А затем, самонадеянный и высокомерный, явится второй претендент на ее руку, то есть лапу, и устроит гнусную сцену…
В этот момент я проснулась — оттого что солнечный луч, контрабандой проникший сквозь занавеску, впился мне в глаз. Потом я какое-то время вертелась в постели, надеясь, что скрип старой кровати разбудит Вику, но тщетно: она крепко спала.
Этой ночью мне опять снились кошки. Я уже знала про них достаточно много: например, что черного, важного господина средних лет кормили сырой рыбой, а серый романтически настроенный юноша любил жареную курицу; но вот определить, где происходила наша встреча, мне никак не удавалось.
Сирень, смородина и дуб, забор и канава — где же это?.. Не у Вики, нет, у Вики сирень не росла; это было где-то в другом месте.
Наконец моя подруга открыла глаза.
— Что мне снилось!.. — мечтательно улыбнулась она, сладко потянувшись. — Потом расскажу, после завтрака. А тебе?
— Мне тоже снилось, — откликнулась я и рассказала свой сон. У меня не было причин его скрывать.
— Подожди-ка, — пробормотала Вика. — Кажется, я знаю, где это. У Горы. Пожалуй, мы к нему все же сходим.
Я давно мечтала забраться туда — в заброшенных зарослях на том участке таилось какое-то особое очарование. До сих пор Вика на мои просьбы не соглашалась, и я, проходя мимо, окидывала эти «джунгли» тоскующим взглядом.
На участке у Горы оказалось совсем не так интересно, как я думала. Таких скучных, однообразных зарослей, как там, не найти даже в старой лесной чаще.
Все заросло одичавшими кустами, которые никто не сажал — они сеялись сами, никто не полол, не обрезал ветки, не собирал урожай. Грядок не было, садовые цветы давно повывелись, а почти не дававшая урожая малина ползала по всему участку «под руку» со снытью. Среди лопухов, лохматой полыни и крапивы высотой почти в человеческий рост попадались сиреневые метелки кипрея, обычно растущего на вырубках и вдоль железнодорожного полотна.
Продираясь вслед за Викой сквозь заросли, я споткнулась о валявшийся на земле кусок ажурной чугунной решетки. Рядом догнивала сломанная лопата.
Наконец мы добрались до истощенного куста сирени, который не цвел уже, наверное, лет десять. Через канаву — на соседнем участке — рос дуб.
— Если здесь все выполоть и выкорчевать несколько кустов, то это место действительно будет похоже на то, что я видела во сне, — посмотрев по сторонам, сказала я. — Вот только не понимаю, почему мне это снилось?..
— Ложись! — вдруг зашипела Вика и дернула меня за руку. От неожиданности я шлепнулась на какие-то жесткие сорняки и захлопала ресницами, боясь произнести хоть слово.
— Там, на участке, старый зять, — шепотом пояснила подруга.
— А молодой?
— Не видела!
С участка Горы мы ретировались ползком, стараясь в целях конспирации не задевать боками, спинами и головами ветки кустов.
За три прошедших дня мы почти не продвинулись в расследовании, хотя и обошли еще раз все обворованные дачи. Везде подтвердили, прямо или косвенно, что у них ничего не пропало.
Подробнее всего мы расспросили Аллу Павловну и показали ей наш список вещей. Но и это ничего не дало, все вещи оказались целы.
Вечером к нам заглянул Игорь. Футбол только что начался.
— …именно он на четвертой минуте встречи получил желтую карточку, — увлеченно рассказывал комментатор. — Шведы с мячом, они не торопятся…
Вика коротко доложила о проделанной работе. Игорь улыбнулся ей, и она вся засветилась от счастья. Во всяком случае, мне так показалось. И Наталье, видимо, тоже. Наталья демонстративно надулась.
— …он ошибается с передачей, мог бы и сам ударить, — посетовал комментатор. — Выход один на один! Удар!
Мужчины, бросив все, дружно уткнулись в экран телевизора.
— Кто из них шведы? — полюбопытствовала Вика.
— Шведы в желтом. Бразильцы в синем, — объяснил Владимир Яковлевич. — А судья в красном.
— Очень мне это поможет! — фыркнула Вика, разглядывая экран. — Они там все одинаковые бегают: серо-бело-черные. Вот этот, например, который сбоку стоит, это кто?
— Швед, — сказала я. Все остальные промолчали: футбол, несомненно, важнее всего.
— Почему ты так решила? — удивилась моя подруга. — Ты можешь узнать в этом сером желтый или синий?
— Он блондин, — вполне серьезно пояснила я.
— И что же? — с непонятной мне иронией спросил Игорь, не отрываясь от телевизора.
— А что, Бразилия — страна блондинов? — саркастически поинтересовалась я в ответ.
— Все опасней становятся атаки бразильцев, — объявил комментатор. Мужчины опять сосредоточенно замолчали.
— Давайте пить чай, — предложила Вика. — Как раз чайник закипел. Юль, возьми в буфете чашки.
Я достала чашки, передала их Игорю, а он — Вике, задержав при этом ее руку в своей.
— Мам, я чай пить не буду! — тут же отреагировала на это Наталья.
Чем веселее становилась Вика, тем больше мрачнела ее дочь. И когда Вика, как бы невзначай, положила руки Игорю на плечи, Наталья не выдержала.
— Мам, зачем он сюда ходит?! Футбол больше негде смотреть?! — громко заявила она обиженным тоном. — И нечего наш чай пить!
— Наташа!.. — укоризненно произнесла Вика.
— Ну и что! Я же права! — строптиво бросила в пространство ее дочь, вскочила и убежала с веранды в комнату.
— Ревнючка противная, — тихо сказала мне подруга.
— Идет сорок вторая минута первого тайма, — донеслось из телевизора. — Шведы тянут время. Пока ноль — ноль.
В перерыв Вика с Игорем ушли на улицу; примерно через полчаса моя подруга вернулась — одна.
— Целовались «под забором»? — прошептала я Вике на ухо.
Загадочно улыбнувшись, Вика промолчала.
«Это лошадь, а не огурец, — подумала я. — Как же мы пропустили его в прошлый раз?!»
У меня было ответственное поручение — собрать в парнике огурцы и сделать из них салат к обеду.
В парнике было жарко и влажно — как в парилке, огуречные листья были усыпаны каплями воды, и, когда я тянулась за очередным огурцом, эти капли норовили упасть мне за шиворот.
Наступило воскресенье, вечером на финальный матч «Италия — Бразилия» должен прийти зять, и наше расследование, может быть, сдвинется с мертвой точки… Дело было, конечно, не в нем, а в Вике. Она до его прихода почему-то отказывалась что-либо со мной обсуждать. Впрочем, новых данных все равно не было.
До воскресенья мы ничем не занимались. То есть чем-то, конечно, занимались, но совсем не тем, чем надо.
Наталья целыми днями где-то пропадала. Владимир Яковлевич сидел на крыше и что-то с этой крышей делал.
В пятницу от парника с треском, грохотом и звоном отвалилась состоящая из рам со стеклами стенка и упала на растущие рядом кусты крыжовника, примяв их к земле; часть стекол при этом побилась. Сообща мы смогли поднять упавшую стенку так, чтобы из нее не выскочили рамы, а потом целый день чинили парник.
Я пыталась загорать, но в субботу к нашему дому прицепилась какая-то сизая туча, которая болталась над участками, продвигаясь то с востока на запад, то с запада на восток, и каждый раз на наш дом из нее что-то проливалось. Владимир Яковлевич при этом спускался с крыши, а мы с Викой замучились каждые полчаса снимать и вешать обратно выстиранные полотенца, которые сохли на натянутой между двумя яблонями веревке.
Вика казалась вполне счастливой, я радовалась за подругу. Лишь Наталья была недовольна, но ничего, привыкнет…
Сегодня, почти с самого утра, Вика с нетерпением ждала прихода Игоря. Как, впрочем, и я.
Сорвав огурцы, я вымыла их под краном и пришла на веранду.
Моя подруга возилась с обедом: сначала варила борщ, затем жарила картошку. Выключив газ, она вышла на крыльцо и крикнула, подняв голову вверх:
— Папа, слезай оттуда, обедать будем. Там моей дочери сверху не видно?
Мы уже ели борщ, когда прибежала Наталья. Сев за стол, она молча уткнулась в тарелку.
Вика и Владимир Яковлевич тоже молчали.
Мне стало скучно и я решила организовать дискуссию.
— Я думаю, что мне пора возвращаться в Москву, — сказала я, постаравшись придать своему голосу выражение ленивой безмятежности. — Этот тип к вам не полезет. Замков у вас нет, дом не укреплен, забор скоро развалится, и к тому же вы все время тут.
— А как он об этом узнает?
— А вы все время стучите, кричите, что-то падает… В общем, шуму много.
— Ты считаешь, что он должен ходить тут и слушать?
— Конечно. Он же не на первый попавшийся участок лезет.
— Ему все слышно, — медленно произнес Владимир Яковлевич. — И он все знает… Значит…
— Значит, он живет на наших участках! — сделала вывод Вика.
— И даже в нашей четверти участков, — добавила Наталья.
— Поэтому он все знает, — продолжала Вика. — И про детей за границей, например от Розы; и про то, кто богатый — дом строит или новый забор…
— Ребята, а вдруг это Игорь? — с лукавой улыбкой предположила я.
Я, конечно, всерьез так не думала, но эта мысль показалась мне интересной.
— Да ты! Как ты можешь?! Он тебе не нравится?! — в притворном гневе завопила Вика и попыталась замахнуться на меня полотенцем, как на осу, но не успела — сверху послышался странный шум: что-то, барахтаясь и гремя, скатилось по крыше и плюхнулось в бочку с водой.
В эту бочку во время дождя по желобу стекала с крыши дождевая вода. В сухую погоду бочку наполняли из шланга водопроводной водой, а потом, когда эта вода нагревалась на солнце, использовали ее для полива огорода.
Бросив ложки, мы вчетвером вскочили из-за стола и выбежали на крыльцо.
— Что это было?
— Кажется, что-то белое… Я в окно видела, как оно летело.
— Ванда! — всплеснула руками Вика.
— Ой, мам, Ванда утопилась! — закричала Наталья и первая подбежала к бочке. Мы с Викой бросились за ней.
В бочке на поверхности воды плавала белая пушистая голова.
— Нельзя, чтобы ей в уши вода попала, она оглохнет, — заверещала Наталья, хватая Вику за руки. — Доставай ее скорее, она утонет!