Трибуны были переполнены. Каменные ступени, ведущие к арене, гудели от голосов. Воздух дрожал от рёва, кличей, запаха возбуждения. В каждом взгляде — голод. В каждом движении — напряжение. Желание победить, взять своё, обладать.
Ана сидела на почётном балконе. Её локти покоились на резном парапете, пальцы сжимали прохладный камень, будто только это позволяло удержать равновесие внутри. Волосы заплетены в тугую косу, и лишь одна тёмно-синяя повязанная лента спадала на плечо. Она сделала её сама, когда не могла уснуть ночью. Протянутая крошечная надежда — и знак. Она помнила отбор. Помнила традиции волков.
Однажды её отец произнёс: "Принцесса принадлежит победителю. Таков закон зверя." И тогда она думала, что сердце у неё вырвется от ужаса. Но теперь всё было иначе.
Таррен появился внезапно. Встал в строй, как будто был там всегда. На нём была простая серая туника с гербом своей стаи. Он не улыбался. Не смотрел по сторонам. Но его появление, будто вихрь, пронеслось по трибунам. Вздохи. Перешёптывания. Его узнали.
Состязания начались под рев трибун. Один поединок сменялся другим. Мускулы, удары, рычание. Пыль поднималась клубами, тела сталкивались с глухим хрустом. Некоторые соперники превращались в зверей, другие сражались в теле человека, но с хищным безумием в глазах. Каждый бой был искусством, инстинктом, в который вплеталась ярость.
Таррен шёл вперёд. Уверенно. Без демонстративной жестокости, но с силой, от которой замолкала толпа. Его движения были выверены, точны, словно он знал наперёд, куда ударит враг. Он никого не добивал — просто побеждал, подчёркивая власть не яростью, а контролем. Именно это заставляло других альф отворачиваться, не выдерживая взгляда.
Когда на арене остался последний соперник — наследник гепардов, высокий, с ловким телом и глазами, полными презрения, — вся трибуна встала. Финал. Решающее столкновение.
Они дрались долго. Земля дрожала под их прыжками. Взрывы пыли, быстрые, режущие удары когтей. Кошачий рык сливался с волчьим. Ана не могла дышать. Её ладони были мокрыми. Она чувствовала, как её зверь внутри будто выбивается наружу, взывая к нему, моля — не упади.
Гепард оказался быстрым и ловким. Но Таррен был не просто силой. Он был выдержкой. Терпением. Жесткой волей. Последний бросок — резкий, сильный, как удар грома — сбил гепарда с ног. Он остался лежать, грудь вздымалась. Но не поднялся. И тогда стража бросилась на арену — остановить бой.
Медленно, молча, Таррен выпрямился. Лицо в крови, плечи в ссадинах. Он смотрел вперёд, но не на старейшин, не на трибуны.
На неё.
Он снял с руки серую ленту. Та была испачкана пылью и кровью. Символ боя. Символ его пути. Он держал её в ладони, пока поднимал взгляд.
Ана встала. Она больше не думала. Тело двигалось само. Она развязала синюю ленту из своей косы, и побежала вниз. По ступеням, к нему.
Мир исчезал с каждым её шагом. Осталась только арена, он, его глаза, его зверь, что стоял внутри — не рыча, не рвущийся, а ждущий. Их дыхание было единым. Сердца били с одинаковым ритмом. Боль, одиночество, страх — всё исчезло.
Он протянул руку. Она повязала на неё свою ленту. И в этот миг по телу пробежал ток — не магия, не волшебство, а сила чего-то древнего. Узнавание. Принадлежность.
А затем она взяла его — грубую, плотную, пахнущую потом и боем — и завязала у себя на шее. Как ожерелье. Как метку.
И тогда он медленно склонился к ней. Осторожно, как будто боялся разрушить хрупкость этого момента. Их губы встретились. В молчаливом: "Я твой. И всегда был."
Поцелуй длился вечность. Толпа взревела. В восторге. Даже старейшины поднялись со своих мест. Но для них двоих весь шум был только отдалённым гулом.
И тогда вперед шагнул её отец. Одетый в чёрное, высокий, с лицом, словно высеченным из мрамора:
— Таррен Тарг. Ты победил. Ты доказал силу. Не могу отвергнуть волю крови. Принцесса — твоя. Но раз брак будет политическим, наше королевство требует уступки. Земли за Речной Гранью — пантеры получит их. В знак доверия. В знак союза.
— Я принимаю, — произнёс Таррен. — Но не ради политики. Ради неё.
Король долго молчал. Его взгляд скользил с Таррена на Ану и обратно. А потом произнёс:
— Да будет так. Союз утверждён. Восточные земли — в обмен на этот брак.
Таррен кивнул и отвернулся к Ане.
— Я люблю тебя.
Она приподнялась на носочках и уткнулась лбом в его плечо, сдерживая улыбку.
— А я тебя обожаю. Ты лучший.
Он рассмеялся и притянул её ближе, с той нежностью, на которую только влюблённый альфа может быть способен.
— Как думаешь, на что будет похожа наша жизнь?
— На вулкан, — без колебаний ответил он. — Ты у меня непредсказуемая. Сначала рычишь, потом целуешь, потом снова рычишь.
— Значит, ты с ума по мне сошёл?
— Безнадёжно, — выдохнул он и снова поцеловал её.
Но она вдруг отпрянула:
— Подожди. А на кого будут похожи наши дети?
Он моргнул, а потом улыбнулся шире:
— По закону крови дети всегда похожи на отца.
— Значит, наш ребёнок будет волчонком? — прошептала она.
— Да. Самым красивым и упрямым волчонком на всём юге. И он будет рычать так же, как его мама.
Она рассмеялась и снова прижалась к нему.
— А жить мы где будем?
— В стае волков. Конечно. Ты — пара будущего вождя.
— Но я пантера.
— Моя пантера, — прошептал он.
И они поцеловались. На этот раз — медленно, без спешки. Как целуются те, кто знает: всё самое трудное — позади. А впереди... просто жизнь. Их жизнь.
Вулкан. С рычанием. И смехом. С когтями, поцелуями — и самыми красивыми волчатами в этом мире.
Конец