У Стерховой напряглись мышцы и застыло ее лицо. К этой неожиданности она была не готова.
– Воронину звонил Кошелев? – переспросила, словно желая убедиться, что ослышалась.
– Виктор Петрович Кошелев, директор отеля, – подтвердил Горшков. – По другим звонкам ничего подозрительного я не нашел.
Помолчав, она прокрутила в голове возможные сценарии общения с Кошелевым.
– Хорошо, я сама поговорю с ним об этом.
Горшков понимающе кивнул и продолжил:
– Теперь про Воронина. Он прилетел во Владивосток за неделю до фестиваля и поселился в гостинице. Я говорил с администратором, она подтвердила, что ему ежедневно заказывали такси до архива. Так же я побывал в архиве и проверил запросы Воронина. Его интересовала «Океанида», детали подготовки последней экспедиции и еще одно судно с названием «Северин».
– Северин… – Стерхова записала в блокнот. – Что известно об этом судне?
– Пока ничего, – развел руками Горшков.
– Займитесь этим. – Коротко распорядилась она. – И, вот еще чем… Вчера я говорила с председателем жюри Пахомовым. Как вы знаете, в день убийства, в двадцать два пятнадцать, он поднялся на третий этаж. К кому – не говорит, ведет себя странно и явно что-то скрывает. Присмотритесь к нему, Василий. Поговорите. Найдите личную информацию, которая может пригодиться.
– Принято.
Стерхова оглядела присутствующих, и продолжила:
– Ставлю вас в известность, что мы возобновляем дело о гибели неизвестного мужчины, найденного в октябре девяносто второго года на набережной Светлой Гавани. Из фильма «Последний рейс „Океаниды“» преступники вырезали именно тот фрагмент, на котором запечатлен погибший. Этот факт свидетельствует, что Воронин заметил то, что все остальные пропустили.
Она достала из папки пачку фотографий и раздала их коллегам. На их столы легли кадры из фильма Воронина, фото свитера и снимки трупа неизвестного.
Корепанов внимательно рассмотрел изображения и уверенно произнес:
– Один и тот же человек – никаких сомнений. Проведу необходимую экспертизу, чтобы подтвердить совпадения.
Анна удовлетворенно кивнула:
– Горшков, запросите материалы этого дела из архива. И еще, – Стерхова подняла глаза на следователя, предчувствуя протест. – Дело об исчезновении «Океаниды» тоже возобновлено. Его материалы также необходимо запросить из архива.
Горшков заметно напрягся и с иронией в голосе поинтересовался:
– Не многовато ли будет? Не надорвемся?
Стерхова невозмутимо кивнула:
– В самый раз. Работы прибавилось, но эти дела связаны с убийством Воронина. Уверена, нам разрешат привлечь дополнительных сотрудников. Об этом я позабочусь. – Она поднялась и, подводя черту, распорядилась: – Работаем. Сбор послезавтра в восемь утра. Созвон по необходимости.
Совещание закончилось. Мужчины собрали свои бумаги и потянулись к выходу. Последним выходил Горшков. В дверях он столкнулся с мэром Шуваловым. Они коротко обменялись рукопожатиями. Горшков вышел, а мэр прошел в комнату и подсел к столу, за которым сидела Стерхова.
– Приветствую! Как продвигается расследование, Анна Сергеевна? Как живется в Светлой Гавани? Нужна ли какая-то помощь с моей стороны?
– Здравствуйте, Вячеслав Игоревич. Это вы, кстати. Нам нужен еще один оперативник и помощник следователя для Горшкова. Дело разрослось, и он зашивается.
– Ну, это не проблема. Позвоню, кому надо. – Пообещал Шувалов и тут же перешел к сути визита: – А я и пришел к вам по этому вопросу. Мне показали документы, которые пришли в ОВД из Москвы. Признаться, я обескуражен.
– Почему? – спросила Стерхова.
– Мы вроде договорились, что расследование будет быстрым, без лишнего шума. – Сказал Шувалов.
– Не помню, чтобы я вам обещала такое, – ответила Анна.
– Дело, как вы правильно выразились, разрастается и приобретает дополнительный масштаб. Вы вскрываете старые раны. Одно дело – музей Кошелева. Другое – расследование старых преступлений, которое Бог знает, к чему может привести.
– Вот и посмотрим, – холодно заметила она.
– На что? – озадачился мэр.
– Посмотрим, к чему это приведет.
– Анна Сергеевна, давайте, говорить по-дружески?
– Мы с вами не друзья, Вячеслав Игоревич. Вы – должностное лицо, я – следователь по делу об убийстве. Разговор может быть только официальным.
Шувалов поднялся, возмущенный такой категоричностью:
– С вами, как я вижу, невозможно договориться.
– Ну, почему же… – заметила Стерхова. – Смотря, о чем договариваться.
Они обменялись напряженными взглядами, и Шувалов вышел из кабинета.
Конфликт не предвещал ничего хорошего.
Глава 13. Корабль-призрак
Анна отложила бумаги и устало потерла переносицу. Солнечный свет, казалось, издевался, бесцеремонно врывался в окна и отражался от гладкой поверхности стола яркими бликами.
Она взяла телефонную трубку и набрала номер ресепшн.
– Будьте добры, передайте Виктору Петровичу, что Стерхова просит его прийти в оперативный штаб. Он знает, это на втором этаже. И пусть подойдет как можно скорее.
– Конечно, Анна Сергеевна, передам непременно, – любезно ответила портье.
«Надо же, назвала меня по имени отчеству. Знает». – Анна повесила трубку и, взглянув на часы, почувствовала небольшое волнение. Словно перед шахматной партией, когда фигуры расставлены, а игра еще не началась.
Вернувшись к документам, она перебирала их машинально, не особо вникая в строки отчетов и заключений.
Через несколько минут раздался вежливый стук.
– Входите, – негромко сказала Анна.
Дверь приоткрылась, и в нее протиснулся Кошелев. Его круглое лицо выражало учтивое, но осторожное любопытство, руки машинально теребили край пиджака.
– Добрый день, уважаемая Анна Сергеевна. Просили меня зайти?
– Да, Виктор Петрович, просила. Присаживайтесь.
Стерхова указала на стул напротив своего стола. Сама откинулась назад, стараясь выглядеть естественной и спокойной. Она понимала, любой ее жест или неподходящий тон выдаст ее намерения.
Беседа началась с нейтральных вопросов.
– Вас все устраивает здесь? Может, что-нибудь нужно? – Осведомился Кошелев.
– Благодарю. Все отлично. Мне ничего не нужно. – Ответила Анна.
– Вот и хорошо. – Расслабившись, он расплылся в благодушной улыбке.
– Пока убийца Воронина не найден, нам придется здесь еще поработать. – Проговорила она, внимательно наблюдая за лицом собеседника. – Кстати, Виктор Петрович, вы ведь знали Воронина лично?
Кошелев чуть напрягся, но сумел сохранить равновесие.
– Не сказать, что близко. Так, поверхностно. Как радушный хозяин отеля знает гостя.
Стерхова выдержала паузу и вдруг наклонилась вперед:
– Тогда объясните, зачем вы звонили ему в десять часов вечера в день убийства?
Кошелев резко вздрогнул. Его глаза беспорядочно забегали по комнате, пальцы нервно сцепились в замок.
– Я… Простите… Можно воды? – выдавил он с заметным усилием.
Анна кивнула, налила из графина воды и протянула ему стакан. Кошелев взял его обеими руками и начал медленно пить, растягивая каждый глоток. Когда пауза стала неловкой, он наконец отставил стакан и тихо заговорил:
– Воронин просил поменять номер. Сказал, сказал, что этот ему не нравится. Я позвонил, пообещал зайти к нему, но… меня срочно вызвали на кухню. И я не смог.
Стерхова изучающе оглядела его, затем тихо и отчетливо произнесла:
– Вы под подозрением, Виктор Петрович. Ваш звонок – важная улика. Прошу рассказать в хронологическом порядке, что вы делали после того, как позвонили Воронину.
Кошелев побледнел и начал сбивчиво бормотать что-то невнятное. Потом вдруг замолчал, втянул носом воздух, как перед прыжком в ледяную воду, и неожиданно выпалил:
– Я приходил к нему вечером!
– Во сколько? – быстро спросила Стерхова.
– В половине одиннадцатого.
Их разговор походил на перепалку: после каждого четкого вопроса следовал ответ на грани отчаяния.
– Поднимались на лифте или по лестнице?
– На лифте.
– Встретили кого-нибудь?
– Нет, никого.
– Что было дальше? – Анна не позволяла ему передохнуть.
Кошелев всхлипнул, закрыл ладонями лицо, и прорыдал сквозь растопыренные пальцы:
– Его дверь была приоткрыта… Я вошел… и увидел Воронина на кровати… Он был мертв… Мне стало страшно… я выбежал в коридор и захлопнул дверь. Потом на лифте спустился вниз… чтоб не попасть на камеры…
Анна не спешила реагировать на слова Кошелева, позволяя страху и чувству вины взять над ним верх. Затем, ставя точку, твердо произнесла:
– Если бы вы сообщили об этом сразу, убийца, возможно, уже был бы пойман.
Кошелев виновато всхлипнул.
– И вот еще что… Когда я выходил из номера Воронина, меня заметила Гапова. Ее дверь была приоткрыта. Я видел ее лицо через щель.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно. Я боялся, что она на меня донесет.
Чуть помолчав, Стерхова достала бланк протокола и начала его заполнять.
Кошелев называл свои данные прерывисто, перемежая слова тяжелыми вздохами.
Неожиданно дверь резко распахнулась, и в штаб ворвалась Эльвира Шабтаевна. Фигура – словно отлитая из стали, шаг – стремительный и отточенный. Было видно, что эта женщина привыкла входить без стука, и говорить, не стесняясь. За ней семенил белый шпиц.
Она окинула Анну тяжелым взглядом и заговорила сразу, без предисловий – тоном, не допускающим возражений:
– Вы не имеете права допрашивать моего сына!
– Выйдите за дверь. – Спокойно сказала Стерхова. – Когда мы закончим, я приглашу вас.
Эльвира Шабтаевна вскинула подбородок, придвинула стул и с демонстративным вызовом села рядом с сыном. Шпиц заскочил на ее колени и свернулся калачиком.
– Я не уйду отсюда, пока не пойму, что происходит.
Стерхова молча дописала протокол и протянула его Кошелеву.
– Подпишите.
Прежде, чем он успел его взять, Эльвира Шабтаевна выхватила лист из рук следователя и стала читать. Спустя несколько минут, она приказала сыну: