– Я же сказал… Простите! – портье ринулся к стойке, возле которой стоял председатель жюри Пахомов. На нем был влажный дождевик, в руках – мокрая шляпа. Как видно, он только что вернулся с прогулки.
– Дайте мне ключ от номера двести пять.
– Здравствуйте, Дмитрий Витальевич! – окликнула Стерхова.
Пахомов обернулся и с почтением ответил:
– Приветствую вас, Анна Сергеевна.
– Уделите мне пятт минут?
– До демонстрации конкурсных фильмов целый час. В вашем распоряжении все это время.
– Благодарю. – Она огляделась. – Здесь поговорим или поднимемся в штаб?
– Лучше здесь, – поспешно согласился Пахомов.
Он снял дождевик и проследовал к креслу, стоящему в дальнем углу вестибюля. Анна устроилась рядом.
– О чем будем говорить? – спросил Дмитрий Витальевич. – Теперь у нас с вами не так много общих тем. Мне сказали, что вы покинули жюри ради сыскной работы. К слову говоря, мы все благодарны вам. Смерть Воронина – невосполнимая потеря для российской кинодокументалистики.
– Да-да… – Обронила Стерхова. – Об этом я и хотела с вами поговорить.
Пахомов картинно развел руками:
– При чем же здесь я, голубушка?
Слово «голубушка», примененное к ней, рассердило Анну. Она твердо посмотрела в глаза Пахомову и спросила с легким наездом:
– Где вы были с десяти до одиннадцати часов вечера в день убийства Воронина?
– Странный вопрос… – Дмитрий Витальевич вмиг растерял свой апломб и уставился взглядом в свои ботинки.
– Было бы хорошо, если бы вы на него ответили.
– После ужина я был здесь. Если помните, мы с вами говорили.
– Недолго, – сухо заметила она. – Что потом?
– Потом я подошел к Гаповой… Она выпила лишнего, и я предостерег ее от опрометчивых поступков. Вы были рядом с ней и наверняка это видели.
– Гапову вы предостерегали значительно раньше десяти часов вечера. Куда вы отправились после этого?
– В свой номер! – рассерженно воскликнул Пахомов. – Что за вопросы!
– В своем номере вы пробыли… – Стерхова выжидательно смотрела на него, ожидая ответа.
– До утра! – выпалил он.
Последовала долгая пауза, после которой прозвучал отчетливый вопрос:
– В таком случае объясните, куда вы поднимались по лестнице в двадцать два часа пятнадцать минут?
Дмитрий Витальевич удивленно взглянул на Анну.
– Повторяю. В это время я спал в своем номере.
– Это неправда. – Спокойно возразила она. – Вас зафиксировала камера наблюдения. В это время вы поднимались по лестнице.
– Вспомнил. Я спускался за брошюрой с планом мероприятий фестиваля. Взял ее с витрины у стойки и вернулся в свой номер. – Он с вызовом посмотрел на Анну.
– Нет. – Резко ответила она. – Ваш номер находится на втором этаже, а вы поднялись на третий. Мне нужно знать, куда вы направлялись.
– Идите вы к черту. – Вежливо обронил Пахомов. – Я не обязан отвечать на такие вопросы. Это мое личное дело.
Он забрал с подлокотника дождевик, поднялся с кресла и, не попрощавшись, направился к лифту.
Глава 11. Призрак причала
Лифт мягко вздрогнул и остановился. Дверь открылась и Анна Стерхова, вышла в прохладный коридор третьего этажа. Здесь было тихо и казалось, что не только ковер, но и стены поглощали звуки ее шагов.
Она шла по коридору, разглядывала номерки на дверях и мысленно рисовала схему расположения комнат. Номер убитого Воронина, 312-й, был центром лабиринта, откуда расходились незримые пути и нити расследования.
Стерхова наметила номера, которые ей предстояло проверить: 311, 313, 315 и 309 – ближайшие к месту преступления. Она подумала о японцах, живущих в 310-м, и вспомнила слова переводчицы, слышавшей щелчок замка и скрип двери.
Приблизившись к номеру 313, Анна уверенно постучала. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и в щель выглянула женщина лет пятидесяти, с аккуратной короткой стрижкой, строго очерченным лицом и уставшими глазами.
– Добрый день, – заговорила Анна. – Я – следователь Стерхова, провожу опрос по поводу того, что случилось в 312-м номере. Могу задать вам несколько вопросов?
Женщина открыла дверь пошире.
– А что произошло?
– Убийство, – сказала Стерхова, наблюдая за реакцией собеседницы. – Вы были в номере в начале одиннадцатого вечера, два дня назад?
Женщина покачала головой:
– В тот день уезжала во Владивосток по своим делам. Вернулась только позавчера поздно вечером. Боюсь, ничем не смогу помочь.
– Понимаю, – кивнула Анна, стараясь не показать разочарования. – Спасибо. Всего хорошего.
Женщина закрыла дверь, и коридор погрузился в вязкую тишину. Стерхова направилась к номеру 311 и постучала в дверь. Подождала. Ответа не последовало – комната явно пустовала.
Тогда она двинулась к номеру 309.
На этот раз дверь открыл мужчина лет сорока, худой, с длинными волосами, неряшливо убранными в хвост. Его внешний вопил о богемном образе жизни.
– Простите за беспокойство, моя фамилия – Стерхова. Я провожу опрос по поводу того, что случилось в 312-м номере два дня назад.
Мужчина помрачнел:
– Да-да, я слышал про это… ужасная история. Но боюсь, от меня мало толку. Я тем вечером был в состоянии, непригодном для свидетельских показаний.
– Но вы были в номере в начале одиннадцатого? – зацепилась Анна.
Он усмехнулся и качнул головой:
– Был, но уже совсем «никакой». После ужина мы отмечали показ моего фильма. Я крепко выпил и к тому времени спал как убитый. Простите за прозу жизни.
Анна понимающе кивнула и поблагодарила, испытав при этом легкое недовольство. И вновь ничто не прояснялось.
Она подошла к номеру 315, настойчиво постучала, и дверь тут же распахнулась. На пороге стояла Виктория Гапова – раздраженная, с выражением неудовольствия на лице, которое лишь усилилось при виде Стерховой.
– Вы?! – Гапова смерила ее уничтожающим взглядом. – Что еще?
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – жестко сказала Анна и, не дожидаясь приглашения, шагнула через порог, заставив Гапову отступить.
– Пожалуйста, проходите. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Не обращайте на меня никакого внимания. – Съязвила Виктория, закрывая за Стерховой дверь.
Проигнорировав ее сарказм, Анна спросила:
– В вечер смерти Воронина, после двадцати двух часов, вы были здесь, в своем номере?
Гапова зло усмехнулась:
– Вы же видели – вечером я была в баре. Напилась, как последняя сволочь. Что еще вам нужно знать обо мне?
– Мне нужно знать, где вы были после двадцати двух часов. Когда вы напились, не было и восьми.
– Для таких, как я, алкоголь работает по экспресс-программе. Не успела моргнуть – уже вне зоны действия. Два часа в отключке – и вот вам алиби с печатью.
– Этого недостаточно.
– Если честно – я действительно вырубилась. Сначала в баре… потом каким-то чудом доползла до номера. Все. Занавес. Финальные титры.
– Возможно, вы заметили кого-то на этаже, когда возвращались в номер? Или выходили в коридор после десяти часов вечера? – спокойно спросила Стерхова, внимательно следя за ее лицом.
Виктория махнула рукой:
– Видела стены коридора. Они, кстати, качались. И вот что, дорогуша: хватит изображать из себя сыщика. Лучше займитесь чем-нибудь полезным. Например: пишите свои детективы.
Они смотрели друг на друга секунду-другую, и в их взглядах было все: неприязнь, подозрение, азарт, нежелание уступать.
– Что!? – задиристо воскликнула Гапова. – Думаете, я что-то скрываю?
– Вы слишком артистично изображаете, что вам нечего скрывать. – Стерхова вдохнула и выдохнула, чувствуя, как ее распирает злость. Усилием воли она удержалась от резкости и снова спросила: – Вы точно ничего не припоминаете?
– Точно! – рявкнула Гапова.
– Хорошо, – тихо сказала Стерхова и сделала шаг назад. – Извините за беспокойство.
Она вышла в коридор в плохом настроении. Внутренний голос подсказывал: Гапова что-то скрывает, причем вполне осознанно.
Остановившись перед номером 310, который занимали японцы, Анна сделала шаг к двери. Но, подумав, решила подождать, пока оперативник Лев Петров соберет о них информацию. После этого она задаст вопросы гостям из Японии.
Анна развернулась и направилась к лестнице. Спускалась вниз почти механически. Мысли беспорядочно метались между беседами с постояльцами третьего этажа. На площадке второго этажа, Стерхова столкнулась со Стасом Вельяминовым.
Он был в приподнятом настроении, что разительно контрастировало с ее собственным.
– Анна! Рад, что встретил вас именно сейчас, – широко улыбнулся он. – Честно говоря, расстроился, узнав, что вы ушли из жюри. Без вас обсуждения лишатся остроты. Я так надеялся на скандал.
– Скандалов вам хватит. – Стерхова смотрела ему в лицо:
Вельяминов растерянно моргнул, и его улыбка сделалась неуверенной:
– Я просто пытаюсь разрядить обстановку. Как идет следствие?
Ее взгляд был холодным и равнодушным:
– У меня к вам есть пара вопросов. Нужно, чтобы вы ответили честно.
Стас поддернул рукав рубашки и натянуто улыбнулся:
– Конечно, Анна Сергеевна. Что именно вас интересует?
– Вспомните вечер убийства Воронина.
– Да-да…
– Вопрос первый: во сколько в ваш номер пришла Румико Хирано? Вопрос второй: провела ли она с вами всю ночь до утра?
После этих слов лицо Вельяминова исказил всепоглощающий ужас. Его правый глаз задергался, губы мелко задрожали. Он огляделся по сторонам в поисках возможных свидетелей.
– Анна, ради Бога… – его голос охрип, и стал еле слышным. – Пожалуйста, давайте без этого. Если об этом кто-то узнает, я пропал. Тогда мне – конец, понимаете?
Стерхова смотрела на него с непроницаемым выражением на лице.
– Это не ответ. Нужны конкретное время и однозначное подтверждение.
Вельяминов опустил глаза и обреченно прошептал:
– Я скажу… Но это должно остаться строго между нами. Если узнает тесть, я лишусь не только работы…