В этот момент Защитник положил руку на мое колено. Я вздрогнула и сильнее нажала на газ. Машина дернулась. Хорошо, что на мне джинсы. Интересно, что ему сказала Вика? Что он мне понравился, а я одинокая, слабая и беззащитная?
Вторую попытку, то есть попытку меня обнять, он сделал, когда я показывала ему свои владения. Что, так сразу и в постель?! Маньяк! Да лучше я ему заплачу!
Я уже проклинала все на свете, всех мужчин, подругу и частную собственность, когда Защитник заявил, что хочет есть.
— Сейчас хлеб испечем, — сказала я ему, вспомнив деревенский магазин. — Иди топить печку.
Через час весь дом был в дыму. Огонь в печи упорно не хотел гореть.
«Печь топить — это тебе не баб в постель тащить, — констатировала я про себя. — Тут еще и соображать надо!»
Наконец Защитник сдался, кашляя и вытирая слезы. Похоже, печь он видел первый раз.
— Что, дым попался упрямый? Никак не желает идти в трубу? — невинным тоном спросила я.
Защитник надулся. И тут он впервые посмотрел на меня с пониманием. С пониманием, что ночевать ему придется в другой комнате.
Как обычно, я проснулась в шесть часов утра. Мне показалось, что Защитник раньше десяти не встанет. Я оставила ему завтрак и записку и отправилась на прополку.
Почему-то в сельском хозяйстве больше всего сил отнимает борьба с сорняками. (Конечно, если не считать борьбу с бюрократами.) Я даже стала высевать мою траву рядами, чтобы удобнее было полоть. А в такую засуху, как этим летом, придется еще и поливать.
Вернулась я около десяти. Было душно, все живое попряталось от жары. Птицы давно перестали петь. Но Защитник еще спал. Под его мощный храп можно было вынести из дома абсолютно все, включая и меня, а он бы и ухом не повел. Ни ухом, ни рылом, ни чем-нибудь еще. Хорош защитник! Впрочем, все равно другого негде взять.
Я с досадой посмотрела на свои руки: от мозолей даже перчатки не спасали. Зато во время работы я еще раз обдумала ситуацию. Теперь мне нужно было ее обсудить. И я пошла к Мите, прихватив свеклу и морковь. Если объединить наши огороды, можно сварить неплохой борщ, чем я и занялась.
За обедом я рассказала все, что узнала о мадам и ее муже. Митя слушал меня, не перебивая.
— Смотри, как похоже! — заключила я. — Думаю, ему угрожали. И требовали деньги. Он не согласился платить, его похитили, отвезли в малонаселенный район, убили и бросили на дороге. Может быть, еще пару раз машиной переехали. А ты как считаешь?
— Ты очень быстро делаешь выводы, — ответил Митя. — И вообще, тараторишь как… как… как сорока.
— Почему ты так медленно думаешь?! — нетерпеливо воскликнула я, совершенно упустив из виду, что сама обдумывала все это полтора дня. — Что, у тебя есть деньги? У тебя есть коровы! Ты можешь нанять охрану? Чем ты будешь им платить? Мясом? Или будешь защищаться верхом на корове, с вилами в руках? Ну ладно, — смягчилась я. — Давай делать выводы вместе. По-моему, ситуации похожи. Рэкет!
— Ну и что у вас общего? — с сомнением спросил Митя. — Что тебе о нем известно? Может, он у кого-то что-то «стянул»? Или угрожал кому-нибудь и за это поплатился?
— Ну, не знаю, — протянула я. — Общего-то у нас как раз немного. В основном, сплошные различия. Земли у него вообще не было. Занимался бизнесом каким-то. И доходы у него были большие, в отличие от меня. Незаконные, наверное. «Мерседес» купил. Что еще?
— Он мужчина, а ты женщина, — вставил Митя.
— Это не имеет значения! — возмутилась я. — А общее у нас — только знакомство с Викой и строительство моего дома.
— А давно ты знакома с Викой?
— Лет семь-восемь. Мы с ней вместе в институте учились. Убитый был ее одноклассником.
Закончив обедать, мы вышли на улицу.
— А про свой дом ты что помнишь? — поинтересовался Митя.
Я взглянула на него с недоумением. При чем тут мой дом? Но все же стала рассказывать:
— Стройматериалы мои были. Для фундамента железок с нашей свалки привезли, всяких там прутьев, сеток, спинок от кроватей. Перед этим старый домик на бревна разобрали… Ничего странного я не помню.
Солнце палило нещадно. Даже коровы улеглись в тень. Я подумала, что моя трава сгорит. Лучше сажать многолетние растения, у них корни длиннее, им воду достать легче. И каждую весну сеять не надо. Правда, они вымерзают…
— Пойдем, я тебя со своим «компаньоном» познакомлю, — предложила я. — Это Викин знакомый, он со мной из Москвы приехал. По мнению Вики, он сильный и смелый и поэтому меня защищать должен. Посмотрим, что из этого получится. Расплачиваться с ним, надеюсь, Вика будет.
Мы отправились ко мне, прихватив собак.
Митькины овчарки радостно носились вокруг, а моя Гамма понуро брела сзади: беременность не радость.
К моему удивлению, дома Защитника не оказалось. На полу комнаты была красная лужа.
— Это кровь? — спросил встревоженный Митя. — Может, его застрелили? Или зарезали?
— Только трупа что-то не видно, — произнесла я, опускаясь рядом с лужей на колени. Ноги меня больше не держали, да и сердце решило сбежать из груди. В голове мелькнула мысль: неужели началось то самое «иначе…» — из письма?!
При ближайшем рассмотрении жидкость оказалась липкой. В ней плавали ягоды.
— Клубничное варенье, — констатировала я, поднялась и огляделась вокруг. — А где же банка? Она была заметной, с рисунком на стекле. На полке ее нет! Странно. И вообще, все очень подозрительно! Он ведь не на еде был повернут, а на сексуальной почве.
Его вещей тоже нигде не было. Мои же вещи были на месте. Следов обыска я не заметила. Сердце вернулось на место, и я уже могла рассуждать спокойно.
— Он просто сбежал, — продолжила я. — Не для него условия.
— А вдруг он что-то искал, — предположил Митя. — Нашел и увез?
— Разве что варенье. Все остальное на месте. Да и что здесь можно найти? Нет, он не шпион, он просто дурак. Вике я доверяю.
— Потом окажется, что он шпион, и очень умный к тому же, — заметил Митя.
В нем, похоже, заговорила мужская солидарность — кому приятно, что мужчину называют дураком? К тому, что женщину могли назвать дурой, я относилась более терпимо.
После очередной прополки хотелось отдохнуть, и я присела в кресло у раскрытого окна с детективом Агаты Кристи в руках — видимо, в собственной жизни опасностей мне пока не хватало. Не успела я прочитать и полстраницы, как на березу напротив окна плюхнулось нечто серо-коричневое и заладило: ку-ку, ку-ку, ку-ку. Туловище длинное, ноги короткие, то ли есть крылья, то ли нет — не поймешь. Совершенно немодный силуэт.
Я высунулась из окна, чтобы прогнать мешавшую мне читать кукушку, и услышала шум, напоминавший школу «на перемене». Из-за живой изгороди на дорожку, ведущую к дому, вышла Ирина, а шум говорил о том, что ее трое детей где-то близко.
Ирина с мужем купили дом в деревне, когда деньги еще были деньгами, и теперь проводили здесь каждое лето. Если быть точной, сюда я перебралась как раз из-за них. Ирину я знала с детства.
От деревни до моего дома было километра три, так что с детьми Ирина добиралась до меня за час. Это если без козы. А с козой — за два с половиной.
На этот раз они пришли с козой, поэтому я поставила чайник на плиту и только потом вышла на крыльцо.
Козу звали Гроза, и у нее было два недостатка: она ела все, что плохо лежало, и ухитрялась испачкаться везде, где могла. Доилась Гроза прекрасно.
— Тетя Юля, пастух сегодня Петя! А Гроза съела веник! — закричала Лера, увидев меня.
Ирина поморщилась и, обернувшись, приказала:
— Петя, привяжи козу. Пе-тя!
После того как Грозу однажды привязали к яблоне, мне пришлось для этой цели вбить в землю кол. Под окном. Не там, где клумба, а там, где раньше была яма. И березы. Березы остались, а яму я засыпала.
Петя опустил голову и медленно направился к колу. Коза за ним не пошла.
— Лера и Денис, помогите Пете!
Лера взмахнула веткой.
Гроза была живностью упрямой, но сообразительной, и сразу все поняла. Проблем больше не было. Лера в свои восемь лет умела управляться со всеми. И с козой тоже.
— У тебя есть лишний веник? — обратилась ко мне Ирина.
— Целых три.
— Меняю на козье молоко.
Бартер был явлением вынужденным; он широко распространился по всей стране — даже на бытовом уровне. Я отдала два веника, и мы пошли пить чай.
Как вы думаете, сколько варенья могут съесть трое детей? Правильно, сколько дадут!
После чая дети оккупировали кучу песка, а я рассказала о полученном письме и попросила Ирину послушать, что говорят в деревне. К ней деревенские относились лучше, чем ко мне.
— Ты думаешь, это колхозники?
— Вряд ли, — мрачно ответила я, — но если это они, платить я буду колхозными деньгами.
— Я послушаю, — сказала Ирина и без перехода добавила: — Хочу у тебя денег занять. Валерка зарплату получил.
— ?!
— Он компьютер купил! — нервно продолжала она. — Ты только подумай! В доме есть нечего, а он!.. Я с ним разведусь!
По мнению окружающих, Валерка был идеальным мужем. Деньги зарабатывал, все по дому делал, продукты покупал, с детьми занимался. А уж как готовил! Но вот предсказать, что он сделает с деньгами, было невозможно.
— Лучше бы он сено для козы купил! — не унималась Ирина.
Внезапно мы услышали непонятный шум, и я высунулась из окна, оценила обстановку и обернулась:
— Тебя ждет большая стирка! Посмотри-ка на своих детей.
При появлении в окне Ирины Лера закричала:
— Мама, мы играем в войну! Я начальник штаба, Петя начальник разведки, а Дениска начальник артиллерии.
— А с кем вы воюете?
— С мафией!
— Зачем им начальник артиллерии? — удивленно спросила я Ирину. — Не понимаю.
— Если бы вместо песка была куча гравия, ты бы сразу все поняла.
Ирина вернулась за стол, а я осталась в кресле у окна. Гамма, как всегда, пристроилась у моих ног.
— Иринка, дай мне совет, у тебя это хорошо получается, — начала я, глядя на грустное лицо подруги. Мне хотелось отвлечь ее от купленного компьютера.