Лес казался бесконечным. Он бежал, петляя между деревьями, не заметил, как земля ушла из-под ног, как один из корней раздвинулся под тяжестью тела, и — оступился. Камень сдвинулся, земля обрушилась. Он упал. Визг вырвался из глотки, высокий, детский, беззащитный.
Боль пронзила ногу, резкая, будто туда воткнули нож. Он попытался встать, но не смог. В глазах потемнело от боли. Прошёл час. Или два. Может, целая вечность. Он не знал. Только помнил, как глаза щипало от слёз, как туман застилал всё, как он дрожал, и как мир вокруг стал слишком тихим, будто готовился закрыться над ним навсегда.
И вдруг — хрустнула ветка.
— Ты ранен?
Голос бы тёплым, живым, мягким, словно свет в темноте. Он поднял голову.
Перед ним стояла девочка. Его ровесница. В тонком платье. Без страха. Без презрения. Просто с тем особенным выражением лица, которое бывает у тех, кто действительно хочет помочь.
Он зарычал — слабо, неуверенно, не потому, что хотел её испугать, а потому что так легче скрыть, как больно, как страшно.
— Не бойся. Я помогу, — сказала она спокойно, и аккуратно, словно боялась навредить, прикоснулась к его ноге.
Она не дрогнула, не отшатнулась, не отняла руки, даже когда увидела кровь. Разорвала подол своего платья, вытерла рану, перетянула плотно, как будто умела делать это, как будто забота была её вторым дыханием.
— Вот так. Потерпи, — шептала она.
Он смотрел на неё, не моргая, не дыша. Никто никогда не был с ним так нежен.
Когда она закончила, она подставила плечо, маленькое, хрупкое, но твёрдое, и сказала:
— Пойдём, доведу тебя до границы. Там твои, я слышала их крики.
Он шёл, хромая, тяжело, но шаг за шагом, и чувствовал тепло её тела, руку на своей спине — и это тепло казалось единственным, что ещё держит его в реальности.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Он не ответил. Просто смотрел. Не потому, что не хотел. Потому что не знал, как.
— Значит, ты — мой волчонок. Раз не хочешь говорить, буду звать тебя так. Волчонок.
Когда граница замаячила в дымке и в воздухе начали витать запахи его стаи, он произнёс:
— Спасибо.
Она улыбнулась. Легко. По-настоящему.
— Это чтобы тебе , чтобы не было грустно. Держи, — сказала она, и, не колеблясь, сняла с шеи кулон.
Внутри янтаря, запаянного в прозрачную каплю, мерцал крохотный цветок. Он светился, будто был жив.
Он взял. Хотел сказать что-то. Но когда поднял глаза, её уже не было. Девочка исчезла в лесу, растворившись, будто никогда и не существовала.
Прошли годы.
Вот ему шестнадцать. Юный альфа. Тренированный. Сдержанный. Осторожный. Он встретил Элизу — волчицу из соседнего клана, дерзкую, уверенную, с огнём в голосе и шрамом над бровью. Она сразу захотела быть рядом. Проявляла инициативу, флиртовала, бросала вызовы. Сначала, он злился, потом привык.
Они тренировались вместе, смеялись. И однажды, во время ночной прогулки, волчица спросила:
— У тебя кто-то был раньше? Или что-то, о чём ты до сих пор помнишь?
Он не сразу ответил. А потом, как будто из глубины, неловко, рассказал. Про лес. Про рану. Про девочку.
Это была я, — Элиза взяла его за руку.
— Ты подарила мне кулон?
— Да. — Она подошла ближе и поцеловала его.
Он не оттолкнул. Поверил, что это — судьба.
С ней он прошёл свой первый гон. Позволил инстинктам взять над собой верх. Доверился.
А потом…
Потом был обвал. На северном склоне. Камни, крики, земля.
Элиза погибла.
Кулон остался. Он хранил его как память. Как оберег. С тех пор он никого не подпускал близко. Никого не впускал за внутреннюю черту.
Таррен вздрогнул, словно вернулся с далёкого берега.
Ночь стояла за окном. Лунный свет медленно растекался по полу. Он сидел всё там же, как будто время не двигалось вовсе. На столе лежал кулон. Тот самый. Янтарный. Цветок внутри всё ещё светился. Несмотря на годы. Несмотря на смерть.
Он протянул руку. Пальцы коснулись гладкой поверхности. В голове снова вспыхнул образ — та самая девочка, светлая, простая, держащая его, зовущая волчонком.
Он закрыл глаза и выдохнул. Долго. Глубоко. Словно пытался выдохнуть из себя всю боль, которую даже не осознавал.
Но она оставалась. Там же. В груди.
Тайна рода
Сегодня суббота, а значит полно свободного времени. Ана проснулась в десять, но не торопилась вставать. Лежала в постели, уставившись в потолок, позволяя телу впитывать тепло постели, прежде чем снова нырнуть в холодный воздух комнаты.
Мысли текли лениво, но упрямо возвращались к библиотеке. Только там она могла чувствовать себя живой. Только там Таррен никогда не появлялся, а значит, там она могла дышать свободно. Почти свободно.
Наконец она встала, подошла к окну. За стеклом было серое утро, хмурое и безразличное. Деревья на внутреннем дворе казались вырезанными из тусклого железа, а небо висело низко, словно готовое опуститься прямо на купола Академии. Этот холодный, равнодушный пейзаж странным образом напоминал ей о доме. Не о его стенах или запахах, а о тяжёлом чувстве, липком, как старая печаль.
Быстро оделась в простую чёрную рубашку и джинсы. Волосы стянула в низкий хвост, но не для красоты, а чтобы ничто не мешало. Вышла из комнаты и направилась в столовую.
Там было почти пусто. Несколько студентов с похмельным видом ковырялись в каше. Ана взяла овсянку, сухой тост и стакан воды. Ни вкуса, ни желания. Она поела быстро, механически, и вышла во двор.
Прогулка была скорее ритуалом. Она сделала пару кругов по выложенной камнем дорожке, стараясь выровнять дыхание. Утренний холод пробирал сквозь ткань рубашки, но именно он помогал ей собраться.
И только потом к цели.
К библиотеке.
Свет в библиотеке был приглушённым. Он лился сверху, сквозь витражи, окрашивая полы в янтарные и бордовые оттенки. Здесь всегда было немного прохладно, чуть пыльно и невероятно спокойно.
Ана скользила между рядами, словно тень. Здесь, в лабиринте знаний, она чувствовала себя почти в безопасности.
Сегодня ей хотелось найти книгу по истории древних кланов. Она нашла нужный раздел «История династий. До разделения» . Толстые тома, аккуратно выстроенные в ряд, молчали, как часовые. Перебирая книги одну за другой, она вдруг заметила старую, потрёпанную, с чёрной кожаной обложкой. Ни названия, ни маркировки. Запретная или просто забытая?
Она почти прошла мимо.
Почти.
Но что-то внутри неё дрогнуло. Внутренний зверь напрягся. Почуял знакомое. Родное. Кровное.
Ана осторожно вытянула книгу и открыла наугад.
«Род Тэ’Нар. Черные пантеры. Королевская кровь. Лунные клыки. Генетическая память. Пантеры с чистым происхождением. Три альфы в каждом поколении. Омеги рождались только при знаке двойной луны...»
Она читала, не замечая, как текло время. Страницы хранили её прошлое и, возможно, будущее.
«Коронация наследницы пантер возможна лишь после года испытаний. Согласно традиции Тэ’Нар, принцесса должна доказать силу без статуса. Без титула. Без имени.»
Она медленно провела пальцем по строке. Это было про неё. Про сделку с отцом. Про тайну, которую она пронесла в Академию.
Но следующая страница заставила её похолодеть.
«...редкий ген подавления звериного запаха проявляется у наследников крови только в крайних случаях. Однако сильные альфы способны уловить истинную сущность, даже если омега принимает блокаторы»
— Вот чёрт… — прошептала она.
Если Таррен унюхает. Если укусит.
Нет. Она не может допустить ошибки.
Ана резко захлопнула книгу и повернулась, чтобы вернуть её на место, но столкнулась взглядом с библиотекарем.
Женщина стояла неподвижно. Глаза её были странными, как у ночной птицы. Она кивнула на книгу.
— Не каждая омега может читать летописи альф. Особенно те, что касаются королевской крови.
Ана напряглась. Пальцы крепче сжали корешок. Сердце стучало громко.
— Я не знала. Искала упоминание о волках.
Библиотекарь сделала шаг ближе, но не угрожающе. Напротив, почти ласково. На её губах появилась полуулыбка.
— О, я в этом не сомневаюсь. Но не все зайцы трусливые, некоторые с клыками.
Тишина повисла между ними, как паутина.
— Храни свою тайну, дитя, — добавила библиотекарь. — Но помни, что книги здесь всё видят. И иногда шепчут другим.
Ана молча кивнула. Потом быстро ушла, книга всё ещё жгла ей пальцы, даже когда она вернула её на полку.
И лишь на выходе она заметила, что витражи в библиотеке больше не отбрасывали янтарный свет.
Тени стали глубже.
Леопард
Ана стояла у фонтана во внутреннем дворе Академии, аккуратно размешивая кофе в бумажном стаканчике. Было раннее утро, то хрупкое, зыбкое время, когда мир ещё не успел расправить плечи, Солнце начинало пробиваться сквозь рваные облака, касаясь каменных плит мягкими лучами.
Она глубоко вдохнула. Просто воздух. Чистый. Свободный. Пока.
До начала дежурства еще есть время. Её надсмотрщик, Таррен, вероятно, спал или готовился к тренировке, не подозревая, что его «зайка» украла для себя это крошечное утро.
На скамейках вокруг уже собирались студенты. Кто-то ел, кто-то листал планшеты, обсуждал расписание, а кто-то сплетничал про альф.
Ана не слушала. Её отточенное с детства чутьё просто отсеивало ненужный шум. Сейчас ей были нужно только это время, без его запаха, без резких движений, без его взгляда. Без давления,как будто кто-то невидимый держит её за затылок, легко, лениво, но постоянно. Она пила кофе и представляла, как легко это ощущение можно было бы сбросить, но тогда она раскроет себя.
— Прекрасное утро, не так ли, зайка? — неожиданно прозвучад голос, низкий, с ленивой хрипотцой, почти мурлыкающий, и при этом пронизывающий.
Ана вздрогнула. Мышцы инстинктивно напряглись, пальцы чуть сжали стакан. Она медленно обернулась, контролируя дыхание.