Фернандо расхохотался:
– Ого, какой ты красный!
– А, так ты был с ними? – заинтересовался Хуанито.
– Нет, – ответил Мансур, – я убивал только по заказу, и мне было плевать, кто платит.
Приоткрыв рот и удивленно подняв брови, Хуанито недоверчиво смотрел на Мансура.
– Ну, ты шутник, – только и сказал он.
Фернандо вмешался в разговор:
– Версия сведения счетов совсем не плоха, но уж очень неправдоподобна. Ну кто поедет сюда, чтобы перерезать горло судье, которого он ненавидит по каким-то своим, неизвестным нам причинам – предположительно из-за того, что судья сильно подпортил ему жизнь?
– Бывали случаи, когда люди стреляли в своих врачей или членов конкурсной комиссии, рассматривавшей их заявку, – заметил Хуанито.
– Ты говоришь «стреляли», – ответил Фернандо. – В этом-то и дело, на мой взгляд: тут никто не стрелял.
Хуанито уставился на него, раскрыв рот. Лопес Мансур улыбнулся и сказал:
– Да, в этом убийстве есть что-то такое…
– Утонченное? – неуверенно подсказал Фернандо.
– Пожалуй; что-то в этом роде.
– Я с самого начала так считал, – заметно оживился Фернандо. – Вот почему оно меня сильно беспокоит.
– Беспокоит? Тебя? – Хуанито смотрел на них, как человек, впервые в жизни попавший на теннисный матч.
– Да, его беспокоит, – ответил Мансур. – Мне не приходило в голову посмотреть на случившееся под этим углом зрения, но я согласен, что тут, действительно, есть из-за чего беспокоиться.
– Послушайте, – запротестовал Хуанито, – может, вы перестанете говорить загадками? А то я ничего не понимаю.
– Фернандо считает, – начал терпеливо объяснять Мансур, – что это преступление «авторское», что оно – необычное и, наконец, не исключено, что… убийца – не человек со стороны, а живет где-то поблизости.
– То есть как?! – воскликнул Хуанито, от возбуждения забыв про сигару. – Ты что, думаешь, мы можем знать этого человека?!
– Да, не исключено, – ответил Фернандо. – И это даже не мое мнение. Мне кажется, именно так с самого начала считает судья де Марко, а у нее гораздо больше фактов.
– Ну нет! – запротестовал Хуанито. – Этого не может быть! Кому мог помешать судья Медина? Кому-нибудь из Сан-Педро?
– О чем вы тут разговариваете? – послышался за его спиной голос Елены.
– Да так, ни о чем, – рассеянно ответил Хуанито. – Наш милый Фернандо думает, что убийцей может оказаться кто-нибудь из здешних, из Сан-Педро…
– Что?! – хором воскликнули три женщины, сразу повернувшись к ним.
– Да вовсе нет, – попытался исправить положение Фернандо. – Это просто одна из версий, и только. Мы тут сидим, болтаем, перебираем все варианты. Так что не принимайте это всерьез.
– Ничего себе варианты! – сердито сказала Елена. А когда женщины успокоились, Фернандо процедил:
– Хуанито, неужели нельзя попридержать язык? Ты думаешь, что говоришь и кому?
– Ну уж такой я, что с этим поделаешь, – уныло отозвался Хуанито.
Лопес Мансур подумал, что надо бы, наконец, немножко размяться. На него нашла дремота; более того, он заснул. И понял это, только открыв глаза и обнаружив, что остался под портиком в одиночестве, и даже кофейные чашечки уже убраны со стола. Мансур осторожно посмотрел по сторонам, затем на площадку перед домом – никого. Он с опаской взглянул на часы – пять, вряд ли он проспал более получаса. Неужели все разошлись? Мансур неуверенно вошел в дом и увидел Фернандо; тот читал газету. Услышав шаги, Фернандо взглянул поверх очков – у него была дальнозоркость – и улыбнулся:
– Я смотрю, орухо подействовало на тебя прекрасно, – заметил Фернандо, откладывая газету в сторону.
Лопес Мансур кивнул:
– Прекрасно и не без пользы: расслабился, вздремнул – и никакого тебе похмелья. Но мне очень неудобно, что я заснул.
– Какие пустяки! Верный признак, что ты хорошо пообедал.
– Или первый признак старости.
– Ах-ах-ах! Кокетничать можешь с дамами, со мной эти штучки не проходят.
– Да нет, я серьезно, – сказал Мансур. – Ничего себе – заснуть у всех на виду. Представляю, что мне устроит Кари.
– Они с Аной Марией пошли пройтись, и она не казалась сердитой. Они отправились погулять, чтобы еда улеглась. Лично я думаю, – Фернандо доверительно улыбнулся, – они тебе завидовали.
– Все?
– Все без исключения.
– А… – Мансур на секунду запнулся – новая парочка тоже?
– Парочка? Ах, Кармен и Карлос? Ну, такие смелые догадки строить еще рано. Моя жена обожает устраивать счастье других. Но, пожалуй, ты прав: не все тебе завидовали. Во всяком случае, Кармен и Карлос вряд ли. По-моему, они пошли прогуляться по поселку.
– М-м-м… есть что-то странное, почти чудовищное в этой парочке.
– Что?! Ну знаешь! Я считаю, что их еще рано называть парочкой… И как ты сказал, «чудовищное»?
Странно! Мне бы такая мысль никогда не пришла в голову.
– Говоря «чудовищное», я имел в виду отвратительное или жестокое, – уточнил Мансур.
– Послушай! Что за глупости!
– Ты прав. Конечно, просто глупости. Пожалуйста, забудь мои слова.
Фернандо еще что-то говорил, а Лопес Мансур уже повернулся и направился к двери; медленно пройдя под портиком, он оказался на площадке перед домом.
Мансур удивлялся самому себе: заговорить об этом с Фернандо Аррьясой, которого он едва знал! Но вырвавшиеся слова так точно отражали его ощущение, и он так ясно чувствовал свою правоту, что теперь хотел понять, в чем же причина этой уверенности.
Итак, он сказал «чудовищное». Именно это слово. А ведь мог сказать «вызывающее» или «неподходящее». Но нет. Мансур ни минуты не сомневался: Кармен Валье была из тех женщин, которые заставляют тебя страдать просто потому, что они так устроены. Но это никогда не останавливает мужчин, ведь мы, непонятно, почему, уверены в себе, размышлял Мансур, а, значит, причину жестокости надо искать не здесь. Безусловно, этот Карлос Састре, такой уравновешенный и решительный, что-то скрывает. Но что, спрашивал себя Мансур. Тайну? Нет. Свой характер, вот что он скрывает. Было в характере Карлоса что-то потаенное, а с Кармен Валье он вел себя открыто: возможно, поэтому союз этих двух людей и казался чудовищным, – так у закраины сумрачного колодца ощущаешь тревожные испарения, которые поднимаются из глубины… Но значит… значит, если кто-то бросит камень в колодезную воду, то скрытое от посторонних глаз придет в движение, всплывет на поверхность. Пока все пили кофе, Кармен и Карлос прогуливались там, где сейчас шел он. Мансур с удовольствием глубоко вдохнул воздух. Его чувства по отношению к этой паре лишены каких-либо оснований.
– Дорогой!
Голос Кари вернул его к действительности. Она приветливо махала ему рукой, стоя вместе с Аной Марией около увитой диким виноградом перголы; расположенная поодаль от дома, пергола находилась в середине сада, и от нее лучами разбегались во все стороны дорожки, вдоль которых росли цветы. Небольшой, ухоженный сад во французском стиле – Мансуру казалось, что он плохо вписывается в окрестный пейзаж, – с двух сторон окаймляли посаженные вдоль стены ровные ряды деревьев, в основном, каштанов и фейхоа.
Увидев радостно машущую ему Кари, которая вовсе не сердилась за то, что он так некстати заснул на виду у всех, Мансур заторопился вниз, к женщинам.
Карлос смотрел на раскинувшееся перед ним море и чувствовал, что доволен собой. Проводив Кармен до дома Муньос Сантосов, он решил отправиться в Сан-Педро-дель-Мар. Там он долго прохаживался взад-вперед по молу, заканчивавшемуся небольшим маяком. Карлос очень любил тут гулять. Обычно он шел низом, по той части мола, что была развернута к порту, а о высокую стену, защищавшую мол от морской стихии, бились волны. Они ударялись о валуны, громоздившиеся в его основании и игравшие роль волнореза, потом рассыпались, превращались в мириады брызг, и иногда, перелетая через стену, мелким дождичком падали к ногам Карлоса. Ближе к маяку стена Резко обрывалась, оставляя эту часть мола без прикрытия, и, если не поберечься, то вымокнуть здесь можно было как следует.
На самой оконечности мола, где вода обступала его с трех сторон, Карлоса всегда охватывало радостное возбуждение. Он сел, прислонившись спиной к маяку, подобрал колени и облокотился о них; перед ним простиралось бескрайнее море. Время здесь переставало существовать, дул бодрящий северо-западный ветер. Вдали, по почти безоблачному небу изредка проплывали тучки, и солнце уже не палило вовсю.
По правде говоря, Карлос был доволен, что пошел на обед к Ане Марии и Фернандо. Прошлую ночь он спал плохо, то и дело просыпался от страха: его мучили кошмары. Потом он весь день избавлялся от опасных улик. Было совершенно очевидно, что напряжение еще не спало; не помогла и часовая прогулка быстрым шагом вдоль берега моря. Позже, когда он принимал душ, собираясь идти к супругам Аррьяса, Карлос решил было остаться дома – ни думать, ни разговаривать не хотелось. Возможно, если он выспится дома как следует, бодрость вернется к нему. Но представив себе огорчение Аны Марии, которая уже не успеет найти Кармен пару за обеденным столом, Карлос понял, что пойдет, несмотря ни на что. Но быть сегодня на высоте он не надеялся. Зато как он радовался теперь! Если что-то и могло влить в него силы, так это встреча с Кармен Валье. Она приехала в Сан-Педро как раз накануне того дня… Лучше не думать об этом, Карлос даже покрутил головой: это было одно из тех удивительных совпадений, которые он не признавал, хотя не переставал восхищаться ими. Как же ему повезло!
В Кармен было что-то простодушное, и это его притягивало. Без сомнения, она была не просто красивой, но по-настоящему привлекательной женщиной, знала об этом и в большей или меньшей степени этим пользовалась, но в глубине ее души таилось простодушие, и Карлос не сразу разглядел его. Устоять перед сочетанием броской красоты и простодушия казалось невозможным. Никогда раньше Карлос не встречал такой женщины. И потом, эти огромные глаза, серые с зеленоватым отливом, – он сразу обратил на них внимание. Но глаза ее не были бы так прекрасны, если бы не то особое выражение лица, в котором сквозь блистательную красоту проглядывало простодушие. Самое удивительное, что Кармен Валье была еще не замужем в свои… Сколько ей лет, интересно? Ему показалось неудобным спрашивать об этом у Аны Марии… Пожалуй, лет тридцать пять, может, немножко больше. Сорок? Мысли Карлоса текли беспорядочно, как всегда в минуты почти физического наслаждения, которое он испытывал, сидя на этом месте в своей любимой позе. Одиночество Кармен казалось странным. Возможно, ей трудно понравиться, угодить? Впрочем, он ведь и сам такой, а то и почище. Но его-то жизнь никогда щадила, и ласки он видел немного, а Кармен казалась избалованной. Какой она окажется – ласковой, а может, кокетливой? Внимательный взгляд Карлоса разглядел ее простодушие, когда они прохаживались по площадке перед домом Аррьясы, и он говорил и говорил без умолку, не давая ей вставить ни слова. И вот тут она и выдала себя: в том, как она его слушала и как смотрела на нег