В аудитории уже собирались: смех, переглядывания, едва уловимые запахи возбуждения, страха, лени. Она села на крайний ряд. Лея махнула ей рукой, но не прорвалась сквозь плотный круг альф и омег в центре.
— Вель Ана, — прозвучало почти сразу. Куратор перелистывал список на планшете. — Сопровождение: стая волков. Объект: архив наследий. Назначенный сопровождающий: Таррен Тарг.
Ана замерла.
— Тарг будет ждать тебя у главных ворот.
Вся аудитория обернулась. Кто-то хмыкнул. Кто-то тихо пробормотал:
— Сама напросилась, видимо…
Она не ответила. Не дышала. Имя Таррена звучало, как рычание, даже из уст преподавателя.
Таррен ждал её у выхода. Он ничего не сказал, только жестом указал на стоящую у бордюра карету. Его профиль был отточен до безупречности — скулы, напряжённая линия челюсти, тёмные глаза, в которых отражалась дорога.
Они ехали в полной тишине. За окном мелькали леса, хребты, остроконечные ели. Листва на дорогах была рыжей, словно кто-то рассыпал пепел. Молчание Таррена не давило, но чувствовалось, как осторожный хищник рядом: не нападает, но и не уходит.
Когда проехали под арочным каменным проездом, ворота стаи закрылись за ними глухим щелчком. Здесь воздух пах иначе. Суше, острее. В нём ощущалась не только звериная сущность, но и иерархия.
Стая волков — это не просто поселение. Это крепость.
Высокие дома с прямыми фасадами, тяжёлые окна с жалюзи, выложенные серым камнем тропинки. Всё вокруг было словно выточено из одной породы. Никакой лишней детали. Никакой показной мягкости. Всё — для дела. Всё — в рамках. Даже оборотни, проходящие мимо, были хищно собраны, глаза следили, головы поворачивались.
Ана почувствовала, как атмосфера потяжелела.
Они прошли мимо тренировочной площадки. Два юных волка боролись в пыли, катаясь, рыча, но всё по правилам. Старший стоял рядом, не вмешиваясь.
— Не останавливайся, — бросил Таррен через плечо. — Здесь не любят, когда на них глазеют.
Только свернули за угол, как появился волк. Высокий, гибкий, с лукавой усмешкой и неприкрытым интересом в глазах. Светло-русые волосы, чуть растрёпанные, и лёгкий запах дикой мяты. Его взгляд скользнул по Ане, и на губах появилась ухмылка.
— А вот и наша звёздочка, — сказал он. — Ты и есть та самая зайка, о которой теперь шепчется вся стая?
Ана невольно остановилась. Его голос был гладким, почти ласкающим, но за ним чувствовалась хищная игра.
— Джерен, — коротко сказал Таррен, не поворачиваясь.
— Я просто приветствую гостью, — невинно развёл руками волк. — Здесь у нас свои правила. Надеюсь, ты не потеряешься, зайка.
Он наклонился чуть ближе, как будто хотел вдохнуть её запах , тут же замер, явно ничего не почувствовав. Но глаз не отвёл.
— Интересная… пустота, — прошептал он. — Даже интригует.
А потом усмехнулся и добавил:
— Если вдруг заскучаешь, можешь прийти ко мне. Я найду, чем тебя развлечь.
— Джерен, исчезни, — теперь Таррен повернулся. В его голосе было достаточно, чтобы даже камень дрогнул.
— Ладно, ладно. Без обид, кузен, — с притворной обидой пробормотал волк и скользнул прочь, всё ещё посмеиваясь.
Вскоре они подошли в архиву, который располагался в старой башне, построенной из тёмного гранита. Перед входом стояли двое охранников. Один скользнул по ней взглядом. Второй зарычал почти неслышно.
Таррен бросил им короткое:
— Со мной.
Внутри были крутые лестницы, тишина, запах пыли и старой бумаги. Стены покрыты полками до самого потолка. Файлы, книги, таблички. Некоторые на древних языках, некоторые написаны от руки углём.
— Вот твоё место, — Таррен показал на узкий стол с лампой. — Сюда принесут то, что допустили для просмотра. Тебе нужно индексировать полученные материалыю. Нельзя трогать то, что помечено красным . Остальное можно читать, структурировать, вносить в каталог.
— А ты?
— Буду твоей тенью. Пока ты в стае, то находишься под моей защитой. Я обещал Академии, что верну тебя в целости и сохранности. — Он замолчал, потом добавил, почти не глядя: —Двери закрывай. Если будет что-то не так, то зови, или молчи, но не пытайся решать одна.
Ана кивнула.
Он ушёл, оставив за ней напряжение в воздухе.
Работа оказалась сложнее, чем она думала. Некоторые папки рассыпались в руках, бумаги шуршали, будто затаившиеся звери. Она читала старые отчёты: кто когда покинул стаю, кто был изгнан, кто отрёкся от своей сущности.
Иногда строки заставляли её замирать:
«…омега родилась без отклика…»
«…альфа отказался участвовать в отборе после гибели пары…»
Ана склонилась над очередной коробкой, вытаскивая пожелтевшие страницы. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги и редкими щелчками от старой настольной лампы. Она уже собиралась закрыть одну из папок, когда в соседнем зале раздались шаги и голоса.
Это были две волчицы.
— Ты представляешь, отбор уже через несколько дней… — голос звучал тихо, но взволнованно. — У меня мурашки по коже каждый раз, когда об этом думаю.
— Я даже платье выбрала. Если вдруг будет приглашение… — засмеялась вторая.
— Думаешь, он пойдёт на этот отбор?
— Кто?
— Таррен?
— Ты правда веришь, что он будет участвовать? — первая говорила с лёгкой усмешкой, но в голосе звучала надежда.
— Почему бы и нет? Прошло уже два года… — ответила вторая, неуверенно. — Всё когда-нибудь заканчивается. Даже боль.
— Думаешь, для него? — хмыкнула первая. — Он стал другим после… той весны. Как будто кусок его вырезали. Ни в отборах, ни в смотрах, даже на Совет не заявлялся.
— И всё равно… — вторая мечтательно выдохнула. — Он же настоящий альфа. Холодный, да. Закрытый. Но такой, что от одного взгляда мурашки по коже.
Их голоса постепенно затихли, шаги удалились по коридору.
Ана всё ещё сидела неподвижно, чувствуя, как дыхание стало неглубоким. Пустой архивный зал, пропахший старой бумагой, показался вдруг тесным.
Когда стрелки часов перевалили за шесть, и пальцы Аны начали неметь от документов, дверь в архив открылась. Вошёл Таррен.
— Всё, — коротко сказал он. — На сегодня достаточно.
Она поднялась, отложив папки.
— Ты пришёл за мной?
— Да. Здесь тебе лучше не ходить одной.
Когда они вернулись в жилой корпус, в воздухе уже витал запах тушёного мяса и свежей выпечки. Ана не думала, что голодна, но как только вошла в столовую, желудок предательски сжался.
Таррен молча поставил перед ней поднос с едой.
— Поешь. Ты не притрагивалась ни к чему весь день.
Она хотела было возразить, но передумала. Просто взяла ложку. Горячая похлёбка с дичью, хлеб, медовая паста. Всё было просто, вкусно, по-домашнему.
Он сел напротив. Не ел, только смотрел.
— Ты уже поел? — спросила Ана, не поднимая глаз.
— Да.
Она ела молча. Только звуки ложки, да редкие шаги по коридору. Этот ужин был странным, неуютным, но одновременно самым спокойным моментом за весь день.
Когда она закончила, Таррен проводил её.
— Это твоя комната, — он открыл дверь. — Моя находится напротив.
Ана прошла внутрь. Обстановка была уютная. Но знание, что Таррен в соседней комнате, несло с собой странное ощущение… ловушки. Или безопасности. Её зверь еще не решил.
Когда он повернулся уходить, Ана заговорила:
— Что такое отбор?
Волк обернулся, на мгновение удивлённо встретившись с её взглядом.
— Это событие, — сказал он, — когда альфа выбирает свою пару.
— Ты когда-нибудь был на таком?
Молчание. Затем, почти не слышно:
— Хотел. Один раз.
— Почему не пошёл?
Волк замер. Линия челюсти напряглась.
— Ты задаёшь слишком много вопросов, — произнёс он глухо, сделав шаг в сторону своей комнаты.
— А можно я тоже пойду на отбор? — внезапно сказала Ана ему в спину. — Просто… посмотреть, как это происходит.
Он остановился. Несколько секунд стоял, не двигаясь. Затем развернулся. Взгляд был тяжёлым, изучающим. Но в нём уже не было прежнего холода.
— Хорошо, — произнёс он. — Я могу это устроить.
И, не сказав больше ни слова, скрылся за дверью своей комнаты.
Отбор
Ана работала в архиве уже третий день. Под надзором Таррена.
Каждое утро он встречал её у дверей комнаты. Не говорил лишнего, просто шёл рядом, с чуть сдержанным запахом раздражения и чего-то более глубокого, что она старалась не расшифровывать. Иногда он открывал ей двери, иногда просто кивал на вход. И всегда ждал у выхода, когда наступал вечер.
Сначала это злило. Потом стало частью распорядка. Она даже почти перестала обращать внимание на то, как его шаги отзываются эхом позади, как взгляд скользит по ней, будто проверяя, не исчезнет ли она между полками. Только иногда ловила его отражение в тёмном стекле витрин — стоял, будто тень, и всегда смотрел прямо на неё.
Архив оказался огромным, пыльным и почти безжизненным. Бумаги, папки, досье. Её задачей было систематизировать сваленные в ящиках документы: старые договоры между стаями, протоколы заседаний, записи об отборах, даже личные письма вождей. Бумага шуршала, трещала, пахла плесенью, чернилами и временем. В воздухе витала вековая тишина, нарушаемая только шелестом страниц и иногда — тяжёлым шагом Таррена у входа.
Работа выматывала. Уже на второй день пальцы у неё были исцарапаны бумагой, спина ныла, а волосы постоянно выбивались из хвоста. Ей выдали письменный стол, коробку закладок и бесконечную кипу задач. Ана терпеливо разбирала всё, создавая собственную систему, аккуратно проставляя даты, коды, инициалы. Иногда она говорила себе, что это даже лучше, чем сидеть под чужими взглядами в Академии — здесь было тихо. Безопасно. Почти.
Таррен пару раз заходил, стоял молча у двери, наблюдая, как она работает. Ни одного замечания. Только пристальный, хищный взгляд, от которого хотелось спрятаться между папок. В нём было что-то непонятное, упрямое, затаённое — будто он боролся сам с собой.