доль своего поля, решив обойти его кругом. Оно было не очень большим, ходить по нему кругами было неинтересно, но идти в лес мне почему-то не хотелось.
Что бы мне еще обдумать? Еще раз рассортировать врагов по группировкам? Уже рассортировали, но это ничего не дало. Может, неправильно рассортировали? A-а, не все ли равно…
До сих пор непонятно, что думать о Защитнике Мише. Он искал ключ, искал в доме. Нашел. Нашел и увез.
Наверное, у него был план моего дома. Значит, прятал клад не он. Не его группировка.
А если прятал он, то есть не он, конечно, а его друзья? Зачем ему, интересно, ключ без ящика? Чтобы другие ключ не нашли? Или он думал, что ящик с помойки — это «тот» ящик? Или он идиот. Или я идиотка.
Я вытащила из кармана украденный план моего дома и в который раз стала его рассматривать. Что-то в нем было неправильно, хотя и комнаты были похожими, и дверь на месте, и окна, и стол у окна, если эта круглая штука — стол… Но вот крест стоял не там. Не на той стене. И дверь вроде бы немного не там…
«Ну думай же, думай! — в сердцах приказала я себе. — Чем занята твоя голова?!»
Может, это ложный план? Ведь был же ложный ящик!
Отчаявшись придумать что-нибудь дельное, я пошла к дому, подняв по дороге перчатки. Я решила вернуться к началу — к письму. Надо было восстановить всю картину!
Дома, достав ксерокопию письма, я бросила ее на стол. На столе не хватало еды. Тогда был вечер, я ужинала, а сейчас что делать? Надо ли повторять все в точности так, как было?
Мне не хотелось ждать до вечера, поэтому я сварила кофе и с чашкой в руке взяла письмо.
«Если тебе дорога жизнь, — прочитала я и отхлебнула кофе, — готовь пятьсот долларов».
Я снисходительно улыбнулась. Могли бы попросить и больше!
«В субботу, тринадцатого июля, ты должна отвезти деньги в Москву на электричке». Деньги? На электричке?! Ну-ну… А если не повезу?!
«Тебя будут ждать на вокзале». А почему «на ты»? Что за вульгарность?!
«И чтобы без фокусов, иначе…» Интересно, без каких это фокусов?! И что иначе?.. Прошло уже почти два месяца! Может, я что-то не так поняла?!
В четверг утром я снова отправилась на поле.
Ирина с Викой были в Москве. Мите не до меня. Придется думать самостоятельно.
Я принесла с собой вилы, воткнула их в землю и опять побрела вокруг поля. Защитник искал ключ — Защитник враг! Далее… Милиция искала… стоп! Милиция до сих пор ищет, знает, что искать, но не знает где. Ищет по плану, Брюнет с ним вокруг дома ходил. Ходил вокруг дома… ходил вокруг… Стоп! Почему вокруг? Если это план дома, должен был ходить внутри. Значит… Значит, это не план дома?
Я достала план и уткнулась в него. Если это не план дома, то план чего? Нет, это план дома. Тогда это план не моего дома. Но ищут-то у меня, значит, — это план моего дома. Но это не… Спокойно, дорогая, спокойно! Смотри внимательно!
Если это не стена дома, то что? То это канава, забор, изгородь… Изгородь! Это моя зеленая изгородь! Ура!!! Это план моего участка!
Я стала сравнивать план на листке с тем, что было у меня перед глазами. Вот эта линия — это не стена между комнатой и кухней, это дорожка к моему крыльцу. Это — длинная клубничная грядка! Это — не окно вовсе. Здесь кончается изгородь и начинаются яблони. Все в точности совпадает! Надо срочно поделиться с кем-нибудь моим открытием!
Я взвизгнула от восторга, схватила вилы и вдруг увидела Вику. Она торопливо шла ко мне от изгороди. Я воткнула вилы обратно в землю и поспешила ей навстречу.
— Послушай, я такое придумала! — закричала я метров за десять до Вики. — Только что догадалась!
— Что я знаю! — закричала она одновременно со мной. — Там такое было! Я взяла два отгула, чтобы срочно к тебе приехать!
— Подожди, я сейчас тебе расскажу! — завопила я, подойдя к Вике почти вплотную.
— Что ты кричишь! — недовольно проорала она мне в ухо. — Слушай меня, я специально приехала. Меня на допрос вызывали!
— Я про план знаю! — продолжала я не намного тише, но тут до моего сознания дошло слово «допрос». — Повтори, что ты сказала? Куда тебя вызывали?
— А ты что сказала?
— Я? Я — план, — я достала из кармана листочек с планом и помахала им перед ее носом.
— А я — Защитник Миша. Нет, я Защитника Мишу… Нет, я о Защитнике Мише…
— Замолчи немедленно, — потребовала я. — Замолчи и послушай!..
— Я не могу слушать, — затараторила Вика. — Я в шесть утра из дома уехала, к тебе торопилась…
— Да замолчи ты наконец! — оборвала ее я и вдруг сообразила, что на самом-то деле хочу, чтобы она продолжала говорить. — Я тебе свою очередь уступаю, рассказывай!
Выяснилось, что Вику вызывали не на допрос, а на опознание. Обнаружили труп Миши; Вика его благополучно опознала, а заодно у кого-то узнала, что у Миши в кармане был план, который потом перекочевал в карман милиции. Это тот самый план дома.
— План участка, — поправила я ее.
— Чего? — с недоумением переспросила подруга.
— Ну, это не план дома, это план моего участка. Смотри: вот изгородь, это грядки, это дорожка к дому, эта штука — не кухня, это мой дом, а этот круглый стол — это не стол, — я перевернула план так, чтобы совпали стороны света, — не стол, а… а вон то дерево, на котором я в засаде сидела!
— А крест этот?
— Сейчас посмотрим… Это тут на лужайке, перед сливами. Странно. Там ничего нет, только ровный газон. К тому же все ищут в доме, даже милиция! Что-то я перестала понимать… Надо сделать перерыв. На обед.
Во время обеда мы с Викой слегка успокоились, хотя кусок в горло не лез: мы с трудом съели одну тарелку вареной картошки на двоих.
— Пойдем, прогуляемся, — предложила я после еды. — Ты бинокль привезла?
— Нет.
— Почему?
— А надо было? — удивилась Вика. — Ты не говорила.
— Наверное, я что-то перепутала, — вздохнула я. — Ладно, не пойдем гулять, на крыльце посидим. Ты там, в Москве, Брюнета не видела? — спросила я совершенно спокойно.
— Нет, не видела, — ответила Вика и пристально посмотрела на меня. — Знаешь, тебе это все, определенно, пошло на пользу, ты стала такой… уверенной в себе, понимаешь? Знающей себе цену.
— Что ты сказала? — задумчиво переспросила я. — Повтори еще раз, мне это что-то напомнило.
— Ну, я тебя похвалила… — протянула она.
— Похвали еще! — потребовала я. — Может, я соображу, в чем дело.
— Ну, ты изменилась…
— Не то!
— Стала более уверенной в себе…
— Уверенной, — пробормотала я. — Неуверенной. У-ве-рен-ной, не-у-ве-рен-ной…
Я вдруг представила Гамму на лужайке, на том самом газоне рядом со сливами. Гаммины заискивающие глаза, неуверенная поза, дрожащий хвост…
— Гамма! — воскликнула я.
— Где? — удивилась Вика и покрутила головой, пытаясь отыскать мою собаку. — Где, в доме? Или на плане?
— Нет, не Гамма! Лужайка! Собака на лужайке!
— Что-что?
— Лужайка — собака. Собака — лужайка. Лужайка! Газон!!!
Вика непонимающе захлопала ресницами и снова стала озираться по сторонам.
— Остановись, — повернулась она ко мне. — Остановись и повтори!
Я попыталась объяснить еще раз:
— Ну, та собака, милицейская собака, она бежала к этой лужайке, а на лужайке — крест. Все думали, что она бежала к Гамме, а она — к кресту. Крест не там, а на плане, — на всякий случай уточнила я, заметив, что Вика повернула голову и посмотрела на лужайку.
— А там что? Почему там крест? Может быть, там труп закопали? — предположила Вика. — Закопали, а собака его учуяла… Как ты думаешь, чей это может быть труп? Одноклассника нашли, Кролика нашли, Мишу нашли. Чудака милиция арестовала. Тут больше никто не пропадал?
— Не пропадал, кажется… Может, в Москве кто-нибудь пропал? И когда его успели закопать?! Только трупа мне в земле рядом с домом не хватало!! — в отчаянии воскликнула я. Эта Викина гипотеза мне совершенно не понравилась.
— Не отвлекайся. Лучше скажи, что сама об этом думаешь. О том, почему там крест.
— Потому что… не знаю — почему! У меня уже голова болит! А у тебя?
— И у меня болит.
— По-моему, нужно идти спать.
— Ты что, еще светло! — недовольно возразила мне Вика. — И вообще, твои проблемы мне спать мешают, я от них отделаться не могу.
— Закрой глаза и досчитай до тысячи, лучше по-английски, — посоветовала я.
Утром мы обе выглядели намного лучше, да и чувствовали себя неплохо, несмотря на то, что встретились у двери на кухню в пятнадцать минут шестого. Еще не рассвело.
— Кофе? — спросила я подругу.
Она кивнула и села в комнате за стол у окна, поскольку на кухне, кроме плиты, помещался только один человек. Дверь на кухню осталась открытой.
— Знаешь, я полночи не могла заснуть, вертелась с боку на бок, — поведала моей спине Вика.
— Я тоже плохо спала, — ответила я, включая газ. — Зато у меня есть идея.
— И у меня есть. У тебя какая?
— Доставай чашки. Идея — об однокласснике.
— А у меня о собаке. Куда ты дела сахарницу?
— А что, ее нет на полке? — удивилась я. — Не может быть! A-а, вот же она, на плите. Так что за идея?
— Сначала кофе.
Разлив кофе по чашкам, я положила на стол привезенный Викой хлеб, достала из холодильника сыр и принялась его резать.
— Что ты думаешь о собаке? — начала Вика, положив в рот кусочек сыра.
— О Гамме? Или о милицейском кобеле?
— О милицейской собаке. Пей кофе, а то остынет. Я сама сыр порежу.
— Я этого кобеля хорошо помню, — не задумываясь, ответила я. — Он был противным, бесчувственным негодяем. Он внушил Гамме мысль о ее сексуальной неполноценности…
— Юль, ты чего?! Это же собака! — укоризненно посмотрев на меня, произнесла Вика. — С чем у тебя ассоциируется собака?
— Собака — следы…
— Чьи следы? Следы чего? Ну? Соображай! Для чего нужна собака?
— Для чего? — переспросила я и, подумав несколько секунд, умоляюще посмотрела на подругу.
— Не скажу! Сама думай! Зачем твой дом просвечивали, что искали? Для чего собака?