— Понимаю вас, Сергей Епифанович. Итак, Ляшкеров — честный человек, не способный на преступление?
— Я уверен в этом.
— Хорошо, я согласен с вами. Мы должны верить в честность людей. И в то же время не забывать, что наша профессия — это в первую очередь бдительность. В общем, резюмируем: меченое золото попало в руки того, кому не предназначалось.
— Именно так, товарищ подполковник. Сами знаете, город растет, старые дома сносятся, новые строятся. Многие улицы переименованы. Мне кажется, связной перепутал адреса.
— Согласен, Сергей Епифанович, но пока как с предположением. Исходя из него, давайте прикинем: с какими улицами можно по названию спутать улицу Яблочкова? Установите, какие улицы в городе переименовывались. На этих улицах необходимо выявить всех, кто проживает без определенных занятий. Во-вторых, не будем считать хозяина золота Крезом. Рано или поздно ошибка связного выяснится, хозяин хватится своего добра. Не думаю, чтобы он позволил уплыть из рук такому богатству.
— Все ясно, Леонид Леонтьевич. Я попросил Ляшкерова сообщать о каждом новом человеке, который начнет искать встречи с ним.
— Кому думаете поручить вести дело?
— Старшему лейтенанту Канысбаеву.
— Не возражаю. Дельный парень. Где он сейчас?
— У себя. Перед приходом к вам мы обсуждали с ним кое-какие детали по делу.
Бессонов поднял трубку телефона, набрал номер Канысбаева. Тот ответил сразу, будто ждал звонка.
— Шайдос Канысбаевич, здравствуйте. Говорит Бессонов. Майор Кирсанов доложил мне о порученном вам деле. Меня интересует, сколько нужно вам времени, чтобы установить, кто и откуда приходил к Ляшкерову.
— Полтора месяца, товарищ подполковник.
Бессонов подумал и переспросил:
— Полтора месяца, говорите?
— Да. Разрешите соображения и обоснования по этому поводу доложить по истечении срока.
— Хорошо. Жду вас с докладом двадцатого апреля. Так и отмечаю в календаре.
2
И вот сегодня срок истекает. Шайдос, когда просил у подполковника Бессонова полтора месяца на розыск, строил расчеты на том, что неизвестный, приходивший к Ляшкерову, очень спешил: «…времени в обрез. На рассвете в путь…» Судя по этим словам, он собирается куда-то ехать. Сейчас весна. Экспедиции, которые выезжают на все лето, еще только готовятся. В других учреждениях и организациях командировки не бывают продолжительными. Выходит, через месяц в самом крайнем случае он должен вернуться в Алма-Ату. Вернется — узнает, что ошибся адресом, и постарается разыскать Ляшкерова. Но вот прошли полтора месяца, а никто к Ляшкерову не наведывался. Неужели связной исчез бесследно? Об этом и думал сейчас на скамейке в сквере старший лейтенант Канысбаев.
Ляшкерова подробно проинструктировали, как себя вести, что делать, если к нему обратится кто-нибудь незнакомый — кем бы он ни назвался. Может, конечно, оказаться и так, что тот не пойдет на открытую встречу. Ночной гость Ляшкерова при прощании говорил, что должен побывать еще кое-где. Куда он собирался? К кому? Там, может, и затаился сейчас?..
В кабинете Шайдос открыл сейф и достал папку, где лежало заявление Ляшкерова. Раскрыл ее, подержал на ладони, будто прикинул на вес, и бросил на стол. Несколько минут разглядывал бумаги в папке… Поверх исписанных Ляшкеровым листов лежало заключение экспертов. Меченый слиток в первый же день направили на экспертизу в специальную лабораторию. Эксперты заключили, что это золото пробы 999,5. Вес — 312,2 грамма. Специалисты предполагали, что слиток — из золотого запаса какого-либо государства. Метками зашифрована принадлежность слитка. Шайдос столько раз перечитывал текст заключения, что выучил почти наизусть. Золотой запас хранится в особо секретных условиях, и никто посторонний не имеет к нему доступа. Это исключено! Но как меченый слиток попал в частные руки? Как оказался в нашей стране?..
Зазвонил аппарат внутренней связи.
— Как дела, Шайдос? — интересовался Кирсанов. Майор последние дни был в командировке и вернулся только прошлой ночью. — Сегодня кончается срок. Что будем докладывать Леониду Леонтьевичу? Зайдите ко мне, посоветуемся.
Когда Шайдос вошел, Кирсанов отодвинул в сторону желтую потрепанную папку и заговорил без всяких предисловий:
— Позавчера я был в Панфиловском районе. Вместе с сотрудниками областной милиции ездил на центральную усадьбу колхоза имени Калинина, а затем в Хоргос. Ты, кажется, знаешь лейтенанта Майлыбаева из уголовного розыска? Он тоже там был. И вот что я хочу тебе рассказать. На днях вернулись на родину из Китая несколько сот семей. В основном казахи и уйгуры. Приезжают со всем домашним скарбом и скотом. К их приезду в Хоргосе объявился некий Жапаров. Тоже из Китая, но приехал раньше, году в пятьдесят пятом. Живет в нашем городе, на улице Подгорной. Занимается тем, что скупает всякую мелочь у приезжающих с той стороны. В прошлый приезд, например, купил спинки старой железной кровати. Некоторые любопытные посмеивались: зачем, мол, берешь металлолом, он же гроша ломаного не стоит. Жапаров ответил: «Бабка у меня, божья душа, любит старину всякую. Отнесу ей, пусть любуется, работа, сами видите, прямо-таки ювелирная». Ну, Майлыбаев и засомневался, прихватил с собой участкового, навестил любителя старины. И что же? Спинки те ржавеют в сенях, а про бабку Жапаров врал. Даже не мог вспомнить, когда она умерла. Майлыбаев и занимается с той поры «бабкиной кроватью». Я попросил его держать нас в курсе дела. — Кирсанов замолчал, заметив, что Шайдос насторожился.
— А на распил Майлыбаев эти спинки не проверял?
— Проверял. Никаких чудес — обыкновенная железная кровать. Что заслуживало внимания, так большие шары с обеих сторон над дужками. Откручиваются. Майлыбаев заподозрил, что в них перевезли наркотики. Тщательно проверил, но ничего не обнаружил, никаких следов. Так и не узнали, зачем Жапаров купил это старье. А у тебя какие новости? Чем порадуешь?
Трель телефонного аппарата на боковом столике прервала их разговор. Кирсанов поднял трубку:
— Слушаю вас, товарищ подполковник. Да, у меня. Хорошо. — Майор поднялся из-за стола, взглянул на Шайдоса. — Пойдем к начальнику.
Подполковник Бессонов был, похоже, в превосходном настроении. Он приветливо поздоровался, предложил садиться.
— Ну, как, Шайдос Канысбаевич, вернулся ваш путешественник?
— Нет, товарищ подполковник.
— Уверены, что нет, или предполагаете?
— Предполагаю, товарищ подполковник.
— А вы как считаете? — обратился Бессонов к Кирсанову.
— Трудно утверждать наверняка. Доказательств никаких.
Начальник встал из-за стола, прошелся по кабинету, потирая пальцем подбородок. Остановился перед сидевшим в кресле Шайдосом и заговорил, не поднимая головы, будто размышляя вслух:
— По-моему, тоже нет. И вот почему, — он улыбнулся, заметив нетерпеливое движение Шайдоса. — Насколько мне помнится, вы доказывали, что человек, приходивший к Ляшкерову, не знал, к кому он идет, потому что торговцы золотом стараются не распространять сведений о своих сообщниках. Я поддержал эту мысль. И правильно сделал — мысль стоящая. Теперь развиваю ее дальше: человек, принесший золото, выполнял роль маленького звена, посредника, и ему нечего бояться Ляшкерова. А если нечего бояться, то он мог бы прийти к нему вновь. Да, ваш путешественник еще не объявился. И вряд ли объявится скоро.
— Простите, Леонид Леонтьевич, — вмешался Кирсанов, — и что же дальше?
— Мы знаем качество золота и его происхождение. Оно очень высокой пробы и наверняка из золотого запаса какой-то страны. На вопрос, каким образом слиток мог появиться в нашей стране, ответ может быть один: контрабанда. Подобные действия рассматриваются как валютная диверсия против нашей экономики. Вспомните-ка: что говорил незнакомец Ляшкерову? «…еще кое-где побывать надо»! Значит, связи валютчиков обширны. — Бессонов немного помолчал. — Когда вы просили у меня полтора месяца сроку, я понял ход ваших рассуждений, но теперь скажу: ничего нам не дадут ни полтора, ни два и ни три месяца сроку. Время пока играет против нас. Поэтому надо выяснить в первую очередь — по каким каналам и в каком месте переправляется золото через границу, кто причастен к этому. Затем нужно выяснить скупщиков золота здесь, в городе. Контрабандисты, несомненно, связаны с ними — сплавляют свой товар через них. И еще вот что! Вы задумывались, что означают рога, о которых упоминал связной? — Бессонов взглянул на подчиненных. Не дождавшись ответа, продолжал: — Можно предположить, что речь идет о маральих пантах, скажем, о выручке за их продажу. Ценятся они высоко. И все-таки трудно представить, сколько нужно продать этих пант, чтобы получить за них такой слиток. Так что подумать есть над чем.
Шайдос осторожно предложил:
— Может, посоветоваться со специалистами?..
— Совершенно верно, — одобрительно отозвался Бессонов. — Поговорите с фармацевтами, учеными, специалистами в области народной медицины. Возможно, существуют еще какие-нибудь дорогостоящие рога. По-видимому, надо продумать во всех подробностях план разработки этой линии. Пока все, товарищи.
Кирсанов с Канысбаевым направились к выходу.
3
Зеленый базар с утра гудит, как пчелиный улей. Кто приходит сюда впервые, теряется от беспорядочного шума и гама над рядами, его одурманивает приторно-сладкий и в то же время терпкий аромат ранних фруктов.
Жапаров скользнул взглядом по привычным картинам базарной суеты, прошел по рядам и остановился возле любителей кумыса. Взял банку, приложился к ней, выпил залпом половину и поспешил в толпу. Повертелся между прилавками, выбрался на улицу Пастера, дошел до трамвайной остановки. Постоял немного и снова заспешил к базару, будто забыл там что-то. Сделал очередной круг и, сунув под мышку потрепанный черный портфель, который держал до этого в руках, неторопливо опустился на корточки рядом с человеком в полосатом халате. Тот сидел в тени, прислонившись спиной к стене высокого крытого ряда.