Я вскочила с чашкой в руке, с грохотом отодвинув стул, намереваясь броситься в нашу комнату и всё проверить самой.
— Ты чего?! — удивилась Вика.
Тамара перестала стучать, подошла к лестнице, глянула вниз и прислушалась.
— Я… это… голова болит, — вымолвила я и нахмурилась, заметив обращенные ко мне любопытные взгляды. Только непрошеных свидетелей не хватало. — Мне лучше в комнате посидеть. В смысле полежать.
— Я, пожалуй, тебя провожу, — заявила что-то заподозрившая подруга. — Чашку-то оставь!
Я согласно кивнула и попыталась освободиться от чашки, но чашкина ручка, как живая, вцепилась в мои пальцы. Они застряли намертво.
Я так и ушла — вместе с чашкой поднялась по лестнице. Вика шла следом за мной.
Уже в комнате мне удалось снять чашку с пальцев, я поставила ее на подоконник и уселась на кровать. Прикрыв дверь, Вика села рядом. Сетка под нами испуганно всхлипнула.
— Рассказывай! — велела подруга, не сводя с меня внимательного взгляда. — Это ты из-за него?
— Я… мы с ним… он вчера… Он оставил мне пакет, и я думаю, что в нем экземпляр завещания, — пролепетала я. — А еще он сказал…
В дверном проеме появилась Тамара. Я подскочила на кровати. Сетка подскочила вместе со мной, а затем мы синхронно ухнули вниз. Похоже, меня ожидала пара синяков в определенных местах.
— Таблетку дать? — высокомерно произнесла Тамара и спиной прислонилась к косяку с намерением дослушать мое сообщение. Мне показалось, что она дрожала от негодования.
— Нам ничего не надо! — отрезала Вика. — У нас с собой целая аптечка!
— А где мой муж? — язвительным тоном поинтересовалась она, явно не собираясь уходить.
— Вон там, — показала Вика под кровать. — Прячется от некоторых!
Мне стало неудобно: всё же мы здесь в гостях.
— Постучите к нему в комнату, — предложила я. — Может, он откроет.
Тамара повернулась к нам спиной, в раздумье сделала три шага и принялась стучать кулаком. Долго и громко. И безрезультатно.
Вика поднялась с кровати и плотно закрыла нашу дверь.
— Ну, рассказывай, — нетерпеливо попросила она. — Я сгораю от любопытства!
Я быстро объяснила ей связь записки с завещанием, со смертью бабушки, а также с почерком Алины или Тамары.
— Значит, это Милка! — согласилась со мной Вика. — Это выгодно именно ей, и почерк подделала она! А доказательства есть?
— Доказательств нет, одни умозаключения, — посетовала я. — Но, может быть, нам удастся их добыть?
— Не переживай! Я им такое представление устрою! — заверила меня подруга. — Они обязательно попадутся! Доставай завещание.
Я нашла под кроватью пакет и взяла его в руки. Внизу вдруг зашумели, захлопали двери и раздались визгливые крики. Тамара и Евгения быстро спустились на первый этаж. Затем на лестнице послышались легкие, но торопливые шаги: кто-то спешил к нам наверх. Виновато посмотрев на Вику, я наклонилась, положила пакет на пол и ногой задвинула его обратно под кровать. Едва я успела принять прежнее положение, как дверь распахнулась, и в комнату влетела Люська.
— Что там стряслось? — слабо поинтересовалась Вика. Скорее из вежливости поинтересовалась, поскольку все наши мысли находились здесь — в пакете под кроватью.
— Лёня! — выдохнула Люська. — Он сбежал! Его машины нет, окно открыто, а из него… Ой, девочки! Там веревочная лестница висит! Ее Сенька обнаружил, он вокруг дома обошел…
— Пойдем посмотрим? — нерешительно предложила Вика.
Я так же нерешительно согласилась.
Мы спустились вниз, вышли из дома и дважды повернули направо. Вика первая, я — за ней. Под Лёниным окном собралась практически вся семья — и усиленно затаптывала все возможные следы и отпечатки. Из окна свисала лестница, свитая из тонкого каната, с крепкими узлами и дощечками-ступеньками между ними.
— Ну и ну! — поразилась Вика.
— Офонареть можно! — восторженно заявила Люся и повернулась ко мне, чтобы посмотреть на мою реакцию. Но я почему-то была спокойна.
— Не волнуйся так, — мирно начала я. — Ведь не ты же будешь…
— Фонарем! — подсказала Вика и весело фыркнула.
— Он смылся с нашим кладом! — громко выкрикнула мать Сени. — Он похитил наше золото!
— Тише вы! — зло шикнула на нее Тамара. — Соседи услышат!
— Он, должно быть, к своей пассии с соседней улицы пошел, — снисходительным тоном заявила Евгения. — Он за каждой юбкой волочится. К обеду вернется.
— А где его машина?! — продолжала кричать новая родственница. Семейных правил приличия она не знала. — Может, он мое золото уже продал, а деньги в банк положил?! Или вы его еще раньше использовали? Дачу на него построили?!
Тамара схватила ее за рукав и потащила в дом. Тем временем Сеня влез по лестнице и забрался в окно Лёниной комнаты.
— А ты что думаешь? — тихо поинтересовалась Вика. — Почему не беспокоишься?
— Он вернется, — уверенно ответила я. — Ко мне вернется. Пойдем обратно.
Мы залезли наверх и за всем остальным наблюдали оттуда.
Сеня открыл дверь. Тамара и Евгения, отталкивая друг друга, бросились в комнату. Первой вбежала Тамара, у нее был выигрыш в позиции. Зато Евгения захватила молоток.
— Его здесь нет! — раздраженно заметила Тамара, словно все остальные были слепыми, и только она — зрячая. — Жень, отдай мне молоток!
— Ну уж нет! — воинственно заявила Евгения. — Я сама! — и принялась стучать по покрытым лаком стенам. Через пару минут она попала по шатавшейся дощечке. Та скрипнула и покачнулась.
— Тайник! — вскричала Евгения, отодрала дощечку и просунула руку в образовавшуюся дыру.
— Что там? — подпрыгнула Тамара, и в ее глазах что-то недобро полыхнуло. Лицо Евгении исказилось.
— Пусто! — разочарованно произнесла она, оглядела столпившихся на площадке перед Лёниной дверью и остановила взгляд на мне:
— Ты что-то знаешь!
— Конечно, знаю, — спокойно согласилась я. — Но только не про клад. Про завещание и про убийство. Могу и вам рассказать. Хотите послушать?
Евгения нервно дернулась, а Тамара сжала кулаки и сделала пару шагов ко мне. Я инстинктивно отшатнулась.
Мне на помощь бросилась Вика, она втолкнула меня внутрь нашей комнаты, а сама, с осанкой задиристой наседки — грозы птичьего двора, остановилась перед Тамарой.
— Соберите всех на веранде! — надменно-ледяным тоном распорядилась она. — Мы расскажем все, что знаем! А ты достань завещание.
Последнее относилось ко мне, и я полезла под кровать.
Минуты через три все были в сборе: Паша, Милка и Люська сидели вдоль стены на табуретках, а остальные — на стульях вокруг стола. Нам сидячих мест не хватило, поэтому Вика встала у начала лестницы, а я уселась на верхнюю ступеньку. Это было удобно: сверху я видела всех. В руке я держала экземпляр завещания.
— Мы собрали вас здесь, — неторопливо произнесла Вика, приняв позу конферансье перед микрофоном, — чтобы сообщить…
— Ну?! — резко оборвала ее Тамара. — Где Лёня и где завещание?
— Между прочим, Лёня, — Вика сделала эффектную паузу и театральным жестом сопроводила окончание фразы: — Ваш Лёня про убийство знал! Возможно, он уже в милиции!
Присутствующие заметно напряглись. Даже те, кого это непосредственно не касалось.
— Кого убили-то? — мрачно полюбопытствовала мать Сени. — И давно?
— В прошлое воскресенье!
На напряженно-нахмуренных лицах отразилась работа мысли. До некоторых постепенно стал доходить смысл сообщения. Евгения с Тамарой переглянулись. Сеня озабоченно пошевелил усами.
— Это ты про бабушку? Не может быть! — не поверила Алина.
— Мы с Юлькой тоже не поверили. Но вот Лёня… Он все понял. Он ездил к Паше и расспрашивал его.
Паша пожал плечами и отвернулся к окну. Он чувствовал себя в безопасности: ни свидетелей преступления, ни доказательств. Тогда Вика повернулась к Сене.
— А с тобой он тоже разговаривал?
— Да, — кивнул Сеня и нервно пошевелил усами.
— Он, наверное, думал, — продолжала Вика, обращаясь ко всем присутствующим, — что когда Паша с Сеней подрались в коридоре, Ираида Афанасьевна там уже лежала. И что толкнул ее кто-то другой.
— Так почему же он сразу в милицию не пошел?! — заявила Евгения с возмущением, направленным на Вику. — И вообще никому ничего не сказал?
— Вам не сказал, — уточнила моя подруга.
— А вы-то что тут делаете? — злобно выкрикнула Тамара. Это относилось также и ко мне, не только к Вике.
— Мы на свадьбе случайно обнаружили записку. В ней были слова: «Изменишь — я тебя убью!»
Я сидела тихо и лишь изредка кивала головой, предоставив инициативу подруге. Роль наблюдателя меня вполне устраивала.
— Детективы-любители, — буркнула Евгения. Презрения в ее фразе было столько, что, имей оно материальное выражение, мы бы просто утонули в нем.
— Мы решили, что речь шла об обычной измене, а убить за измену хотят Милку или Лёню. Милке мог написать Сеня…
— А Лёне, значит, я?! — взвилась Тамара. — Ты думаешь, что говоришь?!!
— Я думаю, думаю, — невозмутимо произнесла Вика. — Посидите спокойно, скоро всё узнаете… Мы и Милку пытались охранять, и с Лёней беседовали, но…
— А кого на самом деле хотели убить? — вяло поинтересовалась Евгения.
— Не спешите. Самым непонятным в этом деле был почерк, которым написана записка. Это был твой почерк, Алина!
— Но ведь я… — растерялась та. — А кто должен был мне изменить?
— Не кто, а что, — поправила ее Вика. — Изменить должны были завещание. На дачу. В связи со свадьбой твоей сестры. А ты — принять меры, чтобы этого не допустить.
— Что?! — потрясенно произнесла Алина и издала какой-то полувсхлип-полувздох. — Ты хочешь сказать, что это я?! Что я ее?! Что я хотела убить свою бабушку?!
— Даже хуже: что это ты ее убила! — злорадно хихикнула Милка и бросила победный взгляд на Пашу. Тот имел бледный вид и смотрел в окно.
— Но ведь бабушка… Как же так?!
— Мы рассказали про записку Лёне, — продолжала Вика, не обращая внимания на ее слова. — Он всё сразу понял: и про бабушку, и про завещание. И поехал расспрашивать Пашу и Сеню.