К семи её ноги гудели, как струны, а в голове путались слова: «латте», «какао с пенкой», «вафли без сахара» и «ещё один мёдовый ликёр». Но она не сдавалась. И в какой-то момент поймала себя на том, что ей... нравится.
Это было тяжело, глупо, безумно, но по-настоящему. Каждая мелочь, каждый заказ — это была часть мира, в котором она могла быть собой. Без статуса. Без ролевых игр. Просто Ана.
Смена близилась к середине. Ана только что вернулась с кухни, когда услышала знакомый звук двери, лёгкий металлический звон. Затем шаги, мягкие, уверенные, а после почувствовала знакомый запах.
Она обернулась.
В дверях стоял Томас. Он тоже остановился.
Мгновение они просто смотрели друг на друга.
Взгляд его скользнул по ней, медленно, как прикосновение. Фартук. Запястья. Поднос в руке.
Ана не шелохнулась. Не опустила поднос. Просто смотрела. Томас тоже. Он склонил голову, как всегда делает, когда изучает что-то неожиданное.
— Добрый вечер, — сказал он, заходя внутрь.
Она поставила поднос и взяла блокнот.
— Привет. Ты здесь по делу?
— Нет. Случайно проходил. Искал место, где можно согреться.
Она ему не поверила.
— Ты знал, что я здесь?
— Догадался. Когда услышал от одной болтливой белки, что ты нашла подработку официанткой.
Он сел за стол у окна. Молча. Не как альфа, не как покровитель. Как клиент. Она вздохнула и подошла.
— Что будешь заказывать?
— Зачем ты устроилась на работу?
— Я не обязана перед тобой отчитываться.
Он откинулся на спинку стула. Под его пальцами тонко скрипнула резьба дерева.
— Ты упрямая, Ана.
— Это плохо?
— Это восхищает и пугает. — Он посмотрел на неё искоса. — Знаешь, не каждая омега пошла бы работать в кафе, чтобы носить тарелки после того, как весь день провела в Академии.
— Я не каждая омега.
— Очевидно. — Томас сделал паузу, затем добавил, тихо: — Принеси мне что-нибудь, что ты любишь. На свой вкус.
— На мой?
— Да, хочу знать, что тебе нравится.
Ана ушла на кухню и вернулась через 10 минут. Принесла ему вишнёвый тарт с тёплым мёдом, чай с лимоном и пряностями.
Когда она поставила перед ним поднос, он не притрагивался к еде, смотрел только на неё.
Она смутилась.
— Я не хочу, чтобы кто-то владел мной. Ни ты. Ни Таррен. Ни даже моя семья.
— Ты хочешь быть своей.
— Да.
Он кивнул.
— Я тебя понял.
Кафе стало тише. Остальные клиенты разошлись. Ана вытирала стол, пока Томас сидел с чашкой в руках и смотрел, как она двигается.
— Я не буду читать мораль о том, что это место тебе не подходит, — сказал он, вставая.
— Тогда зачем пришёл?
Он подумал, затем ответил:
— Чтобы увидеть, как ты выглядишь, когда являешься собой.
Томас ушёл, оставив чаевые больше, чем стоил заказ, но его запах ещё долго висел в воздухе, не давил, не обжигал. Просто был.
Когда дверь за Томасом закрылась, звонок колокольчика утих, а в кафе остались лишь два последних клиента в дальнем углу, Таррен стоял у фонаря, недалеко от выхода с аллеи. Он не собирался никого искать. Он просто шёл. Или думал, что просто. Но в груди было это глухое ощущение, как будто он кого-то упустил, что-то проморгал.
Он остановился, когда заметил Томаса, вышедшего из кафе.
Леопард шёл медленно, с руками в карманах. Его походка, как всегда, была расслабленная, но под кожей пружинила сила.
— Поздновато гуляешь, — сказал Таррен, когда они поравнялись.
— А ты слишком рано злишься, — с улыбкой отозвался Томас. — Или ты просто чувствуешь, когда я рядом с ней?
Таррен сдвинул брови.
— С кем?
Томас остановился. Повернулся лицом, в его взгляде плясали огоньки насмешки.
— Неужели ты не знаешь? Зайка устроилась на работу. В кафе. Подаёт чай, пироги и вишнёвый ликёр с медом. Очень, знаешь ли, атмосферно. И не сказала тебе ни слова.
Он сделал шаг ближе, с ленцой, но намеренно.
— Ты ведь уверен, что она твоя игрушка? А она не только не поклонилась тебе, она даже не посчитала нужным предупредить. Забавно, правда?
— Ты преследуешь её?
— Я зашел в кафе, она там работает. Всё остальное совпадения, — с усмешкой ответил Томас. — Не обижайся, Таррен. Просто кто-то не умеет удерживать тех, кто не хочет быть удержанным.
***
Ана вернулась в общежитие.
Душ принимала молча, долго стояла под струями воды, будто смывая с себя усталость, чужие взгляды, липкий сахарный сироп, запах карамели и фразы «ещё одно капучино» и «а можно с соевым молоком».
Когда она, уже в пижаме, с растрёпанными волосами, вошла в комнату, Лея тут же подпрыгнула на кровати.
— Как всё прошло?! Ты не уронила ничего? Никто на тебя не кричал? Ты не сгорела от стыда, когда неправильно подала поднос?!
— Столько вопросов сразу, — усмехнулась Ана, опускаясь на кровать. — Нет, не уронила. Хотя думала, что у меня отвалятся руки после первых тридцати минут.
— Ну? Рассказывай!
— Сначала всё было трудно. Я путала столы, роняла ложки. Один парень сказал, что его булочка «недостаточно мёдовая», и я чуть не вцепилась ему в глотку.
Лея захохотала.
— Потом стало легче. Приятно. Уютно. Там пахнет, как дома.
Она вытянулась на кровати, раскинув руки.
— И знаешь что? Там я чувствую себя настоящей.
— Боже. Ты звонишь в колокольчики моей души, — прошептала Лея, сжав подушку. — Я тоже хочу работать в кафе!
— Нет. Тебе нельзя.
— Почему?
— Потому что ты будешь съедать всю выпечку до того, как поднесёшь её к столику.
— Неправда! В меня не влезет столько сладкого.
Обе засмеялись.
— Ах да, — вдруг вспомнила Ана. — Томас был там.
Лея села как пружина.
— Томас?
— Он самый.
— И что? Сказал тебе что-то?
— Ничего такого. Просто был. Смотрел.
Лея обняла подушку крепче.
— Теперь я еще больше хочу работать в кафе. Подавать Томасу еду, вытирать за ним стол...
Ана прищурилась.
— Ты ему уже влюблённо вытираешь стол?
— Нет! — задохнулась Лея, покраснев. — Я просто… может… чуть-чуть… завидую тебе.
Ана улыбнулась и подтянула подругу за руку.
— Не волнуйся, может он ещё заметит тебя. Вот тогда и посмотрим, кто кого будет отговаривать от поедания всех пирогов на кухне.
А в это время в другом конце кампуса Таррен стоял на краю крыши башни. Ветер трепал его волосы. Кулон на цепочке, тот самый с цветком в янтаре, бился о грудь с каждым вздохом. Он не знал, что раздражало сильнее, что Ана скрыла от него про работу или что она вообще не нуждалась в его разрешении.
— Ты уходишь из моих рук, зайка, — пробормотал он. — Но я всё равно тебя догоню.
Между двух огней
Двор за южным корпусом был укрыт полутенью вьющихся деревьев, их корни оплетали каменные бордюры, а в воздухе витал запах магнолий. Здесь часто собирались студенты, чтобы немного выдохнуть между занятиями и тренировками. Каменные скамьи, фонтаны, гравийные дорожки — всё было ухожено, почти аристократично.
Ана сидела на краю скамьи, с книгой в руках. Слов она почти не читала. Мысли были далеко. Она слышала приближающиеся шаги, и уже знала, кто это. Этот мягкий хищный ритм было трудно спутать.
— Ты читаешь учебник по истории древних родов? — лениво спросил Томас, усаживаясь рядом. — Или пытаешься найти там способ исчезнуть?
— А что, тебе не нравится мой способ прятаться? — ответила она, не глядя на него.
— Наоборот. Ты прячешься так красиво, что на тебя хочется смотреть. Особенно если умеешь видеть.
Ана медленно захлопнула том.
— Ты, конечно, относишь себя к таким знатокам?
— Без ложной скромности, да. — Томас наклонился ближе, его голос понизился. — Но не бойся. Я не раскрою твой секрет. Мне интереснее наблюдать, как ты справляешься.
— Наблюдатель? — усмехнулась она. — Может, тебе стоит податься в разведку?
— А может, я просто хочу знать, кто ты на самом деле. Ты не похожа на тех, кто боится. Даже когда на тебя давят.
Она почувствовала, как в груди отозвалось лёгкое напряжение. Слишком прямой вопрос. Слишком чёткий взгляд.
— Я не ищу альфу, — коротко ответила Ана.
— А я снова предлагаю тебе свою защиту.
— Не интересует.
— Ты не ищешь альфу, но альфы ищут тебя.
Ана снова открыла книгу, но Томас продолжал:
— Один уже считает, что ты его собственность. И я не уверен, что ты в безопасности рядом с ним.
— Он просто мстит за рубашку, — отрезала она. — Как только отработаю долг, это закончится.
— Ты в это веришь? — леопард прищурился. — Думаешь, он тебя отпустит?
Прежде чем Ана смогла ответить, воздух словно потяжелел. Напряжение проступило в каждой клетке. Её зверь дёрнулся под кожей, как натянутая струна.
Таррен.
Он вышел из-за арки, уверенный и хищный. Шагал медленно, но с такой внутренней яростью, будто каждый шаг сдерживал порыв вцепиться когтями в чужую территорию.
— Ну здравствуй, зайка, — произнёс он, остановившись перед ними. — Ты куда-то пропала с утренним кофе. Нарушаешь распорядок.
Ана медленно встала.
— Я не думала, что моё свободное время это предмет твоего контроля.
— Когда ты моя зайка, то всё твоё время моё. Разве ты не помнишь, как договаривались?
Он говорил это легко, чуть насмешливо. Но глаза были напряжённые. Ледяные.
Томас встал тоже.
— Ты, кажется, слишком требователен к ней, Таррен. Ей не мешает дышать. Она не принадлежит тебе.
— А ты с чего вдруг решил защищать её? — медленно спросил Волк, не отрывая взгляда от Аны. — Зайцы всегда были не в твоём вкусе.
— Может, у меня вкусы меняются, — лениво ответил Томас. — А может, просто устал смотреть, как ты портишь всё, к чему прикасаешься.
— Осторожнее, — Волк говорил спокойно, но голос звенел от напряжения. — Не забывай, чей факультет ты пересёк.
— А ты не забывай, что я могу пересекать любые границы. Особенно когда речь идёт о тех, кто мне интересен.