Вздохнув, она встала, стащила с себя платье и, повалившись на диван, позвонила Маринке. К счастью, со связью на «Золотой принцессе» был полный порядок. Маринкин номер оказался занят, и Вероника, пытаясь дозвониться, продолжала разглядывать обстановку, которая успокаивала, ласкала и нежила взор. Пожалуй, какая-нибудь другая девушка испытала бы сейчас приступ неконтролируемой зависти по отношению к Медниковым, которые всегда существовали в режиме повышенной комфортности. Другая, но не Вероника. Чтобы воспарить, ей требовалось свое собственное, глубоко личное, выстраданное, выпестованное и принадлежавшее ей по праву счастье. Если говорить о счастье, тут она была собственницей. Бабушка всегда учила ее: «На чужой каравай рот не разевай». Вероника честно не разевала и никогда в жизни никому не завидовала. Так что в другой ситуации просто наслаждалась бы моментом. Но не теперь.
Как можно было наслаждаться? Ведь она обманом проникла на лайнер, втеревшись в доверие к абсолютно посторонним людям. Обманом заняла этот номер. Ей было бы гораздо легче, планируй Николь выйти за Богдана замуж. В конце концов, она потенциальная подружка невесты. Но нет, ничего подобно. Да, она оторвалась от убийцы с татуировкой, но что дальше? Николь и Богдан пропали, а Медниковы даже не знают весь расклад целиком.
Когда же наконец Маринка откликнется? Нужно срочно сообщить ей, что дядя Боря может оказаться втянут в серьезное расследование. Заодно спросить про дятлов и выяснить, что означают все эти «д. б. х. у.» Ведь на ее просьбу расшифровать послание подруга так и не ответила.
Она набрала номер еще раз и после небольшой заминки, когда экран сделался сначала черным, потом серым, на нем наконец появилась Маринка, похожая на жертву нападения стаи обезьян. Прекрасные густые волосы, которыми подруга так гордилась, были растрепаны, на щеках – следы вчерашней туши, которая, судя по всему, сползла вниз вместе со слезами.
– Господи, что случилось? – воскликнула Вероника. – Что-то с дядей Борей?
– Да нет, он оклемался настолько, что может пить через соломинку и моргать, – ответила Маринка таким тоном, что стало ясно – она очень сердится на отчима. Сейчас все тебе расскажу.
– Сначала я должна спросить, – перебила ее Вероника. – У тебя в последнее время не возникало подозрений, будто у отчима на службе не все в порядке?
– Он со мной о своей работе никогда в жизни не говорил. Женщины для него – пустоголовые дуры, которым полагается выпекать тортики. А что?
Вероника рассказала про расследование погибшего Пашки Агеева и подытожила:
– Ты должна быть готова к тому, что дядей Борей запросто могут заинтересоваться правоохранительные органы.
– Да уж, хорошенькое начало семейной жизни, – покачала головой Маринка. – Знаешь, дядя Боря вообще сейчас во мне никакого сочувствия не вызывает. Я почему на него взъелась-то? У него, оказывается, есть подружка. И завел он ее, когда мама была еще жива. А я о ней только что узнала. Дамочка появилась в больнице и принялась биться на казенном одеяле. Рвала трубки и крутила тумблеры, выла, как драная крашеная шавка. Потом догнала меня на улице и потребовала денег, потому что, видите ли, привыкла жить на широкую ногу. Сказала, раз отчим в больнице, я должна взять ее содержание на себя.
– Не было печали, – расстроилась Вероника. – Надеюсь, ты послала ее подальше.
– У меня, знаешь, взыграли нервы, мне захотелось ее чем-нибудь ударить. А тут как раз – урна. Я смотрю, в ней пол-арбуза лежит. Такие сочные остатки…
– И что? Отлегло?
– Нет, но мне понравилось, как она убегала – вся мокрая и в семечках. Хорошо, что Костика со мной не было. Он как раз отправился проверять квартиру Николь.
– И ничего не нашел? – спросила Вероника с замиранием сердца, хотя понимала, что важные новости Маринка сообщила бы в первую очередь.
– Главное, Николь не валялась бездыханной посреди комнаты, что внушает хоть какой-то оптимизм.
– То есть в квартире пусто… А вы проверяли ее машину? – спросила Вероника. – Она на месте?
– На каком месте? – Маринка снова потерла виски. – Нет, не проверяли. Не сообразили. Нас сбила с толку дурацкая записка. Понимаешь, Костик нашел на столе записку, написанную Николькиной рукой. С какой стороны ни посмотри, а записка странная. Там было сказано: «Холодильник – наш компас земной».
– Чего-чего? – протянула Вероника недоверчиво.
– Вот ровно то, что ты слышала. «Наш компас земной», и все. В конце стоит точка. Костик, разумеется, отправился проверять холодильник. К передней дверце магнитом была пришпилена еще одна записка. Ты вот сейчас просто не поверишь. На ней были нарисованы три елки, рядом скворечник, на скворечнике цифра один, сверху надпись: «Дятел», а внизу дорожка из человеческих следов. Если хочешь, я сфотографирую и пришлю. Тебе что-нибудь приходит в голову? Я все думала: возможно, я чего-то не знаю и ты мне объяснишь.
Вероника быстро перебрала в уме все, о чем они разговаривали с Николь в день свадьбы. Нет, про дятлов пропавшая подруга точно не упоминала.
– Понятия не имею, что это за чертовщина. Но, если честно, ты меня немного успокоила. Если Николь писала записки, то кому? Наверняка нам с тобой. И раз записки для нас, значит, у Никольки был какой-то план. Скорее всего, ее не убили и не украли, а она ушла из дома сама.
– Я об этом не подумала, – встрепенулась Маринка. – Но зачем она написала записки, которые мы не можем расшифровать?
– Может быть, мы и сможем, если хорошо подумаем. Пришли мне изображение со скворечником, – напомнила она. – Вероятно, первая записка была просто наводкой на главную, вторую. Оставь она картинку со скворечником на столе, мы бы могли не придать ей значения.
– Выходит, Николь зашифровала записку, потому что опасалась, что в ее квартиру могут проникнуть посторонние, – Маринкины глаза заблестели.
– Если бы я знала, – ответила Вероника. – Кстати, а сама-то ты мне что за набор букв прислала?
– Набор букв? Мне казалось, что я все очень толково изложила, – пробормотала Маринка. Открыла, по всей видимости, свою записку и прочитала: «Ел. Сем. поняла, почему д. Б. х. у. Но не говорит. Срочно нап., что ты знаешь про дятлов». Да тут же все прозрачно. Елена Семеновна поняла, почему дядю Борю хватил удар. Но не говорит. Срочно напиши, что ты знаешь про дятлов. Ты ведь знакома с нашей экономкой Еленой Семеновной?
– С той, которой девяносто лет?
– Восемьдесят шесть, – поправила Маринка. – Елена Семеновна всегда относилась к отчиму… без восторга. И он, соответственно, к ней. Но мама взяла с него слово, что Елена Семеновна останется при доме в Кипелкове навечно. Ну и вот. Теперь экономка твердит, что знает, почему отчима хватил удар. Называет его душегубом и говорит, что тот получил по заслугам. Я пытала ее почти сутки, но ничего не добилась.
– А у вас в последнее время не случалось в доме чего-нибудь ужасного?
– У нас кот пропал, – тотчас ответила Маринка. – Думаешь, отчим в этом виноват? Вряд ли. Они с котом неплохо ладили.
– Погоди, я думаю, – ответила Вероника. – А может быть, Елена Семеновна тоже узнала про подружку твоего отчима?
– Она про нее давно знала, – сердито ответила Маринка. – Все знали, кроме меня.
– А вдруг… Только ты на меня не ори. А вдруг дядя Боря как-то связан с тем, что Николь пропала? – с замиранием сердца спросила Вероника.
– Я постоянно об этом думаю. Но как проверить?! – И тут же с чувством воскликнула: – Господи, хорошо, что я вышла замуж именно за Костика! Он такой… Понимающий. Если бы не Костик, я вообще не знаю… Сейчас позвоню, попрошу его поискать машину Николь возле ее дома.
– Пусть не по номеру ищет, а по логотипу, – подсказала Вероника.
Николь рекламировала языковую школу, разместив логотип «Люксового английского» на боковых дверцах и заднем стекле своего автомобиля.
– Он и сам догадается, – Маринка пригладила волосы обеими руками, провела ладонями по лицу, будто отгоняя страхи, и спросила: – Ну, рассказывай теперь про Медниковых. Что там у вас творится? Ты узнала, чего им надо?
– Конечно, узнала, – ответила Вероника. – Лидия допрашивала меня в самолете целых два часа. Ей казалось, что она ведет допрос очень искусно, но меня на мякине не проведешь. Я в своей жизни взяла столько интервью, что из них получилось бы три «Войны и мира». А может, даже четыре. Так что я довольно быстро выделила основные пункты. Им хотелось знать, не поженились ли Николь с Богданом тайно, не беременна ли она и не дарил ли ей Богдан каких-нибудь драгоценностей из своего наследства.
– Что еще за наследство? – встрепенулась Маринка. Глаза у нее загорелись, и Вероника посчитала это хорошим знаком. Для расследования нужна энергия, нельзя, чтобы кто-то из них повесил нос.
– У Богдана недавно умерла бабушка Эльза, – принялась объяснять она. – Насколько я поняла, это мать Медникова-старшего. Бабушка Эльза очень любила внука и отписала ему свою квартиру. О квартире всем было известно заранее, так что тут никаких сюрпризов. Но Медников с Лидией считают, будто Эльза владела некими сокровищами. Однако, что это за сокровища, никто не ведает. Лидия полагает, что речь идет о старинных украшениях.
– Так может быть, весь кавардак из-за них? – воскликнула Маринка. – Сокровища хотя бы объясняют покушения на Николь. В чем там дело мы, конечно, не знаем, но, по крайней мере, проклюнулся потенциальный мотив.
– Кстати, эти гипотетические сокровища объясняют, почему Медниковы примчались в Ярославль за Николь. Они думали – вдруг она наложила лапу на фамильные бриллианты? Или Николь с Богданом поженились и задвинули камушки на какой-нибудь аукцион. Потому-то и не позвонили заранее: хотели застать врасплох.
– А что? Весьма правдоподобно, – согласилась Маринка.
– Знаешь, может быть, Николь действительно связана с драгоценностями, но убить хотят меня, – напомнила Вероника. – Поэтому у нас в запасе всего неделя. До окончания круиза мы должны распутать это странное дело. Возвращаясь в Москву, я