Горизонт был отчаянно пуст.
Несколько туч лопнули, и вниз посыпался мелкий дождь. Его послало само Провидение!
Широко открыв рот и распахнув глаза, я лакал струившуюся по лицу пресную воду. На палубе Дениза и дядя Жильбер зашли под навес капитанской рубки, а потом и вовсе скрылись в ее стеклянных затуманившихся от дождя стенах.
Кармен накинула на голову капюшон лилового дождевика. Мескилек открыл черный зонт, который вряд ли мог долго сопротивляться ветру, подошел к Моне и прикрыл ее от дождя. Девушка никак не отреагировала: не отмахнулась, но и не поблагодарила.
Только Осеан не обращала внимания на дождь.
Капли били ее по лицу, смывая тушь с ресниц и фиолетовые тени с век, сбегавшие по щекам цветными дорожками; дорожки попадали в рот и струились дальше. Она выглядела потрясающе, настоящая византийская икона, забытая под дождем, смывшим ее золото и пурпур, чтобы боги могли изобразить на ней новый чудодейственный лик.
Я не сводил с нее глаз. Я чувствовал, что влюбляюсь в нее, как последний дурак. И хотя через несколько минут мне придется сдохнуть, утонуть в море, я испытывал непреодолимое желание, я желал эту девушку, которая наверняка больше, чем кто-либо, жаждала моей смерти. Без сомнения, это был тот самый перенос, который психиатры из клиники «Сент-Антуан» с радостью бы отпрепарировали; бегство в бездну, куда устремилась свихнувшаяся часть моего мозга.
Я подтянулся к кольцу, чтобы хоть на несколько минут приподнять тело над водой, а потом заорал, перекрывая шум волн, чаек и дождя:
— У Пироза другая версия! Он хотел расставить ловушку настоящему убийце!
Мое тело снова оказалось в ледяной воде.
— Убийца не я, — завопил я что было мочи. — Не я!
Последний вдох. Затем я вытолкнул из себя весь воздух, который только оставался:
— Он один из вас!
Никакой реакции. Арнольд, которого Дениза выпустила из капитанской рубки, тявкал, бегая за опустившимся на палубу бакланом.
— Не мелите чушь, Салауи, — отозвалась Кармен. — У вас четверть часа, чтобы во всем признаться.
«Вода дошла мне до груди», — насмешливо пел Грэм.
«Все предусмотрено, все готово», — отвечал ему Пироз.
Сволочи!
Какой план мог надеяться осуществить Пироз на этом крошечном островке? Почему здесь, на Сен-Маркуф? Потому что Миртий Камю незадолго до гибели останавливалась здесь на день во время экскурсии на паруснике? Что общего между планом Пироза и сомнениями Алины, лучшей подруги Миртий? Миртий, надевшей в свой выходной соблазнительное платье, Миртий, назначившей свидание со своим насильником, Миртий, поверявшей свои секреты небесно-голубому блокноту «Молескин», который никто больше не видел.
Миртий и под стихотворением подпись, смутившая Алину: «М2О».
Получается, она тоже знала, что я не убийца.
Алина, иначе говоря Мона, получившая задание соблазнить меня, была, по утверждению Пироза, моей единственной союзницей.
Алина, неизвестная незнакомка. Мона, предательница.
С сожалением оторвав взор от Осеан, я переместил его на ту, которую так и не смог назвать иначе, чем Мона; подавленная, она сейчас пряталась под зонтом Мескилека.
Я умоляюще смотрел на нее.
«Скажи им все, Мона. Скажи им все. Быстрее!»
Она услышала меня, хотя я даже рта не открыл, поняла меня без слов. Она медленно поднялась и решительным жестом отстранила зонт Мескилека.
— Довольно, — произнесла она тихим голосом; я с трудом ее услышал.
Она обратилась к Кармен:
— Вы же видите, он ничего не скажет. Виновен он или нет, не нам решать. Вытащим его из воды и передадим в руки полиции.
— Они отпустят его, — отрезала Кармен. — Без признания они его отпустят.
Мона не уступала:
— Мы решили предоставить решение жюри. Значит, ему и решать. Примем решение вместе, как делали всегда.
Вода уже затопила мне плечи.
Да скорее же, уроды…
— О’кей, — уступила Кармен, — пусть те, кто готов вынуть этот кусок дерьма из воды, поднимут руки.
У себя в рубке Жильбер и Дениза не слышали вопроса, или сделали вид, что не слышат. Осеан закурила еще одну сигарету.
Мона долгим вопросительным взглядом окинула каждого члена «Красной нити», потом подняла руку.
— Господи, — воскликнула она, — мы же можем ошибаться! Мы все знаем, что можем совершить ошибку. Нельзя оставить умирать этого типа только потому, что у нас нет никого другого, чтобы отомстить…
Она повернулась к Мескилеку. Взгляд длился целую вечность.
Еще три сантиметра воды — и ледяной клинок сдавил мое адамово яблоко.
Мескилек руку не поднял.
— Мы пришли к согласию, — отрезала Кармен. — Один голос за спасение Салауи, пять голосов против. Мне жаль, Алина…
Это конец, я приговорен.
«И волны уже были ему по шею», — усмехался Грэм.
Каждая вторая волна била мне прямо в рот. Я глотал две волны из трех. Кашлял. Задыхался.
«Все предусмотрено, — сказал Пироз. — Все готово».
Кретин!
Тест ДНК оправдывал меня, жирный жандарм верил в мою невиновность, но членам общества «Красная нить» на это наплевать. Им надо кого-нибудь казнить, потому что один из них убит.
Жизнь за жизнь.
Полный жизненный цикл.
Моя шея исчезла в пене.
Внезапно в полубреду я услышал, как на борту «Параме» залаял Арнольд. Громче, дольше, чем он обычно, тявкал, гоняясь за чайками.
Все обернулись. Я широко раскрыл глаза. Течение, несущее воды к острову Ларж, прибило к корме «Параме» тело, и сейчас оно раскачивалось на волнах рядом с яхтой.
Пироз.
Он не свалился случайно за борт, перебрав стаканчик кальвадоса, и не отправился на поиски помощи. Он покачивался на спине, словно алый плот со странной мачтой посредине.
Рукояткой кинжала.
Убитый.
«Все предусмотрено, все готово», — утверждал он.
Чертова задница!
Вчера вечером у меня в каюте мы слишком громко разговаривали. Пироз поступил неосмотрительно. Настоящий убийца услышал нас и заставил его замолчать.
Но кто?
Впрочем, теперь это не имеет значения. Значение имеет только уверенность.
Пока никто не в курсе.
Единственный человек, у которого имелись доказательства моей невиновности, умолк навеки. Я безоговорочно приговорен к смерти.
Все члены «Красной нити» недоверчиво следили за безжизненным телом Пироза, медленно колыхавшимся на волнах. Тело, раздувшееся от воды, а потому еще огромнее, чем обычно.
Все, кроме Осеан Аврил.
Казалось, она поглощена чем-то иным, находящимся в нескольких метрах от нее, на кирпичной стене, почти под ногой у Моны.
Инстинктивно я повернул голову, пытаясь понять, что же она увидела. Сначала я ничего не смог разглядеть в промежуток между двумя волнами, как ни старался. Но потом на меня словно озарение нашло.
Надо смотреть под определенным углом.
Осеан была потрясена не меньше меня.
На кирпичах цвета охры виднелись две полустершиеся буквы и цифра, инициалы, какие обычно процарапывают влюбленные, чтобы скрепить свою любовь печатью вечности.
«М2О».
42Один из вас?
«М2О».
Я недоверчиво уставился на кирпичную стену.
Две буквы и цифра тоненькими белыми линиями мерцали на каменной кладке, словно Миртий Камю несколько дней назад вернулась на Сен-Маркуф, чтобы процарапать их, или же кто-то в течение десяти лет благоговейно сохранял эту надпись.
В лицо мне влетел сноп брызг. Я отплевывался, исторгая из себя смесь холодной пены и соли.
В моем катастрофическом положении мне было наплевать, каким образом эта эпитафия выплыла из прошлого, важно только ее значение. Очевидное. Столь же ясное, как голая истина, что скрывалась за внезапно отдернутым занавесом.
«М2О» не означала «Миртий второго октября», как считали все.
«М2О» имела иной смысл, неумолимая логика подсказывала его.
«Инициалы, которые обычно процарапывают влюбленные», — снова подумал я.
Миртий любит Оливье.
М.М.О.
М2О.
Миртий любила Оливье. Оливье Руа, красивого парня, вертевшегося вокруг нее в лагере Изиньи, в открытом море вокруг Сен-Маркуф и на пляже в Гранкам-Мэзи, типа в сине-белой бейсболке «Адидас», которого искали все службы коммандана Бастине, типа, исчезнувшего 6 октября 2004 года.
Алина ошиблась, давая показания жандармам. Оливье Руа не вертелся вокруг Миртий Камю подобно извращенцу, выслеживавшему потенциальную добычу… Нет! Все гораздо проще: Миртий и Оливье спали вместе. Они переживали летний роман, и Миртий за несколько месяцев до свадьбы не осмелилась рассказать об этом своей лучшей подруге… Все эти годы Алину глодало сомнение, но она так и не смогла в этом признаться.
Море закрыло мой подбородок. Я дрожал от холода и возбуждения. Адреналин ускорял мыслительные процессы. Информация, полученная мною за прошедшие дни, стремительно всплывала в моем мозгу. Все материалы расследования коммандана Бастине и Элен Нильсон.
М2О.
Миртий любит Оливье.
Память услужливо подкинула несколько строчек…
Вселенную нашу окружу я забором,
Чтобы никто не сумел взять нас измором.
Чтобы никто не смел тебе докучать,
Я всех готова навеки прогнать.
Я стену построю, чтоб нас окружить,
И от врагов сумею нас защитить.
Подпись под стихотворением, написанном для Оливье Руа, а не для Фредерика Мескилека…
В отчаянии я подтянулся на руках, чтобы оказаться над водой, и, набрав полные легкие воздуха, прокричал:
— Там!
Мой крик сопроводил указующий перст Осеан.
Все члены общества «Красная нить» замерли. Раздувшееся от воды тело капитана Пироза, достигнув мели возле причала форта, теперь, словно упрямая резиновая кукла, яростно билось о стену при каждом приливе и отливе волн. Но на него никто не смотрел.