— И не самую большую ледышку, уж можешь мне поверить…
Венсан Карре решил, что тип выпендрежник. Еще он заметил, что красного шарфа на нем не было.
— А где твой шарф?
— Я оставил его цыпочке. На память, — ответил тип.
— Рассчитываешь снова с ней увидеться?
— С чего бы это…
Он усмехнулся. Потом психологи раз сто просили Венсана описать этот смешок во всех подробностях, со всеми нюансами.
Смех спонтанный? Вымученный? Циничный? Садистский?
Венсан не мог ответить. Он только помнил, что сказал тип в ответ на его последний вопрос.
«Ты вернешься на автобусе?» — спросил Венсан. «Нет, я поеду к своим старикам. У них небольшая дачка на нормандском побережье».
Вот он, ключ к делу Морганы Аврил!
Разумеется, показания Венсана Карре проверили. Они оказались точными, хотя, восстанавливая по часам и минутам его времяпрепровождение, полицейские обнаружили пробел: оставив приятелей по теннисному клубу догорать до конца вечера, Венсан около двух часов отправился спать. На него это не похоже…
Капитан Грима задал ему вопрос. Венсан Карре ответил, что он очень устал, что у него выдалась тяжелая неделя. Когда его спросили об этом еще раз, он занервничал и раздраженно заметил, что, будучи единственным свидетелем, сумевшим хотя бы немного продвинуть следствие, он не ожидал, что его станут подозревать. Он прав, у Грима не было никаких оснований подозревать Венсана Карре больше, чем любого другого посетителя дискотеки в Си-Вью. Тем более что его ДНК не совпала с ДНК насильника.
Итак, искали молодого человека лет двадцати, родители которого имели домик на побережье Нормандии. По такому случаю капитан Грима узнал, что нормандское побережье тянется более чем на тридцать пять миль… Отыскать нужный домик становилось миссией поистине невыполнимой. Даже если отрядить несколько команд полицейских, им придется на протяжении долгих недель ходить от двери к двери и показывать фоторобот. Ходить придется кругами — Этрета, затем Сен-Валери-ан-Ко, затем Онфлер, потом Довиль, Кабург, Дьепп…
Мартышкин труд.
Ничего.
Тип с красным шарфом растворился в пространстве.
20 августа 2004 года капитан Грима представил отчет судье Надо-Локе. Пять недель расследование топталось на месте. Никаких новых улик. Но Грима был уверен в правильности своих действий. Моргана Аврил согласилась последовать за незнакомцем, крутившимся вокруг нее на танцполе. Тот незаметно взял в гардеробе свой пиджак и шарф, а затем ждал на парковке, пока Моргана выйдет к нему. В каком-нибудь укромном уголке пляжа они вместе искупались в море. А потом разыгралась драма.
Моргана отказывается преступить границу обычного флирта. Неизвестный настаивает. Выходит из себя, насилует ее, впадает в панику, душит ее, затаскивает на вершину обрыва и сбрасывает труп, возможно, чтобы выиграть время и заставить поверить в самоубийство.
И исчезает.
Несмотря на отсутствие подозреваемого, которого можно было бы предъявить судье Надо-Локе, капитан Грима закончил отчет на оптимистичной ноте. Убийца Морганы Аврил будет найден. Со временем он утратит бдительность, и кто-нибудь непременно его узнает где-нибудь на нормандском побережье или в ином месте. Капитан Грима был в этом уверен и обосновал свою уверенность в последнем разделе своего отчета.
Убийца Морганы Аврил никогда больше не совершит подобного преступления.
Убийцей является молодой человек, очевидно, состоятельный, образованный, воспитанный, совершивший в тот вечер самую большую глупость в своей жизни. Ему придется жить с этой чудовищной тайной, похороненной в глубине его сердца. До самой смерти.
Если его не вычислят раньше…
Доклад жандармерии Фекана вызвал ярость у клана Аврил.
Кармен Аврил и ее родные устами своего адвоката яростно протестовали против версии капитана Грима. Они не верили в молодого человека из состоятельной семьи, непреднамеренно совершившего преступление. Для них убийца был извращенцем, хищником, действовавшим по заранее разработанному плану. Их самый убедительный довод основывался на утреннем поведении неизвестного с красным шарфом, описанного Венсаном Карре. По мысли же Грима, подозреваемый номер один спокойно ждал, когда родители приедут за ним на площадь Жан-Поль Лоран, не испытывая стресса и не впадая в панику, хотя в это время полицейские уже вовсю прочесывали улицы Ипора. Подобная безмятежность никак не соответствовала версии о ночной интрижке, окончившейся драмой.
Полицейские, адвокаты и судьи часами обсуждали четыре фразы, записанные со слов Венсана Карре.
— А где твой шарф?
— Я оставил его цыпочке. На память.
— Рассчитываешь снова с ней увидеться?
— С чего бы это…
Можно ли расценивать их как неподготовленные ответы субъекта, случайно совершившего убийство и поставившего на кон свою свободу, — орел или решка? Или это слова циничного преступника, обладающего потрясающим хладнокровием? Или вообще слова невинного человека… которого никогда не забирали в полицейский участок?
23 августа в газете «Гавр либр» капитан Грима в последний раз публично высказал свое мнение: он не верит в убийцу-садиста, случайно оказавшегося на дискотеке, сумевшего войти в доверие к Моргане Аврил, а потом напавшего на нее там, где никто не мог его увидеть. Откуда тогда взялось купание в море? И почему шарф «Берберри»?
26 августа 2004 года версия Грима рассыпалась как карточный домик.
Равно как и доверие к нему как к следователю.
Вся его кропотливая работа, ночи, проведенные на работе, три месяца без малютки Лолы, которой уже исполнилось шесть месяцев, все пошло прахом.
Резкий необоснованный поворот в ведении следствия. Непродуманные действия, не соответствующие занимаемой должности.
В один день дело о красном шарфе «Берберри» приобрело поистине государственный масштаб, превзошедший по своему размаху все, что капитан Грима мог себе вообразить.
Тот, кто раздул дело, взлетел в самые высокие сферы правосудия и полиции.
Улетел далеко за пределы своей компетенции.
Звон колокола оторвал меня от чтения.
Колокол звенел, не умолкая, словно набат, призывавший моряков собраться на палубе.
В коридоре раздался громоподобный голос Андре:
— Джамал! Ужин!
Я бросил взгляд на часы.
19.17.
Черт!
11Рассчитываешь снова с ней увидеться?
В феврале «Сирена» больше походила на семейный пансион, чем на гостиницу-ресторан. Ужин в 19.00 и одно меню для всех немногочисленных постояльцев: два пенсионера, остановившиеся переночевать по дороге на Мон-Сен-Мишель, английская пара с рыжим малышом, высадившаяся в Дьеппе, тип в галстуке, похожий на бродячего торговца.
Я спустился вниз.
Ресторан находился в просторном помещении; мне казалось, он вполне мог вместить человек тридцать. Благодаря огромному окну, больше похожему на витрину, почти со всех мест можно наслаждаться великолепным морским пейзажем, не подлежавшим застройке. Войдя в ресторан, я увидел неожиданную гостью.
— Опаздываете, Джамал.
Мона!
Она в одиночестве сидела за столиком и, вооружившись специальной вилочкой из нержавеющей стали, примеривалась к тарелке с улитками. Через несколько столиков от нее молча ужинала пожилая пара пенсионеров. В углу комнаты англичане дружно уговаривали своего малыша съесть зеленую, словно лягушка, детскую смесь из баночки. Мона поставила второй стул прямо напротив себя.
— Вы предпочитаете ужинать в одиночестве, или я правильно приготовила для вас место?
Как я мог отказаться?
Я сел напротив нее. Она явно заранее договорилась с Андре, ибо не прошло и секунды, как мне принесли тарелку и прибор. С заговорщической улыбкой Андре удалился, причем я так и не понял, кому была адресована его улыбка, ей или мне.
— Так вы, плутовка, остановились в «Сирене» сегодня утром?
Мона подмигнула, явно гордясь тем, что в жандармерии сумела создать вокруг себя ореол таинственности.
— Совершенно верно. Вчера я обследовала сектор Вель-ле-Роз, а теперь мне предстоит исследовать участок между Антифер и Палюэль, две самые большие ловушки, куда затаскивает гальку со всего побережья. Я вас заметила сегодня утром, когда вы возвращались после моциона. Я стояла у стойки спиной к вам, и вы меня не заметили.
Ничего удивительного, как раз в это время Андре вручал мне первый пакет.
— Так вы наконец убедили жандармов поставить вам печать?
— Да! Но мне пришлось переспать с половиной жандармерии. А как вы? Новых самоубийств больше не было?
— Насколько мне известно…
В эту минуту Андре принес мне улиток под майонезом. Возможно, он услышал о «новых самоубийцах», но не стал заострять на них внимание.
— Мы заказали бутылку вина, — заявила Мона. — Я приглашаю!
Я запротестовал для виду, но Мона была неумолима:
— Я занесу ее в графу дорожных расходов. Мой финансовый директор не станет возникать из-за нескольких евро. В прошлом году компания «Панши-Компьютер Текнолоджи» получила почти пять миллиардов прибыли. А разве справедливо, что этим пользуются только пенсионеры на Ки Бискейн?[8]
Она попросила Андре принести бургундского — шардонэ 2009 года с виноградников Вужо.
Семьдесят пять евро бутылка!
Его выручка за неделю.
Мы надолго замолчали.
Наблюдательный раунд. Я не имел никакого желания обсуждать утреннее самоубийство, шарф «Берберри» и еще менее — дело Морганы Аврил. Меня одолевали вопросы без ответов, я пытался понять, в чем причина череды невероятных совпадений. Заметив, что мысли мои улетели далеко, Мона позволила мне сделать паузу.
Мой взгляд скользил по висевшим на стенах романтическим морским пейзажам, где бурное море билось о скалистые берега, по морским узлам в рамках под стеклом, по синему спасательному кругу с надписью «Добро пожаловать на борт», по гигантскому компасу, закрепленному на балке. Морская атмосфера. Я разглядывал каждую безделушку, стараясь ненароком не заглянуть в вырез блузки Моны, которая, по сравнению с сегодняшним утром, была расстегнута еще на одну пуговицу.