— Не испытывай меня, — прпрошил он, почти на грани срыва.
Молчание снова заполнило пространство. Только дыхание — её, его, общее. Только кровь в висках, как барабаны на грани битвы. Её пальцы задрожали, но взгляд оставался твёрдым. Она не отводила глаз.
— Тогда перестань винить в этом меня, — сказала она. — Я не просила быть в твоей жизни.
Он отступил. Резко, словно получил удар.
Когда волк вышел, она не двигалась с места ещё долго. Пальцы были холодными, а сердце стучало слишком быстро.
После того Таррен словно исчез. Ни в коридорах, ни в залах, ни даже в отражениях — как будто его просто не существовало. Ана позволила себе почти поверить, что всё затихло. Что он оставил её в покое. Что буря ушла, оставив после себя только влажные стены и тяжёлое небо.
Но она ошиблась.
— Ты опоздала, — сказал он спокойно, без интонации, как только она подошла к нему утром со стаканом кофе.
— Я пришла на пять минут раньше.
Он даже не взглянул в её сторону. Просто развернулся и пошёл, и она, после короткой паузы, последовала за ним.
— Возьми, — бросил он спустя минуту, протягивая тяжёлую кожаную сумку. — С ней неудобно.
Она взяла. Без слов.
Они шли по Академии, как по маршруту без объяснений. Архив. Лаборатория. Как будто у него в голове был план, который она не имела права знать. Только короткие команды:
— Жди здесь.
— Не открывай дверь.
— Найди папку за третий квартал. Нет, не эту.
— Быстрее.
Она слушалась. И молчала. И злилась. Эта злость жила внутри, как тёплая плёнка под кожей, неяркая, но постоянная.
После полудня он снова отправил её за кофе.
— Горький. Без сахара. Но не крепкий. И не горячий. Просто тёплый. Но не как вода, — проговорил он, не оборачиваясь.
Она принесла. Он отпил, поморщился.
— Сладкий. Ты что, положила сахар?
— Нет, — отозвалась она, сдерживая раздражение.
— Принеси другой.
Она вернулась. Подала. Он попробовал.
— Слишком крепкий. Сходи ещё раз. Постарайся хоть на этот раз.
Ана принесла третий стакан.
— Уже не надо, — бросил он. — Я передумал.
Махнул рукой и тут же отправил её в подвал искать какие-то свитки по внешнему периметру. Пыльные документы, запах плесени, затхлый воздух, скользящие капли на потолке и ощущение, что она исчезла где-то в черновиках чужой воли.
Когда она вернулась, он даже не посмотрел на неё.
Она села на скамью, выдохнула. Голова гудела. Плечи ныли от сумки. Но самое обидное было не в этом. Она чувствовала себя как слуга, что-то между мебелью и вещью.
Таррен направился в главный корпус, она встала и пошла за ним.
— Ты злишься? — вдруг спросил он, когда они шли по дорожке через сад. Голос был ровным, но в нём что-то дрогнуло.
Она даже не сразу поняла, что это обращено к ней.
— Нет, — сказала она. И не солгала. Ей было не до злости. Она просто устала.
Он усмехнулся, коротко.
— А должна бы. Томас, наверное, уже устроил бы сцену.
— Я не Томас.
Он остановился. Внезапно. Резко.
— Почему ты молчишь? Почему позволяешь обращаться с собой вот так?
Она тоже остановилась. Его взгляд пронзал, требовал ответа. В нём не было сожаления. Ни капли вины. Только злость. Только вопрос, будто её молчание было самым страшным его обвинением.
— Потому что жду, когда ты устанешь, — спокойно произнесла она. — И отстанешь.
— Не дождёшься.
— Тогда, может, ты скажешь, зачем я тебе? Почему ты издеваешься надо мной?
Он ничего не ответил. Только развернулся и пошёл вперёд, быстро, жёстко, будто рассекал воздух плечами.
Ана осталась на месте. Не двинулась. Не сделала привычный шаг следом.
— Таррен, — окликнула она.
Он остановился. Не обернулся, но замер.
— Я не буду больше выполнять твои капризы. Ни сумки. Ни кофе. Ни твои игры.
Ветер качнул её волосы. Тишина была ощутимой. Он развернулся, посмотрел на неё.
— Это бунт?
— Да, — тихо, но твёрдо сказала она. — Будем считать, что расплатилась за долг. Я больше не твоя зайка.
Она развернулась и пошла в другую сторону. Не оглядываясь.
Блокаторы на исходе
Всё началось с обычного, казалось бы, вечера. В комнате было тихо. Ана сидела на кровати, стараясь не думать о Таррене, о Томасе, о взглядах. Она расстегнула внутренний карман сумки, нащупала флакон с блокатором. Скоро начнется течка, нужно принять дополнительную дозу.
Она аккуратно поставила флакон на тумбочку и встала, собираясь переодеться. И тут хлопнула дверь.
— Подруга! — в комнату влетела Лея, вся раскрасневшаяся, с развеянными волосами и глазами, полными волнения. — Ты слышала? Завтра снимают лекцию по защите с учётом практики, а вместо неё отправляют нас в северный периметр! И...
Её рюкзак задел край тумбочки.
— Подожди, аккуратно... — начала Ана, но было поздно.
Флакон разбился. Запах блокатора тут же ударил в нос, горьковатый, немного травяной, будто мокрые корни. Ана замерла, по спине прокатилась ледяная волна. Лея медленно опустила взгляд на лужу на полу.
— Что это было? — спросила белка.
Ана сжалась. Могла бы солгать. Сказать, что это лекарство. Настойка. Что угодно. Но усталость, накопленная, плотная, не оставила сил для лжи.
Она подняла взгляд.
— Это блокаторы, — ответила спокойно.
Лея моргнула.
— Блокаторы?.. — её голос стал тише. — То есть… ты скрываешь свой запах?
— Да.
Повисла пауза.
— Но зачем?
— На то есть причины, — тихо, но твёрдо ответила Ана. Без объяснений. Без оправданий.
Лея больше ничего не спросила. Не надавила. Только смотрела на неё немного иначе, не с подозрением, не с отстранённостью, а с новым уровнем понимания.
Ана встала, собрала осколки и завернула их в бумагу. Потом быстро оделась, перекинула через плечо сумку.
— Куда ты? — спросила белка.
— В город. К травнику. Иначе через несколько дней будет поздно.
Улицы были уже полупустые. Поздний вечер, пахло мокрой древесиной и варёным вином. Ана шла быстро, почти не разбирая дороги. Знала путь наизусть.
Лавка травника находилась в переулке между двумя домами, выкрашенными в выцветший зелёный.
Она толкнула дверь. Колокольчик звякнул.
Внутри пахло сушёным мхом, спиртом и чем-то металлическим. Свет из окна казался тусклым, воздух был тяжёлым. На полках лежали баночки, мешочки, свитки с завязками. За стойкой копошился мужчина лет пятидесяти, с серыми прядями в тёмных волосах.
Ана вошла и сняла капюшон.
— Добрый вечер, — выдохнула она.
Он поднял глаза.
— Ага, — констатировал он, как будто отмечал в журнале. — Почему так поздно?
— Последний флакон с блокатором разбился. Мне нужен новый. Срочно.
— Насколько срочно?
— Дня три, может меньше. Я чувствую, как настойка уже ослабевает. У меня накапливается давление. Зверь нервничает.
— Приближается течка?
Она кивнула.
— Помню вас случай. Формула стабильная, тройная настойка, на шишках огневика, лавандовом концентрате и пепельном корне.
— Да. И мне она нужна сейчас.
Он молча подошёл к полке с журналами, пролистал несколько страниц. Задержался на нужной строке. На лице его появилось напряжение.
— Проблема. В этот цикл я не получил поставку огневика. Без него формула не работает.
— Когда он будет?
— Через неделю. Может быть, шесть дней, если караван из южного Анклава не задержится.
Ана побледнела.
— А заменить нельзя?
— Нет. Не в вашем случае. Профиль тела у вас тонкий, чувствительный. Плохая адаптация к заместителям. Помните, как вы плохо перенесли блокатор с миртовым стабилизатором?
Она кивнула. Слишком хорошо помнила: всю ночь в лихорадке и тошноте.
— Тогда что?
Он немного смягчился в лице.
— Я могу дать вам временный отвар. Не настоящий блокатор, но маскирующий. Его можно принимать внутрь или наносить на пульсовые точки. Он сбивает запах, но не регулирует гормональный фон. Если начнётся течка, он не поможет. Только отсрочит обнаружение запаха на пару часов.
— Я… — Ана сглотнула. — Я чувствую, что всё близко.
— Тогда маскировка это единственное, что у вас есть. Могу дать вам два флакона. Этого хватит на несколько дней, если осторожно расходовать.
Она кивнула.
— Давайте.
Он развернулся, вынул коробочку из шкафа. На столе перед ней оказалось два флакона с мутной зелёной жидкостью, немного гуще воды.
— Не чаще одного раза в день.
Ана взяла пузырьки. Пальцы слегка дрожали.
— Если я не выдержу, и запах выйдет наружу…
— Альфы это почувствуют, — спокойно сказал травник.
В голове Аны всплыли сразу Таррен и Томас.
— Благодарю, — выдохнула она, и голос всё-таки сорвался на последнем слоге.
***
Когда она вернулась в общежитие, Лея уже ждала в коридоре, нервно крутя ключ в пальцах.
— Ну?!
— Неделю, — выдохнула Ана. — Полноценный блокатор будет готов только через неделю. А пока у меня есть два флакона маскировочного. Слабого.
— Их надо пить каждый день?
— Да, — ответила она, устало проходя внутрь.
В комнате они сели друг напротив друга. Лея смотрела на неё открыто, внимательно. Ана молча достала из кармана один из флаконов и поставила на стол.
Глаза Леи, такие ясные, слегка расширились. В них плескалось недоумение.
— Значит… всё это время ты принимала блокаторы?
— Да, — коротко ответила Ана, и её голос прозвучал твёрдо, без колебаний.
— Но… зачем?
Ана провела ладонью по лбу, будто стирая с него невидимую тяжесть.
— Потому что не хочу, чтобы меня узнавали по запаху. Чтобы чувствовали… как объект. Как вещь, которую можно взять. Это мой способ быть незаметной. Скрытой. Свободной.
— Свободной от кого? — тихо спросила белка, сжимая пальцы.
Ана вздохнула, её губы едва заметно дрогнули.
— От всех. От альф. От взглядов, от системы, где один только запах решает, кем ты будешь. Где ты — это не ты, а твоя химия, твоя роль, навязанная природой.