опыту он знал, что Каро пожертвует всем ради карьеры.
– Вот почему она быстро увела меня, как только мы приехали. Она хотела предостеречь меня.
Джек непонимающе смотрел на нее.
– Предостеречь? Против кого?
– Против тебя, конечно. Чтобы ты снова не разбил мне сердце.
– Разбил тебе сердце? – завопил Джек, вскакивая на ноги. – А как насчет моего сердца?
– Твое сердце? Это ты ушел, не оглянувшись, – возмутилась Каро и тоже вскочила. – У тебя, оказывается, есть сердце?
Он сел обратно в кресло.
А она испепеляла его взглядом.
– К тому же твоему сердцу сейчас ничто не угрожает. Ты ведь влюбился в другую женщину, так?
Он провел языком по губам, отвечать на это вопрос не стал и спросил:
– Ты хочешь сказать, что пострадало твое сердце?
Каро застыла.
– Когда ты ушел пять лет назад, я думала, что умру.
Он едва не обозвал ее лгуньей. Сердце у нее такое же холодное, как лед. Поэтому он ушел. Он не смог растопить эту ледяную глыбу. Но сейчас от взгляда ее обвиняющих глаз у него в груди что-то дрогнуло.
– Я никогда больше не дам тебе возможности так со мной поступить, – сказала она.
На секунду ему показалось, что почва уходит у него из-под ног.
– Неплохо придумано, Каро. Решила все свалить на меня? Но не получится. Я тебя хорошо знаю, не забывай.
Она махнула рукой, словно все это не имеет уже никакого значения. Ее жест почему-то его разозлил, и он снова вскочил:
– Ты! – Он чуть не ткнул ее пальцем в нос. – Я тебе подходил лишь для того, чтобы доказать своему папочке, какая ты самостоятельная и независимая, но я был недостаточно хорош, чтобы стать отцом твоих детей!
Господи! Если бы он смог тогда чувствовать что-то еще помимо ужасного опустошения, заполнившего душу. Все, чего он хотел, – это создать семью с этой женщиной. Семью, которую он любил бы, оберегал и лелеял.
До того, как он встретил Каро, он не представлял, что возможно любить кого-нибудь так беззаветно и преданно. Когда он понял, что она не любит его так, как любит ее он, то потерял жизненные ориентиры.
Одно ему было ясно: уходить от нее он не собирался. Он винил ее отца за то, что эмоционально подавлял дочь. Джек успел понять, что другие женщины не обладали и половиной – даже четвертью – тех качеств, которыми обладала Каро.
Он высоко ценил ее и любил.
А она растоптала его чувства.
Когда он спросил ее про детей, то она рассмеялась. Рассмеялась, подумать только!
Джек потер лоб. Он никогда не забудет выражение ее лица в тот момент. Тогда он понял, что нет смысла прятаться от правды: Каро не согласится строить с ним настоящую семью.
И он ушел, чтобы окончательно себя не потерять.
Убежал, пока не поздно, пока внутри осталось хоть что-то от него самого.
– Твое сердце? – выкрикнул он. – Зачем оно тебе было нужно? Хватит изображать пострадавшую сторону. У тебя нет на это права.
Глава 4
Каро трясло.
– Это у меня нет права?
Джеку было странно видеть, как она разъярилась. Когда они были женаты – вообще-то они все еще женаты, – Каро редко теряла самообладание. Да, она могла сердиться и злиться, но он не помнил, чтобы она когда-нибудь выходила из себя.
Глаза у нее сверкали, она раскраснелась. Куда подевалась выдержанная Каро? И при этом она выглядела… на редкость притягательно. Так и хочется и дальше подстрекать ее.
Джек ненавидел себя за это. И еще больше ненавидел за желание обнять ее и утешить.
Он видел, что она пытается обуздать свой гнев.
– По-твоему, мое нежелание иметь детей делает меня чудовищем. Дети всегда были для тебя важнее, чем для меня. Стыд и позор, что мы не обсудили наши взгляды на это до того, как поженились.
Он ткнул в нее пальцем:
– Стыд и позор в том, что твоя работа – твоя дурацкая, бесценная работа – была для тебя важнее, чем я, чем наши отношения и семья. Поэтому мы и не смогли создать настоящую семью. – Старое раздражение охватило его. И боль, которая всегда этому сопутствовала. – Что такого важного в твоей работе? Что в ней такого, кроме пустоты и легковесности? Едва ли можно назвать ее жизненно важной!
Глаза Каро метали в него огненные стрелы.
– Что? Ты хочешь сказать – не в пример твоей работе?
Джек отвернулся и взъерошил волосы, пытаясь обуздать собственный гнев. Потом снова посмотрел на Каро:
– Ты ведь чем занимаешься? Ты продаешь безделушки богатым людям, которым некуда девать время и деньги.
– А ты ищешь вещи, которые эти богачи потеряли? Или ты занят высокими материями, спасаешь жизни и сеешь мир и гармонию на земле?
– Сейчас моя работа в том, чтобы спасти твою зад ницу! – огрызнулся он.
– Пока что не спас!
Они уставились друг на друга, тяжело дыша.
– Если бы люди, такие, как я, не относились ответственно к своей работе, то вы, мистер Зазнайка, остались бы без работы.
Не в бровь, а в глаз.
– Работа не всегда выполняет важную функцию в обществе. Иногда работа – это люди, которые этой работой заняты. – Она прижала руку к груди, стараясь овладеть собой. – Моя работа – это то, чего я добилась собственными усилиями. Против желания отца, невзирая на его недовольство и осуждение, в университете я стала изучать те предметы, которые выбрала сама.
Она выбрала историю искусств, а не трастовое право и бизнес-менеджмент – то, чего от нее требовал отец. Он уготовил ей другую карьеру: управлять траст-фондом, учрежденным им в память о ее матери. Ее отказ он не принимал всерьез.
– Моя работа, – продолжала Каро, – дала мне возможность арендовать квартиру и жить той жизнью, которую я выбрала. Какое ты имеешь право принижать это? Моя работа дала мне независимость, свободу и средства…
– Понимаю, тебе была нужна независимость от отца. – Ярость душила его. – Но от меня-то тебе этого не нужно было. Я не похож на твоего отца.
– Ты – в точности он!
В ее голосе было столько ярости, что он даже сделал шаг назад. Во рту у Джека пересохло. Она ошибается. Он абсолютно не похож на ее отца.
– Ты хотел контролировать меня не меньше, чем он. То, чего хотела я, тебя абсолютно не интересовало. Только то, чего хотел ты, имело значение! Тебе не нужна была жена! Тебе нужна… племенная кобыла!
Обвинение вылетело у нее изо рта словно картечь. Джек смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Дышать стало нечем. Неужели она сказала это всерьез? Не может быть. Она просто хочет возложить вину на него. Она не могла так считать пять лет назад.
Дверь в комнату резко распахнулась – на пороге стояла Барбара с искаженным от негодования лицом.
– Я не позволю вам кричать на Каро!
Не позволит… ему? Это Каро кричит как ненормальная.
– Пойдем, дорогая. Сегодня поспишь у меня.
Она прошла мимо Джека, взяла Каро за руку и потянула к двери, бросив на Джека злой взгляд.
А Каро вообще на него не посмотрела. Он открыл рот, чтобы попросить ее не уходить.
Но зачем? Он закрыл рот и сжал кулаки. Сердце гулко стучало.
– Господи, Каро… – услышал он голос Барбары из коридора, – и в этом ты собралась спать, чтобы завлечь мужчину? Никуда не годится.
Джек едва не заорал, что с Каро все в порядке, она выглядит, как обычно, восхитительно.
Он повалился в кресло, виски пульсировали, грудь пылала огнем.
«Тебе нужна племенная кобыла!»
Выходит, вот какой кошмар скрывается за ее спокойствием и выдержкой! Она на самом деле так думала? И это он заставил ее так думать?
– Милая, как ты себя чувствуешь?
Каро смогла улыбнуться:
– Глупо вышло. Я впервые так орала на Джека.
Барбара села на кровать:
– Если бы это исходило от кого-то еще, я бы не удивилась, но ты… ты всегда была непонятным существом.
– Непонятным?
– Ну, ты хорошо владела собой, была очень сдержанная. Ты старалась избегать ссор. Было трудно понять, что ты на самом деле чувствуешь.
Каро тоже села:
– Прости.
– О, я знаю, что ты просто сорвалась. К тому же тебе, надеюсь, стало легче.
Каро потерла лоб:
– От такого срыва легче не становится.
– Значит, у вас с Джеком отношения не налаживаются?
Каро вспомнила, что, несмотря на ссору, они с Джеком должны играть свои роли, и пожала плечами:
– Этой ссоре уже пять лет.
– Ну, тогда ему не помешает провести ночь одному и одуматься. А теперь залезай в постель. Утро вечера мудренее. После хорошего сна все будет выглядеть не так мрачно.
– Ты уверена, что я тебя не обременю?
– Нисколько.
Каро легла под одеяло. Перед тем как погас свет, она заметила сумочку-клатч Барбары на туалетном столике напротив кровати у стены.
Решение было принято моментально. С замиранием сердца она лежала в темноте, не двигаясь, и ждала, когда Барбара заснет.